ГЛАВА 12
Полторы недели.
Полторы недели моей бессмысленной жизни.
Страшное ощущение, словно стала животным и сейчас растят на убой.
Ничто не может успокоить агонию ужаса, поселившуюся в душе, которая с каждым новым днём черствеет. Я отчаянно пытаюсь удержать маску равнодушия, но это даётся всё сложнее и сложнее. Какой человек сможет, зная, что висит на тонкой ниточке?
В стенах квартиры разносится дверной звонок, и я замираю. Задерживаю дыхание. Прячусь в кровати от внешнего мира. Хочу стать улиткой, черепахой, кем угодно, у кого есть панцирь, в котором можно спрятаться и переждать худшие времена. К сожалению, со мной такое невозможно. Проблемы не уйдут. Их станет больше.
Вслед за звонком доносится стук.
Я знаю только одного столь упёртого человека. Только это поднимает с кровати.
И так сильно ещё никогда не ошибалась.
— Здравствуй, Камилла.
Пальцы стискиваю металлическую дверную ручку до беления в костяшках.
Три пары глаз оценивающе скользят по телу, отчего по спине пробегает холодок, а на затылке выступает испарина. Как ни странно, первая мысль вовсе не та, что сделают со мной, а та, что в квартире нет Энни. Нет страха за себя, есть страх, что пострадает другой из-за меня. Из-за моих родителей. Я шла на риск, найдя соседку. И сейчас риск вовсе не оправдывается.
Колени подгибаются, но делаю шаг назад.
— Должно быть, это приглашение, — мужчина, что не так давно расхаживал в доме родителей, чувствуется себя вполне комфортно, когда переступает порог квартиры.
Он просовывает руки в карманы классических чёрных брюк и озирается, изучая пространство. Рубашка с тремя расстёгнутыми пуговицами на горловине, натягивается в области рельефной груди. Нет ничего удивительного, что он до сих пор имеет ту же достаточно привлекательную внешность, одет с иголочки. Но его красота не приводит в восторг. Она пугает.
— Я продаю дом, — неожиданно для себя, выпаливаю и съёживаюсь, а он закрывает дверь, оставляя, по всей видимости, телохранителей на страже. Это ни к чему, ведь бежать не собираюсь. Они найдут. Уже нашли.
Его глаза нацеливаются на мне. Сейчас отличаю их оттенок. Тёмно-синий, прямо как таинственное морское дно со своими секретами. А у него много секретов. Страшных. Ужасных. Без сомнений, кровавых.
— Сколько бы там не накопилось, я отдам всё до последнего цента, — добавляю, стараясь убедить его.
— Мне нужны гарантии, — глубокий голос вибрирует под кожей, поднимая каждый волосок на теле.
— Мне ничего отдать сейчас, — шепчу, стараясь не рухнуть из-за учащённого сердцебиения.
Он обнажает белоснежную улыбку и скребёт подбородок. Это игра, в которой я переняла роль добычи ведёт только к одному — в западню. В ней меня обглодают до косточек.
— Ты достаточно хороша, чтобы дать мне гарантии.
Тошнота подступает к горлу, но нахожу силы поднять подбородок.
— Лучше сверните мне шею.
— В таком случае, не будет денег, а деньги — это то, что нас связывает.
Он поднимает руку и заключает мой подбородок между большим и указательным пальцами. Проводит по линии шершавой подушечкой и касается нижней губы.
— Хотя, я могу поступиться и получить небольшую часть суммы этими пухлыми губками.
Я могу делать всё, что угодно: убирать дерьмо, рвоту, терпеть мерзкие комментарии, работать от рассвета до заката в самом отвратительном из существующих мест, но никогда не скачусь на дно. Никогда не стану расплачиваться собственным телом.
Делаю широкий шаг назад, сбросив его руку и думаю, как чертовски несправедлива природа. Есть такие, как он: они имеют обаятельную внешность, влиятельность, власть и ни унции чего-то хорошего за душой; есть такие, как Джаред. Красивые подонки имеют разные начинки.
— Тысяча сегодня, Камилла.
Не могу скрыть толику удивления, потому что часть меня отдавала отчёт, что согласие озвучивать вовсе не обязательно. Он возьмёт, если пожелает.
— Не удивляйся, — мужчина читает мои мысли бегущей строкой. — Мне не нравится секс по принуждению, предпочитаю раскрепощённых женщин. Ты на них не похожа, но чем чёрт не шутит? В тихой воде омуты глубоки.
Мне не нравится тема, я меняю её связующей, что делает нас знакомыми.
— Когда?
— Почему бы не прямо сейчас?
— У меня нет такой суммы сейчас... — я сглатываю и надеюсь на то, что в нём ещё осталась капелька сочувствия. Знаю, бессмысленно, но ничего не остаётся. — Мне... мне нужно время до вечера.
— Вернёмся к гарантиям: где уверенность, что появится?
— Я достану деньги.
Мне бы той убедительности, с которой оглашаю это.
Он обнажает деловую улыбку.
— В пять часов, Камилла. Не расстраивай, я умею расставаться с принципами, а ты — если отбросить страх в глазах — в моём вкусе, за исключением нескольких деталей.
Подумать только, как легко может оскорбить комплимент.
Мужчина покидает квартиру с той же непринуждённостью, с которой появился.
Я потупляю очередное желание поддаться слезам, страдать и задаваться вопросами, почему жизнь так несправедлива, но два часа до назначенного времени не позволяют. Каждая секунда на счету.
Нахожу телефон, открываю список контактов и недолго смотрю на экран.
На данном жизненном этапе в мире существует лишь один человек, к которому могу обратиться, которому частично доверилась или доверилась полностью. Нет смысла выяснять. Так или иначе Джаред ворвался ураганом и пустил корни в сердце. Возможно, мы встретились именно в тот период, когда каждому из нас был нужен кто-то рядом. Я учусь доверять мужчинам с его помощью.
Собираю силы в кулак и нажимаю клавишу вызова.
— Привет, — спустя пару гудков, слышу улыбчивый голос друга и приспускаю плечи. Один факт его существования дарует облегчение.
Я выдыхаю.
— Привет... — хочется сказать так много. Ещё раз извиниться, спросить, как дела и другое, но язык прилип к нёбу. Сжимаю одеяло в кулаке и смотрю в пустую стену, позволив неловкой паузе повиснуть в воздухе и нагнетать атмосферу.
— Ты ещё тут?
— Тут...
— Всё в порядке? — в унисон ему, спрашиваю я:
— Можешь занять тысячу?
— Кам, какого хрена? Мне перестаёт это нравится.
— Пожалуйста... — полушепча, прошу я, дав волю слезам покатится по щекам. — Я отдам сколько скажешь, даже больше...
Джаред фыркает.
— Зачем?
— Не спрашивай, пожалуйста...
— Объясни, что, чёрт возьми, происходит?! Продажа дома, просишь в долг, что дальше? Во что ты ввязалась?
Я не в силах подавить всхлип.
— Буду в течение часа, — говорит он, обрывая вызов.
Холодная вода не помогает избавиться от залёгших под глазами тёмных кругов, придать румянец и не смывает опухоль после слёз, но хотя бы получается подавить рыдания. Кого пытаюсь обмануть? Себя или Джареда? Всё очевидно.
Я стараюсь не терять оптимизм и веру. Ещё есть небольшой шанс выбраться из долговой ямы, но после продажи дома и благодаря Джареду, который протягивает руку помощи по сей день. Он — та самая ниточка, что удерживает на поверхности. Тот, кто не даёт утонуть и опустить руки. Ужасает одна мысль, что могу подвести его. И я отчаянно карабкаюсь только из-за обещания, только потому что пообещала ему справиться.
Я не медлю, когда слышу очередной стук. Я знаю, кто пришёл. На этот раз не покрываюсь холодным потом.
— Что происходит? — снова спрашивает он, как только открываю дверь.
— Я в порядке, — слова вылетают автоматически.
Джаред не ждёт приглашения. Он проходит внутрь и закрывает дверь, как захлопывают капкан.
— Именно поэтому ты с красными глазами просишь занять тысячу баксов?
Я сцепляю пальцы в замок и опускаюсь на диван, просто потому что боюсь, что не смогу твёрдо стоять на ногах, когда повисла между жизнью и смертью. А я повисла.
Джаред садится рядом, расставляет локти по коленям и запускает пальцы в волосы, делая глубокий вдох. Его обеспокоенный взгляд находит мой, не менее тревожный.
— Я не могу тебя вмешивать, пойми... Не могу рисковать вами... Я должна денег, сегодня нужно отдать тысячу, а дом ещё не продан. Я не знаю, что делать. Но знаю, что никогда не подвергну опасности вас. Они не должны знать. Я отдам всё с зарплаты. Это последний раз, Джаред, обещаю...
Он качает головой, тем самым, пугая, ведь я допускаю мысль, что это отказ.
— Это всего лишь бумажки, Кам, мне не жалко. Я могу дать, но хочу знать, на что. Чёрт, я имею полное право знать! Мне не всё равно. Объясни хоть что-нибудь!
— Родители, — коротко отвечаю я.
Джаред поднимается на ноги. Его глаза наполняются жалостью.
Он жалеет меня, жалеет, что познакомился со мной или жалеет, что у меня такие родители? Наверное, это первая правда, которую боюсь услышать.
Сунув руку в карман джинс, он достаёт свёрток сотен и кладёт на дивна рядом со мной. Если бы деньги не являлись спасением, скорей всего, я хотела бы сжечь их дотла.
— Спасибо... — скомкано и сдавленно благодарю я.
Джаред молча кивает и уходит, оставляя после себя лишь гнетущую тишину.
Стены сгущаются подобно серым тучам. В эту самую секунду, перематывая время на несколько минут назад и вспоминая его взгляд, хочу сдаться. Но сдаться не тому фальшиво обаятельному головорезу, а принять судьбу и перерезать собственные вены, сброситься с моста и разбиться о воду насмерть. На какое-то мгновение не вижу в темноте свет, ради которого должна пытаться.
Я отдаю деньги и всё равно не чувствую себя живой.
Субботнюю смену отрабатываю на автомате. Улыбка, где нужно улыбнуться. Подсказка, где нужно помочь. Вызубренные слова где они необходимы. Я абсолютно ничего не чувствую. Внутри выжженное поле. Есть только одно: неописуемая ярость и обида на родителей. Я не испытываю тягу узнать, что с ними, как себя чувствуют. Я вовсе отказываюсь знать их. Не хочу иметь ничего общего. Становится совершенно плевать на их дальнейшую судьбу. Это их вина. Это они подтолкнули к пропасти. Они бросили меня. Они бросили ребёнка. Я пережила их алкоголизм, переросший в наркоманию. Пережила мерзости в доме. Пережила предательство любимого человека, который оказался самым настоящим зверем. Пережила невыносимую и грязную работу. Пережила пошлые шутки от пьяных мужиков. Пережила их лапы на интимных частях тела. Переживаю каждый день по тысяче, которая петлёй оборачивается вокруг шеи. Кажется, уже не должно что-то пугать, а смерть должна стать не иначе как подарком.
И когда говорят, что мистер Силиван ждёт в кабинете, направляюсь туда на автопилоте.
— Здравствуй, Камилла, — мужчина приветствует тёплой улыбкой и указывает на кресло. — Присаживайся.
Думаю, я готова к увольнению. Пойму и приму, не устраивая скандал. Скандал — это не моё.
Мужчина складывает руки на столе и поддаётся вперёд, я же сверлю взглядом пустую стену.
— Я пришёл к выводу, что тебе необходим отпуск.
— Не думаю, что вы хотите дать мне внеплановый отпуск. Я всё понимаю...
Вздрагиваю, когда его ладонь накрывает мою и осторожно похлопывает.
— Дорогая, тебе нужен недельный перерыв. Один выходной на неделе — это не отдых.
Я отрицательно качаю головой. Загруженность на работе — единственное, что спасает от самобичевания.
— Мне не нужен отпуск, мне нужна работа.
— Я вижу, что у тебя не всё в порядке. Это видят все. Возьми перерыв и реши проблемы, после чего вернёшься, но при обещании, что вернёшься в лучшем виде, иначе получишь ещё один внеплановый отпуск.
— Мне не на что жить.
— Сегодня получишь все выплаты.
— Вам не кажется, что это глупо? — я решаюсь посмотреть в его глаза, и когда делаю это, нахожу тревогу, которую он начал бить. Прямо как Джаред.
— Что именно?
— Держать такого сотрудника, как я.
— Ты великолепный сотрудник, Камилла. Один из лучших, что были в штате. Но все мы люди, должны оставаться понимающими и человечными. Потеряв человечность — потеряем себя. Я понимаю, что у тебя сейчас не самый лучший период, именно по этой причине хочу, чтобы ты отвлеклась. Никто не застрахован от проблем. Возьми столько дней, сколько потребуется.
— Ирония в том, что мне не нужен ни один.
— В таком случае я настаиваю.
Нехотя киваю, поднимаюсь с кресла и направляюсь к двери, у которой останавливаюсь.
Я смотрю на мужчину через плечо, он в ответ с интересом смотрит на меня.
— Вы слишком добры, мистер Силиван, а такие сотрудники, как я, не заслуживают подобной доброты и снисхождения.
— Ошибаешься, — он дарит кривоватую, но добродушную улыбку. — Буду рад увидеть тебя, но только после того, как приведёшь жизнь в порядок. Работа никуда не денется.