19- Смелая стратегия
Прежде чем дать Фу Шэню сильнодействующее лекарство, Тан Чжоу вопросительно посмотрел на него.
Фу Шэнь мгновенно понял, приподнял бровь и наклонился к нему: «А как насчет изменения компенсации?»
Мягкое дыхание брызнуло на шею Тан Чжоу. Тан Чжоу, боясь щекотки, невольно сжал шею, а нефритово-белые мочки ушей слегка покраснели.
Он пробормотал: «Говори».
Взгляд Фу Шэня слегка потемнел, а улыбка в его глазах стала еще ярче.
«Давайте оставим это на потом».
Тан Чжоу кивнул и, взглянув на иссохшего Цяо Юаня, перешел прямо к делу.
«Сяо Юань, Фу Шэнь твой единокровный брат».
Цяо Юань наконец отреагировал.
Он медленно поднял голову, его лицо было лишено всякого выражения. Пара красных, налитых кровью глаз уставилась на Фу Шэня. Не было радости, как в первый раз, когда он увидел Фу Шэня; вместо этого было больше пристальных взглядов и подозрений.
Эта версия Цяо Юаня была очень ненормальной, но из троих присутствующих только Лу Е был ужасно обеспокоен.
Фу Шэню было все равно, а Тан Чжоу уже видел более безумного Цяо Юаня.
Цяо Юань в своих снах был гораздо более несчастным, чем сейчас. По крайней мере, Лу Е теперь мог открыто сопровождать его.
Пережив сильный удар, у человека часто происходит существенное изменение темперамента.
Цяо Юань был «глупым и милым» почти двадцать лет. Он всегда думал, что живет в прекрасном, чистом мире без тьмы и конфликтов. Его семья была гармоничной, его всегда сопровождали друзья и родственники, и в его жизни не было никаких проблем, кроме нежелания наследовать семейный бизнес.
Но позже, из-за неудач в любви, чувствуя себя сломленным из-за разрыва семейных связей, Цяо Юань уехал за границу в состоянии отчаяния. Лу E ждал несколько лет, прежде чем наконец встретить совершенно нового Цяо Юаня.
Вернувшись в Китай, Цяо Юань стал молчаливым, обидчивым и перестал доверять людям.
Тан Чжоу не удалось увидеть, как закончилась их с Лу Е жизнь, но он уже достаточно насмотрелся на их боль.
Подумав об этом, выражение лица Тан Чжоу немного смягчилось.
Он передал свой телефон, на котором была записана история жизни Фу Шэня.
Лу Е коснулся своего носа, чувствуя себя немного смущенным, поскольку Тан Чжоу раскрывал результаты частного расследования перед заинтересованными сторонами. Сам Тан Чжоу не возражал, но он чувствовал себя немного неловко.
Одно дело знать мысли друг друга, но совсем другое вынести их на поверхность.
Он не знал, что его друг Тан Шэнь уже обнажился перед Фу Шэнем до такой степени, что остался только в нижнем белье.
Тан Чжоу знал, что Фу Шэнь не заботится об этих вещах. Более того, до того, как он и Лу Е расследовали Фу Шэня, Фу Шэнь, вероятно, уже тщательно расследовал их.
Чтобы справиться с Цяо Чэньанем, он должен сначала изучить его социальные связи. Цяо Юань сын Цяо Чэньаня, а Лу Е и Тан Чжоу — друзья Цяо Юаня. Никто из них не смог сбежать.
Однако провести частное расследование одно, а вынести его на всеобщее обозрение, это совсем другое.
Именно поэтому Тан Чжоу только что запросил согласие Фу Шэня и пообещал ему компенсацию.
Цяо Юань читал информацию в крайне медленном темпе. Белый экран и черные символы глубоко ранили его глаза.
На мгновение он не знал, то ли ему печалиться из-за обманутой матери, то ли испытывать глубокую жалость к Фу Шэню.
Его самый любимый отец оказался таким отвратительным негодяем!
Слеза упала на экран, и Цяо Юань положил трубку, обняв колени и плача, как ребенок, нанесший много обид.
Лу Е чувствовал себя огорченным, но не знал, как его утешить, поэтому мог только неловко похлопать Цяо Юаня по тонкой спине, его глаза были полны жалости.
Тан Чжоу тайно вздохнул, думая, как хорошо, что он может плакать.
В отличие от него, который даже не знает, кому поплакаться.
Выговорившись, Цяо Юань наконец вспомнил, что находится в чужом доме, и ему стало и неловко, и стыдно. Он вытер слезы, покраснев, и сказал: «Мне жаль, Чжоу Гэ. И Фу... Фу Гэ, мне очень жаль».
Наслаждаясь привилегированной жизнью и будучи любимцем окружающих, Фу Шэнь пережил разрушение своей семьи и был вынужден упорно трудиться, чтобы заработать на жизнь.
Хотя он не был главным виновником, он чувствовал себя глубоко расстроенным.
Фу Шэня это не волновало: «За что ты должен передо мной извиняться?»
«Я, я...»,— запинаясь, пробормотал Цяо Юань, не в силах сформулировать причину.
Он посчитал эти слова слишком бледными.
Выражение лица Тан Чжоу оставалось спокойным: «Хватит, не за что извиняться. Сейчас тебе нужно подумать о том, что делать дальше».
Благодаря большому доверию, которое семья Шэн оказала Цяо Чэньаню, теперь он фактически контролировал большую часть отраслей промышленности семьи Шэн, глубоко проникнув в центры власти.
Было бы трудно сломить его, не поколебав одновременно основы семьи Шэн.
Тан Чжоу думал об этом, но было ясно, что Цяо Юань в тот момент не имел такого понимания.
Его нос был красным, как у испуганного кролика. Он осторожно спросил: «Сказать маме?»
Лу Е посмотрел на Тан Чжоу. Когда дело дошло до решения вопросов, связанных с Цяо Юанем, он почувствовал себя очень беспомощным.
«А ты как думаешь?» — небрежно спросил Тан Чжоу.
Цяо Юань поджал губы: «Боюсь, она расстроится».
Взгляд Тан Чжоу стал холодным: «Быть в неведении тоже довольно грустно».
«Я... я хочу действовать медленно»,— Цяо Юань колебался, кусая губы до тех пор, пока они не побледнели.
Тан Чжоу усмехнулся: «Ты все еще хочешь оставить его на китайский Новый год?»
Увидев, что Цяо Юань опустил голову, когда его ругали, Тан Чжоу смягчил тон и сказал: «Тетя Шэн тоже сделала себе имя в этой отрасли, когда была молодой. Даже твой дедушка доверял ей настолько, что передал ей весь семейный бизнес. Если бы она не встретила Цяо Чэньаня, она, вероятно, выросла бы в директора Шэн, которого все уважают и которым восхищаются».
Тан Чжоу понизил голос: «Цяо Юань, она не такая хрупкая, как ты думаешь».
В конце концов, она была преемницей, лично обученной старым мастером Шэном. Как она могла не иметь способности противостоять неудачам? Даже Фу Шэнь в своих снах терпел потери от ее рук.
Глаза Цяо Юаня расширились: «Правда?»
Он всегда думал, что его мать была очень нежной, любила литературу и искусство, и действительно была леди из богатой семьи. Он никогда не ожидал, что его мать будет такой славной в молодости.
Ему вдруг стало немного грустно.
Тан Чжоу больше ничего не сказал. Верил ли Цяо Юань этому или нет, это было его личное дело. Обычно он не говорил так много. Если бы он не беспокоился за него, он бы не стал беспокоиться об этих вещах.
Более того, Тан Чжоу надеялся, что Фу Шэнь не будет беспокоиться об этих мирских делах. Он просто хотел, чтобы тот тихо делал игры и зарабатывал деньги.
Если бы он был вовлечен в столь многочисленные дела, как в его снах, это бы определенно погубило Deep Blue Technology.
В гостиной раздался звук урчащего желудка. Лу Е потер голодный живот и спросил: «У тебя есть что- нибудь поесть дома?»
Тан Чжоу был безжалостен: «Или приготовь лапшу сам, иди и купи что-нибудь, или закажи еду на вынос».
Лу Е: «......»
Быстро достав телефон, он заказал еду на вынос и любезно спросил Цяо Юаня, что тот хотел бы съесть.
После того, как заказ был сделан, Лу Е откинулся на диване и закрыл глаза, чтобы отдохнуть. Как вдруг он что-то вспомнил и тут же сел.
«Тан Чжоу, ты до сих пор ничего не рассказал нам о том, как избил своего отца!»
Фу Шэнь тоже посмотрел на Тан Чжоу. Он пришел рано утром, чтобы спросить о том же самом.
Цяо Юань еще не оправился, но это не мешало ему слушать сплетни.
Люди, знакомые с Тан Чжоу, знают, что он люто ненавидит Тан Чжэня и относится к Тан Тяньяну так, словно того не существует.
Все думали, что Тан Чжоу продолжит делать то же самое, игнорируя дуэт отца и сына, но неожиданно Тан Чжоу сделал шаг, вызвав такой переполох, что даже те, кто не понимал ситуацию изнутри, теперь знали, что в семье Тан не все было гармонично.
Лу Е не мог понять, с какой целью Тан Чжоу сделал этот шаг.
«Что ты хочешь узнать?»,— Тан Чжоу лениво облокотился на диван, небрежно взяв стакан с водой, переданный Фу Шэном.
Лу Е облизнул пересохшие губы: «Я тоже хочу воды».
Тан Чжоу посмотрел на него: «Налей сам».
«О»,— он послушно налил два стакана и протянул один Цяо Юаню.
Сделав несколько глотков, Лу Е продолжил: «Разве твой старик не ругал тебя?»
Тан Чжоу скрестил ноги на диване и небрежно сказал: «Без ругани. Но Тан Тяньян переехал сегодня».
«Что?!»
Лу Е был так потрясен, что чуть не разбил стакан с водой.
Цяо Юань тоже посмотрел на него с беспокойством.
«Он что, пытается научить тебя чему-то другому?» Тон Фу Шэня был мягким, но можно было заметить, как его губы изогнулись в усмешке.
Лу Е онемел: «О чем думает старик? Неужели он действительно думает, что Тан Тяньян сможет заменить тебя, немного поучив?»
Тан Чжоу улыбнулся: «По крайней мере, он учил меня с детства».
«Учитель может только учить как можно лучше, и всегда будет разница между худшими и лучшими учениками».
Лу Е покачал головой: «Старик в замешательстве. Однако, с какой стати ты идешь против старика?»
«Я не хочу жениться»,— Тан Чжоу не скрывал этого.
«Для него нормально разочароваться во мне».
Хоть это и пугает, но понять это можно.
Лу Е вздохнул.
У него была гармоничная семья, поэтому он не мог сопереживать Тан Чжоу. Однако он мог понять, почему Тан Чжоу не хотел жениться; у него просто были некоторые тени.
Фу Шэнь опустил глаза, думая о Тан Чжоу, который торжественно поместил куклу в шкаф, который называл его «Гэгэ», когда напивался, и который заполз к нему в объятия, когда ему было холодно среди ночи. Он чувствовал себя очень неспокойно на душе.
Он не мог не сменить тему: «Что ты хочешь съесть на обед?»
«А?»
Тан Чжоу повернулся к нему в замешательстве. Разве тема не менялась так быстро?
Его светло-каштановые глаза были широко раскрыты, в сочетании с пушистыми взъерошенными волосами, что делало его похожим на кошку, ждущую ласки своего хозяина, отчего у Фу Шэня зачесались кончики пальцев.
Фу Шэнь слегка ущипнул кончик пальца и нежно улыбнулся: «Как насчет пельменей?»
Тан Чжоу на мгновение был ошеломлен.
У высокого и красивого молодого человека перед ним были глаза, которые обычно были темными, холодными и острыми, но теперь они стали слегка теплыми.
Привыкнув видеть холодного и сдержанного президента Фу, эта сторона Фу Шэня была редкой и драгоценной.
Однако он видел это уже не в первый раз.
Во сне Тан Чжоу заметил, что все остальные секретари и помощники подарили Фу Шэню подарки на день рождения, поэтому он небрежно выбрал недорогой галстук и подарил его Фу Шэню.
Возможно, из-за того, что это был его день рождения, Фу Шэнь в тот день был в исключительно хорошем настроении, и в его глазах светилась теплота.
Тан Чжоу моргнул, очистил свой разум от ненужных мыслей и ответил: «Конечно».
Лу Е застенчиво ответил: «Я тоже хочу есть».
Цяо Юань также с нетерпением ждал.
Тан Чжоу недобро сказал: «Ешь свою еду на вынос».
«Еда на вынос на завтрак, а пельмени на обед».
Лу Е взглянул на Фу Шэня и смущенно сказал: «Я неправильно тебя понял. Извини. На этот раз давайте завернем и съедим пельмени вместе и будем считать это едой для всех нас, чтобы примириться. Как насчет этого?»
Это был первый раз, когда молодой господин Лу так торжественно извинился перед кем-то. Это было неловко, но кто просил его быть неправым?
Цяо Юань все еще догонял: «Что ты неправильно понял о Фу Гэ раньше?»
«Кхм, ничего, все в прошлом». Лу Е потер нос, затем снова спросил: «Можете ли вы дать мне определенный ответ?»
Тан Чжоу неторопливо наблюдал за представлением.
«Конечно, но есть одно условие».
Фу Шэнь никогда не занимался убыточными сделками. Даже если он сейчас проиграет, он обязательно наверстает упущенное в будущем.
Лу Е смело сказал: «Как хочешь».
«Я еще не решил», — Фу Шэнь, раскрыв свою истинную сущность беспринципного бизнесмена,
снова надел кроткую маску.
«Сначала я пойду куплю ингредиенты».
Лу Е: «Конечно».
У Тан Чжоу как раз было дело до Фу Шэня, но поскольку Лу Е и Цяо Юань были здесь, он сказал: «Я пойду с тобой».
Губы Фу Шэня изогнулись в улыбке, а взгляд смягчился: «Конечно, пойдем вместе».
Лу Е: «......»
Тан Чжоу становится все более и более простым, подумал он про себя.
После истории с сушилкой для обуви он даже сам ходит за продуктами.