14- Я заберу тебя
Сообщив об этом Лу Е по телефону, Тан Чжоу и Фу Шэнь вернулись в отель, отправили плюшевого медведя размером с половину человека обратно в Цзянчэн экспресс-доставкой, а затем уехали со своим багажом.
Цзянчэн и Фаньчэн были соединены скоростным поездом, и они быстро прибыли на станцию Цзянчэн.
Тан Чжоу нужно было ехать в больницу, а ехать туда с багажом было неудобно, поэтому он сказал: «Помощник Фу, пожалуйста, помогите мне отвезти его обратно».
Фу Шэнь посмотрел на него и улыбнулся: «Даже в нерабочие дни нет отдыха?»
«Я удвою твою зарплату».
Фу Шэнь не стал его больше смущать и взял чемодан. Он небрежно спросил: «Что ты хочешь на ужин сегодня вечером?»
«А?» — Тан Чжоу был озадачен.
Фу Шэнь вздохнул: «Я приготовлю».
Внезапно Тан Чжоу вспомнил время, когда Фу Шэнь был его помощником, и действительно, он съел много блюд, приготовленных Фу Шэном.
Однако после нескольких лет сна он уже забыл об этом.
Когда он задумался об этом, он понял, что когда он был помощником Фу Шэня, это было намного проще, чем когда Фу Шэнь работал у него помощником. По крайней мере, ему не приходилось готовить, и он часто мог наслаждаться роскошными блюдами, приготовленными его «золотым хозяином».
В его сердце зародился стыд, и Тан Чжоу мягко ответил: «В этом нет необходимости».
Они расстались, и Тан Чжоу взял такси до больницы.
Фамилия его семьи по материнской линии была Чжэн. Его мать, Чжэн Цюи, была младшей дочерью в семье Чжэн. Из-за преждевременных родов ее здоровье было неважным, поэтому ее баловали с детства. Однако, даже так, она не смогла избежать участия в принудительном браке.
В начале брака Чжэн Цюи имела некоторые ожидания относительно него. В конце концов, Тан Чжэнь был единственным сыном семьи Тан, и с его
красивой внешностью он казался довольно хорошим партнером на первый взгляд.
Однако ее супружеская жизнь сложилась не так, как она надеялась.
Чжэн Цюи, которая никогда не испытывала никаких трудностей, столкнувшись с равнодушием и неверностью Тан Чжэня, едва не сломалась.
Тан Чжоу родился при таких обстоятельствах.
Давление от рождения наследника для семьи Тан было тяжелым бременем для нее, и ей пришлось это сделать. Под сильным воздействием беременности и сильной боли во время родов у нее больше не было привязанности к семье Тан.
Естественные материнские инстинкты заставляли ее иметь какие-то ожидания относительно этого маленького ребенка, но Тан Чжихуа воспитывал Тан Чжоу слишком спокойно и безразлично. Он даже не был близок со своей биологической матерью. Под этой бессердечной реальностью она полностью сдалась.
Тан Чжоу редко видел ее с детства и до зрелого возраста, за исключением некоторых официальных случаев, когда требовалось присутствие всей семьи.
Он остановился у входа в палату и долго не стучался в дверь.
На самом деле он просто не знает, как ужиться с Чжэн Цюи.
Вдруг дверь в больничную палату кто-то открыл. Тринадцати-четырнадцатилетня девочка высунула голову. Когда она увидела Тан Чжоу, ее глаза загорелись, но она быстро отвернулась, опустила голову и прошептала: «Ты... заходи».
Выражение лица Тан Чжоу застыло: «Я не войду».
Девушка поджала губы: «Тогда я выйду».
Она осторожно закрыла дверь, опустив голову и не смея взглянуть на Тан Чжоу.
Тан Чжоу не собирался спорить с маленькой девочкой и спросил: «Что случилось?»
Девочка украдкой взглянула на него, а затем честно сказала: «Мама... поссорилась с дядей Таном, но он толкнул ее и ударил по голове».
«Что сказал доктор?»
«Небольшое сотрясение мозга, просто нужен отдых».
Маленькая девочка повернула голову, подергивая уголки рта, и выглядела очень расстроенной.
Тан Чжоу посмотрел на нее, не меняя выражения лица: «О чем они спорили?»
Девушка опустила глаза: «Кажется, речь идет о дне рождения дедушки Тана».
Какое отношение к этому имеет день рождения дедушки Тана? Тан Чжоу на мгновение задумался и внезапно понял.
Некоторое время он молчал и прошептал: «Пойду и увижу ее».
Глаза девушки прояснились: «Хм!»
Тан Чжоу: «...».
Он вспомнил эту девочку по имени Чжэн Сюэ, которую Чжэн Цюи удочерил из приюта. Чжэн Цюи относился к ней очень ласково, как будто она была его биологической дочерью.
Раньше он завидовал Чжэн Сюэ, но теперь его это не особо волнует.
Чжэн Сюэ послушно осталась позади него, ее круглые миндалевидные глаза выражали радость и восхищение, чего Тан Чжоу не мог видеть.
Тан Чжоу стоял у кровати, глядя на спящюю Чжэн Цюи.
Женщина лет сорока хорошо ухаживала за собой, и не было видно ни единого признака морщин. Ее голова была обернута слоем марли, а цвет лица был немного бледным.
Когда он был ребенком, он не мог понять, почему его мать, которая казалась такой нежной и красивой, была так холодна с ним.
Став старше, он понял ее ситуацию, но все равно чувствовал некоторую обиду.
Чжэн Цюи никогда не заботилась ни о чем, связанном с ним, за исключением наследства семьи Тан.
Казалось, что в ее глазах, раз она так упорно трудилась, чтобы произвести на свет такой «инструмент», этот «инструмент» должен делать то, что ему положено делать, в противном случае это было бы несправедливо по отношению к ее многолетнему терпению.
Этот спор с Тан Чжэнем, вероятно, произошел потому, что старик намеревался принять Тан Тяньяна.
Возможно, из-за того, что он плохо спал прошлой ночью, глаза Тан Чжоу внезапно стали немного кислыми. Его голос был слегка хриплым: «Позаботься о ней. Я вернусь первым».
Он повернулся и вышел из палаты, но затем снова остановился.
«В будущем нет необходимости специально уведомлять меня о подобных вещах».
Стройная фигура исчезла из палаты. Чжэн Сюэ замерла, ее глаза покраснели. Подсознательно она посмотрела на человека на больничной койке, который уже открыл глаза.
«Мама, ты не спишь».
Она поспешила спросить: «Все еще болит? Я вызову врача».
«Нет необходимости»,— остановила ее Чжэн Цюи,ее взгляд упал на коридор снаружи.
Лицо Тан Чжоу потемнело, когда он вышел из больницы, его шаги становились все быстрее и быстрее. Казалось, что огонь сжигает его сердце, кипятит его внутренние органы.
С тех пор, как он проснулся от сна, он подавлял каждую обиду, весь свой гнев, каждую неуверенность и держал все это крепко запертым в глубине своего сердца.
Он всегда считал себя рациональным, но может ли его чертова рациональность прокормить его?
Взгляд на Чжэн Цюи на больничной койке был подобен спичке, которая мгновенно воспламенила все эмоции в его сердце. Они разбухали, крича, чтобы вырваться из его груди.
Он поймал такси, набрал номер и сдавленным голосом спросил: «Тан Чжэнь в офисе?»
Несмотря на то, что это были выходные, сверхурочная работа была нормой в таких крупных компаниях.
На другом конце провода была секретарша Тан Чжэня, которая, естественно, узнала голос Тан Чжоу. Хотя она не понимала, почему Тан Чжоу напрямую назвал имя Тан Чжэня, она все равно осторожно сказала: «Господин Тан в офисе. Вы хотите поговорить с ним?»
«Незачем.»
Он сразу же повесил трубку, крепко сжимая телефон в ладони. Его лицо было таким холодным, что это пугало, даже таксист не осмелился сказать ни слова и быстро доставил этого Бога Ярости к месту назначения, прежде чем скрыться.
Тан Чжоу посмотрел на возвышающееся коммерческое здание, не проявляя никаких колебаний. Он направился прямо в офис генерального директора.
Старейшина Тан еще не делегировал свои полномочия, а Тан Чжэнь был всего лишь генеральным менеджером по сей день.
Столкнувшись с разочарованием из-за неудач в своей карьере и присутствием Тан Чжоу, который был лучше его и выставлял его бесполезным человеком, как он мог испытывать к нему какую- либо привязанность?
Он изучал финансовый отчет за предыдущий квартал, и постоянное снижение показателей заставило его нахмуриться.
Что делал отдел продаж? Почему выручка от продаж была стабильно низкой?
« Тан Шэнь! Позвольте мне сначала спросить; вы не можете просто так войти...»
«Бах!»
Дверь офиса грубо распахнулась, с громким ударом ударившись о дверной косяк.
Тан Чжэнь вздрогнул и поднял глаза. Прежде чем он смог ясно увидеть, что происходит, кто-то схватил его за воротник и поднял. Сильный кулак мгновенно ударил его по щеке, сильная боль заставила его невольно закричать от боли, когда он упал на землю.
Сжав лицо, он уставился на дерзкого нападавшего. «Тан Чжоу, ты сошел с ума!»
Тан Чжоу усмехнулся, поднял его и снова сильно ударил.
«Измены, домашнее насилие такие люди, как ты, бесполезные отбросы этого общества, ни на что не годны, кроме как заражать других людей».
Раздражение от сна нахлынуло внезапно, сделав невыносимым для Тан Чжоу смотреть в лицо, от которого его рвало. Он смог ударить его еще несколько раз, прежде чем его силой оттащили.
Он давно хотел победить Тан Чжэня.
Он сдерживался снова и снова, пытаясь заполнить пробелы в своих мечтах.
Травма Чжэн Цюи стала катализатором, послужившим для него оправданием не сдерживать себя и дать выход своему гневу.
Его совершенно не волновало, повлияет ли этот инцидент на репутацию семьи Тан и станет ли он предметом обсуждения в компании.
Если этот инцидент мог усилить враждебность Тан Чжэня по отношению к нему, углубить разочарование в нем старейшины Тана и позволить Тан Тяньяну смело появиться на сцене борьбы за власть, то почему бы и нет?
Ему надоели фальшивые проекты по спасению лица, и он не желал продолжать участвовать в фасаде гармонии.
Охрана компании прибыла быстро, и многие сотрудники предусмотрительно спрятались снаружи, чтобы понаблюдать за происходящим.
Лицо Тан Чжэня было покрыто синяками, и в ярости он хотел отомстить, пока Тан Чжоу удерживали, но тот снова отбросил его ногой.
«Тан Чжоу, ты сошел с ума! Как ты посмел ударить меня?!» Тан Чжэнь с трудом мог поверить, что это его холодный, отчужденный и надменный сын.
Он делал это в гребаной компании! Он все еще хочет спасти их лицо?
Тан Чжоу вырвался из рук, которые его тащили, руки его слегка дрожали. Он выглядел разъяренным, и его слова выходили с дрожью.
«Ты посмел ударить мою маму, я посмею ударить тебя».
Хотя гнев Тан Чжоу был преднамеренным, это было искреннее заявление.
То, что он не был близок с Чжэн Цюи, вовсе не означало, что он не испытывал к ней никакой привязанности.
В глазах посторонних три члена семьи Тан всегда поддерживали гармоничную семейную атмосферу. Когда Тан Чжэнь и Чжэн Цюи появлялись на общественных мероприятиях или в СМИ, они всегда выглядели ласковыми и близкими по отношению друг к другу. Поэтому все думали, что у Тан Чжэня и Чжэн Цюи была глубокая эмоциональная связь.
Неожиданно слова Тан Чжоу разрушили глубоко укоренившиеся убеждения.
Бить кого-то? Черт, элегантный и обаятельный с виду генеральный менеджер оказался насильником?
Испытуемые взгляды толпы заставили Тан Чжэня мгновенно покраснеть. Он встал в смущении и заорал на Тан Чжоу: «Что за чушь ты несешь?! Какое избиение?!»
Он видел Чжэн Цюи едва ли раз в год. Где он найдет время, чтобы ударить ее?!
Лицо Тан Чжоу потемнело, как вода, молодой человек, который обычно напоминал благородный цветок в горах, теперь, казалось, лишился здравого смысла из-за гнева. «Сотрясение мозга. Хотите взглянуть на отчет о травмах в больнице?»
Он и без того был красив, но теперь, с его гневно покрасневшими глазами, Тан Чжоу изображал свирепую фигуру, хотя на самом деле это было выражение сына, заступающегося за свою мать.
Прохожие, думая, что они разобрались в причинах и следствиях ситуации, не могли не любить Тан Чжоу, скорее, у них возникло сильное отвращение к Тан Чжэню.
Ни один человек, обладающий эмпатией, не будет иметь благоприятного мнения о человеке, совершившем домашнее насилие.
Тем не менее, были неизбежные вздохи. Поскольку Тан Чжоу вызвал такой переполох, это могло привести к расколу между отцом и сыном, которые набросились друг на друга, что повлияло бы на положение наследника.
Охранники разогнали сотрудников и неловко остались в офисе, ожидая указаний.
Лицо Тан Чжэня распухло, как голова свиньи, а его взгляд на Тан Чжоу был полон негодования.
Тан Чжоу проигнорировал его ядовитый взгляд, усмехнулся и повернулся, чтобы уйти.
«Сумасшествие! Сумасшествие!»
Тан Чжэнь громко ударил по столу, но не осмелился двинуться против Тан Чжоу.
Тан Чжоу мог позволить себе потерять лицо, но он не мог.
Под пристальными взглядами персонала Тан Чжоу покинул компанию.
Солнечный свет пробивался сквозь темные облака, освещая все вокруг.
Он никогда раньше никого не бил, и не ожидал, что это будет так приятно. Если бы он знал, он бы ударил его еще несколько раз во сне, чтобы избавить себя от хлопот.
Костяшки пальцев на правой руке у него слабо пульсировали; вероятно, он только что слишком сильно его ударил.
Телефон в его кармане резко зазвонил, и Тан Чжоу тут же повесил трубку.
Это определенно был его дедушка, и он не хочет, чтобы его сейчас ругали.
Он бесцельно шел по улице. Ранний весенний солнечный свет нес нежное тепло, но он также бросал острое чувство в его кислое сердце.
Ему некуда было идти, негде было назвать своим дом.
Его телефон снова зазвонил, и как раз когда он собирался его выключить, он мельком увидел идентификатор звонящего и не смог не ответить.
«Все еще в больнице?»
«Нет.»
Слабые следы сдавленных рыданий, казалось, были слышны в телефоне. После паузы голос Фу Шэня стал мягче.
«Идешь домой?»
«Хм.»
Тан Чжоу поднял руку, чтобы стереть слезу в уголке глаза. Почему солнце было таким ослепительным?
«Где ты? Я заберу тебя».
Голос Тан Чжоу был хриплым.
«Нанкинская дорога».
Голос Фу Шэня в трубке звучал особенно торжественно.
«Подожди меня.»