"свадьба-марока или казнь шикадая"
Вечер опустился на деревню Коноху мягко, будто укрывший всё лёгким пледом тишины. На крыше жилого дома, среди тихого шелеста листьев и далёкого шума улиц, сидели двое.
Шикадай лежал, подложив руки под голову, лениво глядя в небо.
Хина сидела рядом, обняв колени. Молчала уже долго. Слишком долго, как для неё. И он это заметил.
— Ты сегодня тихая, — сказал он, не поворачивая головы.
Она промолчала.
— Что-то случилось?
— …Ты это сказал, — наконец прошептала она.
— Что? — Шикадай повернулся на бок.
— Там, у ворот. После миссии. Ты… сказал, что любишь меня.
Он замер.
Но не отвернулся.
— Это было... внезапно, да. Я не планировал. Просто вырвалось. Но... если тебе нужно извинение —
— Не нужно, — перебила она. Голос был тихим, но отчётливым. — Просто я не знала, что со мной происходит, когда это услышала. Я… впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему... видимой. И настоящей.
Она уставилась в закат. Щёки покрывались румянцем — не ярко-красным, а розовым, тёплым, как само небо в ту минуту.
Впервые в жизни — она покраснела.
— Ты не обязан любить меня, — прошептала она. — Я не простая. Я… вся из колючек. Я могу быть опасной. Замкнутой. Иногда даже пугающей. И мне страшно. Что я всё испорчу. Что ты передумаешь.
Он поднялся. Сел рядом. Молча взял её за руку — мягко, как всегда. Но теперь — уверенно. Не спрашивая разрешения.
И тогда Хина, не глядя на него, тихо задала:
— А ты сможешь выдержать мой характер?
Он замер на мгновение.
А потом рассмеялся.
— Это ты украла фразу моей мамы?
— Возможно, — шепнула она.
Он наклонился чуть ближе. Их лбы почти соприкоснулись.
— А я, может быть, такой же упрямый, как мой отец. Он же ответил, что будет терпеть её до конца.
— И ты?
— А я скажу честнее. — Он улыбнулся. — Я не просто выдержу. Я уже жить не хочу без твоего характера.
Она вскинула на него взгляд. В глазах — вода, но не от боли. От чего-то нового. Большого.
— Ты вляпался, — прошептала она, склонившись ближе.
— Я знаю, — кивнул он. — И ни капли не жалею.
Они сидели так, вдвое ближе, чем раньше. На крыше, под розовым небом. Он — со своей вечной спокойной уверенностью. Она — с румянцем, впервые не скрытым.