немножко смихуятины
🔥 Костёр трещит. Ночь тёплая.
Ты сидишь в обнимку с котелком лапши.
Хидан рядом — обжирается, причмокивает, смотрит нагло, как всегда.
Он ковыряется в зубах ножом и так лениво говорит:
— Слушай, а у тебя с детства было лицо такое… злобное? Или ты просто вечно на жруху злишься?
Ты, не поднимая головы:
— Хидан…
— Я тебя щас по еблу шмякну, если не заткнёшься.
Он с довольной ухмылкой:
— Ну всё, понеслась! Вот это я понимаю — семейный уют!
Ты встаёшь, откидывая лапшу:
— УЮТ?!! Да ты как гнида в носке — сидишь, воняешь и ржёшь!
Он, не моргнув:
— Ну, хоть не как ты — сидишь, рычишь, будто тебя три раза выдали замуж за жабу.
Ты кидаешь в него пустую бутылку:
— МОЖЕТ Я И БЫЛА БЫ ПОКОЙНЕЕ, ЕСЛИ БЫ ТЫ МНЕ НЕ ДЫШАЛ В СПИНУ, КОГДА Я СПЛЮ!
Хидан хватает бутылку, нюхает её:
— Ага… пахнет агрессией и "мне никто не нужен".
— Это твой натуральный запах, сестричка?
Ты:
— Это запах того, как я тебя завтра отравлю.
Он ржёт, чуть не захлёбываясь.
— БЛЯ, ну ты даёшь. Вот за это я тебя и люблю.
— Хина — воплощение любви, только через массивную ненависть и угрозы убийства.
Ты хлопаешь себя по лбу:
— Как я вообще выросла рядом с тобой? Мне по жизни теперь психотерапевт и святая вода нужны.
— Святая вода? — Хидан делает "крест" Джашина. — Щас меня сожгёт, если ты так ещё раз скажешь.
— Джашин бы тебя уже дважды отлучил, если бы слышал твои фразы про "по ебалу шмякну".
Ты показываешь ему средний палец:
— А Джашин бы тебя давно вырвал из своей религии и прописал пинка, если бы знал, что ты ешь мои рамены в третий раз подряд!
Он громко:
— ЭТО БЫЛА МИССИЯ! Я ГОЛОДЕН!
— И не я виноват, что ты не метишь еду, как нормальный человек!
Ты:
— Я метила! Там была надпись “НЕ ТРОГАТЬ, БЛЯТЬ, ХИНА УБЬЁТ!”
— И что сделал ты?
— Сфоткал. Съел. И поставил лайк.
Вы оба взрываетесь в смехе.
Падаете на землю, орёте как дети.
Всё вокруг — как будто не Акацуки, не кровь, не проклятия. А просто... вы.
Ты лежишь на спине, уставшая, но улыбаешься.
Он рядом, руки за головой.
Ты тихо:
— Иногда кажется, будто всё нормально. Как раньше.
Он с ухмылкой:
— Так и есть. Только у нас теперь плащи, культ и трупы.
— Романтика.
Ты пинаешь его ногой:
— Ещё одно слово — и я тебя в костёр за волосы втащу.
— Только осторожно. Волосы у меня — святыня. Я, между прочим, модный бог жертвоприношений.
Ты:
— Бог ты только по части болтовни.
Он:
— А ты — богиня гнева и лапши.