ты серьезно?
Проснулся я с пустыми руками. И это уже было странно.
Раньше я просыпался один — да. Нормально. Но не теперь. Не после вчера. Не после того, как она лежала рядом, тёплая, тихая, настоящая. Я чувствовал её дыхание, запах кожи, волосы у себя на груди.
А сейчас — ничего.
Я открыл глаза, потянулся и глянул в сторону подушки. Пусто. Чёрт. Сел на кровати, провёл рукой по лицу и спине. Пижама в виде футболки сползла с кровати, значит — просыпалась, вставала. Почему не разбудила?
Сполз на пол, босиком прошёл в коридор. Тихо. Слишком тихо. На кухне — запах еды. Я подался туда, зевая и почесывая затылок. В нос ударил запах кофе. Яичница. Блины. Я замер.
На столе — красиво накрытый завтрак. Моя чашка. Её почерк на записке:
"Проснулась раньше. Уехала срочно по делу. Эмилия в комнате. Поцелуй её от меня. Вернусь."
Я перечитал. Второй раз. Потом третий.
— Блядь... — выдохнул я, скомкав бумажку.
К чёрту её красивый почерк. К чёрту «вернусь». Какого чёрта ты не разбудила? Не поцеловала? Я не хочу, чтобы ты уходила, как будто мы просто переспали.
Это не просто.
Взял чашку, сделал глоток кофе — уже остывший. Горький. Идеально по настроению.
— Почему ты так делаешь, а? — пробормотал я себе под нос. — Как будто у тебя нет парня, которому плевать на остальной мир, если ты не рядом.
Зашёл в ванну, плеснул в лицо холодной воды. В отражении — помятый, злой, но с глазами, которые скучают, как последний придурок.
— Прекрати. Она работает. Ты знал, кто она.
Да, знал. Аделина — журналистка. Не просто «девочка, которая пишет статейки». Она настоящая. Когда что-то происходит — она там. Первая. Пока другие боятся — она уже снимает, пишет, берёт комментарии. Её телефон вибрирует чаще, чем у меня шайбы в ворота летят.
Но всё равно... чёрт. Могла бы просто шепнуть на ухо. Поцеловать. Сказать: «Жди». Я бы ждал. Хоть целый день.
Пошёл будить Эмилию.
Она лежала с мягкой игрушкой, полусонная, но глаза открыла сразу.
— Привет... — зевнула. — Она уехала.
— Знаю. Ты знала?
— Ага. Её позвали. Она извинилась. Попросила передать тебе, что будет позже.
— Она могла бы сама передать.
— Ты бы не отпустил.
— Вот именно.
Я сел на край кровати, уставился в окно.
— Мы ей приготовили завтрак, — сказала Эмилия. — Вместе.
— Ну хоть кто-то здесь романтик.
Она захихикала.
— Она сказала, что ты ворчишь, когда просыпаешься один.
— Я не ворчу. Я бешусь. Это разное.
— Но ты всё равно её любишь?
— Сильно, — выдохнул я.
Слишком сильно, чтобы просто глотнуть кофе и пойти дальше по дню.
⸻
Позже я всё-таки поел. Не стал ничего выбрасывать — хотя хотелось. Переписал её записку на салфетке — такой же почерк. Странно. Хотелось её снова видеть. Обнять. Отругать. Прижать и сказать: «Не смей больше уходить так тихо». А потом — снова поцеловать.
Я знал: она вернётся. Всегда возвращается. Только я всё равно не привыкну просыпаться без неё.