Глава VIII. В темноте
- 30 ноября. Среда -
Всю ночь я не могла уснуть. Навязчивые мысли о Адаме то и дело не давали мне расслабиться. Я боролась с огромным желанием позвонить ему чтобы высказать всё, выяснить причину его поведения. Не позвонила. Но написала. Огромный текст о том, как мне обидно от его действий. А потом пол ночи лежала и думала удалить ли. Но если бы удалила, то потом бы винила себя. А если бы оставила, то тоже винила бы себя.
В итоге, не успев определится, в ответ я получила лишь: "Хорошо".
Остальное время винила себя за слабость. Нужно было удалить. А лучше всего - не стоило вообще ничего ему писать. Снова поддалась эмоциям. Дура. Больше никогда в жизни не сделаю этого снова. Больше никогда в жизни никого не полюблю. Не буду больше так бегать за человеком. Я всё смогу сама. Я смогу прожить сама. Мне никто не нужен.
Я не понимала, за что со мной так обращались. Требовала справедливости. Но в итоге всё равно страдала я. Не понимала, как из такого милого и нежного человека он смог превратиться в бесчувственного монстра. Мама была права, как и всегда. Они вначале все хорошие. Но я не хотела ее слушать. Я верила в то, чего не было. Видела всё через розовые очки, за что и поплатилась. Я знала, что он меня не любит, и не полюбит больше никогда. Но от того, что я знала, мои чувства к нему не пропадали. Это была привязанность. Я бы простила ему всё, если бы он только сказал, если бы только пришел, позвонил, написал. Но я так же знала, что не смогла бы жить с этим. Во мне была борьба между тем, что я знала, и тем, что я чувствовала.
Нет. Больше никогда.
Часы на экране телефона высвечивали 05:30. Вставать рано, спать ложится поздно. Сухость во рту и в горле вынудили меня встать и пойти на кухню. В квартире царила полная тишина и темнота, поскольку в зимнее время года солнце нас редко могло побаловать. Но хоть одна радость была – отчим уехал на пару дней в командировку. Мне почему-то спокойнее, когда его нет дома.
Проходя мимо спальни мамы уже в обратную сторону от кухни, я услышала ее тихий голос, что-то быстро, словно заученно говоря. Следуя любопытству, я приблизилась к двери. Из небольшой щелочки была видна слегка освещенная комната, обставленная восковыми свечами. В груди что-то больно защемило. Пульсирующая боль отдалась выше, в горло. Видимо, это всё из-за моих переживаний по поводу Адама и моего недосыпа.
— Господь, спаси и сохрани. Прости меня за грех мой. Господи Боже мой, Ты знаешь, что для меня спасительно, помоги мне. Не попусти мне грешить пред Тобою и погибнуть во грехах моих, ибо я грешен и немощен. Не предай меня врагам моим, яко к Тебе прибег, избави меня, Господи, ибо Ты моя крепость и упование мое и Тебе слава и благодарение во веки. Аминь, — шептала мама, глядя на какую-то из икон.
Грех? Она просит у Господа прощение за какой-то грех? Что же такого она сделала? Я ведь не впервые застаю ее за такими словами. Она всё время вымаливает прощения за какой-то грех. Мама, что же ты скрываешь?
Не выдержав так стоять, поскольку боль становилась сильнее, я вернулась в зал. Улеглась на диван, укрываясь теплым одеялом.
Спустя какое-то время зазвонил будильник. Пора собираться на пары, а я так и не смогла уснуть. Ощущая себя трупом, я пошла умываться, чтобы хоть как-то взбодриться.
На ногах уже были все. Диана - моя сестра - по пути доедая бутерброд, пронеслась мимо меня. Сегодня у ее класса дежурство, поэтому они должны прийти за час до начала уроков. Нужно было собирать дневники у опоздавших, но как бы она сама не опоздала.
— Ты чай взяла? — с кухни донесся голос мамы.
В ответ, из коридора голос сестры:
— Да, мам! Мы с Настасьей хотели сегодня к ней пойти. Можно?
— Чтоб в 4 была дома. Сейчас темнеет рано.
— Ну мам, этого мало! Пожалуйста!
Диану с двух лет воспитывала моя мама, поэтому она считает ее своей матерью. По сути так и есть – моя мама растила ее еще с двух лет, учила ее всему, воспитывала. Ее биологическая мать отказалась от нее и Михаила ради богатого бизнесмена. Впрочем, и там у нее не сложилось, в итоге она осталась абсолютно одна. О нынешней ее судьбе сейчас ничего неизвестно, да и мы не интересуемся.
С кухни вылетела мама, чуть не врезавшись в меня.
— О, так ты уже проснулась? Заберешь сегодня Диану от ее подруги? А то у меня смена до десяти вечера.
— Хорошо.
— Диана! — громко крикнула мама, направляясь дальше. — Тебя Кора сегодня заберет от подруги!
— О, ну хоть какая-то польза оттого, что ты вернулась, — с усмешкой она обратилась ко мне.
— Ага. Я тебя по дороге в детдом отдам, — таким же тоном ответила я.
В этот же момент в коридоре появилась мама, складывая в сумку вещи. Перевела взгляд на сестру.
— Так, но только не позже семи вечера.
— Договорились.
Через какое-то время все ушли, и я стала собираться. В квартире было светло. С одной стороны из окон всегда был виден рассвет, как и сейчас, а с другой – закат. Выглядело бы очень уютно, если бы не это чувство напряжения, преследующее меня с того момента, как только я проснулась. Теперь же эта квартира ощущалась слишком пустой. Точнее, на взгляд пустой. Странное чувство, что я здесь не одна. Это странно, когда ты знаешь, что один в помещении, должен быть один. Но потом оказывается, что это совсем не так.
Так, стоп. Хватит накручивать саму себя. Мне еще на парах сидеть. Не буду же я весь день угрюмой и запуганной. Нужно просто выпить успокоительные, и всё придет в норму.
Настроения идти на пары не было, как и другого выхода. Выгляжу я, как человек без определенного места жительства. Хоть косметикой себе немного придам человеческий вид. Именно за этим я вошла в ванную комнату. Можно, как минимум, замазать синяки под глазами и подкрасить ресницы.
Попутно выпив таблетку успокоительного, которые мне прописал врач, чтобы я была спокойнее, я принялась за дело. Сначала, как и планировала, убрала следы своего недосыпа под глазами. Могло быть и лучше, но нет времени и желания стараться. Хочется поскорее уже вернутся домой, но я еще даже не вышла с него. Когда уже дошло до ресниц, я открыла тушь и поднесла к веку. Внезапно свет выключили, и от неожиданности я промазала. Щеточка попала прямо в зрачок. Я чувствовала, как черная, жгучая тушь растекается по всему глазу. Чертовки больно.
— Ауч! Твою мать! — прошипела я, пытаясь найти ручку крана, чтобы умыться.
Жжение в глазу было нетерпимым. Мало того, что ничего не видно, еще и больно. День начинается удачно.
Свет, наконец, через пару секунд включился. Я смогла включить воду и промыть глаз. Вся раковина покрылась черными разводами и пятнами.
Я подняла голову, глядя в зеркало, чтобы узнать масштабность этой трагедии. Сердце пропустило удар. От испуга я отскочила назад, влетела в стену. Вырвался громкий вдох:
— Ах!
Напряжение, сидевшее во мне уже долго, увеличилось в несколько раз. И это вовсе не из-за того, что я увидела свое опухшее, сонное лицо с черными потеками из глаз. Это лишь малая часть, которая дополнила всю картину.
В отражении зеркала была я и она. Та девушка, которую я видела на дороге. Бледная, высохшая, разлагающаяся кожа лица. Клочья остатков одежды. Длинные сальные волосы. Мертвые глаза с побелевшими зрачками. Она смотрела мне прямо в глаза через отражение зеркала. Взгляд ее был пустым. Но от этого было еще страшнее.
Перед глазами снова резко стало темно. Свет погас. Попадал в ванную комнату лишь солнечный свет из коридора в проеме открытой двери. В истерике я кинулась к ней. Прямо перед моим носом она громко хлопнула, отделив меня от спасения. Еще бы немного, и, плюс ко всему, я получила бы в нос дверью.
Задыхаясь от паники я упала на холодную плитку, прижавшись к ванной. В абсолютной тишине я слышала лишь свои попытки не задохнутся, вдыхая по нескольку раз, на так и не ощущая воздух. Биение пульса в ушах оглушало. Чтобы меня не было слышно, пришлось закрыть рот рукой. Помогло бы мне это от того, что я увидела в зеркале? Однозначно нет. Но, в попытке успокоить саму себя, это стоило попробовать.
Я ничего не видела. Но чувствовала. И то, что я почувствовала мне совсем не понравилось.
Чье-то касание к моей ноге. Одернув ее, я прижала колени к груди. Как вдруг моя голова дернулась назад. Кто-то схватил меня за волосы у самих корней и оттащил их назад. Я уже успела попрощаться с жизнью. Представила, как семья приходит домой, и видит меня мертвую, может, даже, истерзанную, с черным от туши лицом. А может, и не находят вовсе. Может, это что-то убьет меня и заберет куда-то с собой. И никто никогда не узнает, что со мной случилось.
Это длилось всего секунды две-три. Но казалось, что прошла вечность. Я чувствовала кого-то над собой. Кого-то, от кого веяло холодом. От кого тошно несло мертвечиной. Оно прохрипело что-то нечленораздельное прямо мне в лицо. Изо рта этого существа воняло трупами еще больше, заставляя и без того мое тяжелое дыхание, вовсе остановится, чтобы не вдыхать это снова. Еще через несколько секунд оно отбросило мою голову, отпустив пряди волос. Я подалась вперед. От силы, с которой оно меня держало, кожа головы начала болеть, как после ношения тугого хвоста в течении дня. С глаз самовольно брызнули слезы, вперемешку с тушью, которую я полностью не смыла.
Спустя пару мгновений дверь щелкнула. Снова появился свет. Всё выглядело так, словно ничего не случилось несколько секунд назад. Но эта боль, это ощущение касания холодной мерзкой руки - всё это осталось в памяти, не дав забыть тот ужас. Сердце всё не унималось, выпрыгивая из груди.
Я выскочила из ванной. Тело дрожало, не слушалось. Ноги подкосились. Пытаясь не упасть, я облокотилась спиной на стенку.
Что это, черт возьми, только что было?!
— Я схожу с ума... — прошептала я. Вернулась в ванную. — Чертовы таблетки!
Схватив упаковку, я с ненавистью выбросила их в мусорное ведро.
Другого объяснения происходящему я найти не могу, ведь это происходит после того, как я их пью, уже второй раз. Но почему боль настоящая? Почему я всё еще чувствую эту мерзкую кожу на своем теле? Может ли быть такое от галлюцинаций? Неужели я сама себя только что дергала за волосы? Сама себя напугала?
Я наспех собралась, не заморачиваясь над внешним видом. Было совсем не до этого. Когда уже выходила, мне очень вовремя позвонил Артем. Предложил подвезти. Я не сказала ему о том, что только что произошло у меня дома, подумав, что он сочтет меня за сумасшедшую. Но скрывать я это вряд ли смогу.