4
pov:Егор
Ночь выдалась длинной. Я думал, что усну сразу после того, как вернусь домой, но всё оказалось иначе.
Как только вошёл в квартиру, накинул куртку на спинку стула и сел на край дивана — поймал себя на мысли, что снова мысленно возвращаюсь в то маленькое кафе. К ней.
Валя.
Она не была похожа ни на одну из тех, кого я встречал раньше. Ни по манере говорить, ни по тому, как смотрела. Она не пыталась понравиться. Не смеялась в угоду. Не наклонялась ближе, не флиртовала. Просто сидела напротив и говорила так, будто говорила всегда — как будто я уже был частью её мира.
Я провёл ладонью по лицу. В голове раз за разом прокручивался её голос: «Не спеши».
Я не собирался. Спешить — не про меня.
Но внутри росло что-то... настойчивое. Как будто я наконец нашёл то, что искал, даже не зная, что потерял.
Я встал, прошёлся по квартире, машинально поправил стопку бумаг на столе. Всё как обычно. Но теперь — всё иначе.
Я хотел знать, что она делает. Что думает. О чём мечтает. С кем была до меня. Почему осталась одна. И почему, несмотря на простую одежду, строгий взгляд и усталость в голосе, мне хотелось прикасаться к ней, слушать её, просто быть рядом.
⸻
Утро началось раньше обычного. Вместо привычного кофе с ноутбуком и совещания в Zoom, я поехал в ближайшую пекарню. Пирожки для тёти Нади, яблоки — для Аллы, зелёный чай — для Сергея Петровича.
«Это не для меня», — сказала она.
А я слышал в этом что-то другое. Как будто она проверяет — приду ли. Запомню ли. Прислушаюсь ли.
Когда я вошёл в хоспис, уже было около девяти. Воздух пах медикаментами и варёной гречкой. Прошёл по коридору — нашёл глазами Валю. Она стояла у окна, разговаривая с пожилой женщиной, держа в руках какие-то бумаги.
На секунду я остановился. Просто посмотрел.
У неё были собраны волосы — тугой пучок, строгий, но несколько прядей выбивались и ложились на шею. Она говорила тихо, но уверенно. Кивала, чуть наклонялась к собеседнице, держала руку на плече — заботливо, но не фамильярно.
Она была настоящей. Не игрой. Не маской. Женщина, которая знает, что такое боль. И не боится её.
— Ты всё-таки пришёл, — услышал я её голос, когда она обернулась.
— Обещал же.
— Я проверяла.
— И как, прошёл тест?
Она улыбнулась. И в этой улыбке было что-то совсем не детское — усталость, благодарность, осторожность.
— Пока что да. Что там у тебя?
Я протянул ей пакет.
— Всё, как просила. Даже два пирожка лишних. Один для тебя. Хоть и говорила, что не надо.
— Ну, теперь уже придётся съесть, — пожала она плечами. — Пойдём, покажу тебе их.
⸻
Мы зашли в палату, где лежала тётя Надя — весёлая женщина лет семидесяти, с яркими глазами и тонкой косой, заколотой заколкой в виде стрекозы.
— Ой, Валь, кто это с тобой? Жених?
— Пока не жених, — рассмеялась Валя. — Гость. Принёс тебе пирожки.
Я подошёл ближе, протянул пакет.
— С вишней. Надеюсь, угадал.
— О, милок, ты теперь каждый день приходи! Вишня — моя слабость.
Я смеялся вместе с ней.
Потом был Сергей Петрович — хмурый мужчина в кресле-каталке, но, когда увидел чай, кивнул и буркнул: «Пойдёт».
И Алла — женщина с осунувшимся лицом, почти не разговаривала, но взяла яблоко с такой осторожной благодарностью, будто это был подарок с неба.
Я смотрел на них — и на Валю. Как она говорила. Как держала за руку. Как слушала.
Каждый из них — как будто был её родным.
Мы вышли в коридор, и я выдохнул:
— Я не знаю, как ты всё это выдерживаешь.
— Не всегда выдерживаю, — честно ответила она. — Иногда захожу в туалет и просто рыдаю. А потом вытираю лицо и иду дальше. Потому что кто-то должен быть рядом, когда страшно.
— Почему именно хоспис? — спросил я.
Она на секунду замолчала. Смотрела в окно.
— Мама умерла в больнице. Тогда никого не было рядом. Медсестра заходила раз в три часа. Маме было страшно. И одиноко. Я тогда пообещала — если смогу, буду рядом с теми, кто уходит. Чтобы им не было так, как ей.
Я молчал. Просто смотрел. Уважение — это не то, что можно сыграть. Оно приходит само. И в этот момент я понял: передо мной женщина с таким стержнем, которого мне не хватало в жизни.
— А ты чего боишься? — вдруг спросила она.
Я удивился.
— Я?
— Да. Все чего-то боятся. Я — одиночества. А ты?
Я задумался.
— Наверное, боюсь потерять то, чего ещё не нашёл. Понять слишком поздно, что вот — оно было. А я упустил.
Она прищурилась.
— Это про кого-то конкретного?
— Про тебя.
Она отвела взгляд. Не отпрянула. Не усмехнулась. Просто молча стояла.
— Рано ещё об этом, — прошептала.
— Я не тороплю. Просто говорю, как есть.
— Тогда будь. Не на один раз. Не на неделю. Если будешь — я, может, перестану бояться.
— Я уже здесь.
⸻
До вечера я так и не уехал. Мы гуляли по двору, кормили бездомного кота из аптечки, разговаривали о книгах, фильмах, страхах, привычках. Она оказалась невероятно наблюдательной, иногда резкой, но всегда искренней.
На прощание я не пытался поцеловать её. Просто взял за руку. Она не выдернулась.
— Завтра? — спросил я.
— Принеси тётке Наде ещё пирожок. Тогда да.
Я улыбнулся. И поехал домой с лёгким сердцем.
Я не знал, что будет дальше. Не знал, разрешит ли она себе меня полюбить. Но знал одно точно — она уже вошла в мою жизнь. И уходить я не собирался.
_______________________
__________
всем сапп))
как ваши дела??