12.Мой единственный выбор
Машина тронулась с места, но воздух внутри был таким тяжёлым, что, казалось, он вот-вот сгустится в нечто осязаемое. Дорога уходила в темноту, фары выхватывали из мрака редкие дорожные знаки, но внутри салона царило напряжённое молчание.
Хан не мог успокоиться. Его руки сжимались в кулаки, а сердце колотилось где-то в горле. Минхо всегда был резким, всегда держал дистанцию, но сейчас его слова больно жалили.
— Почему ты так реагируешь? — наконец не выдержал Хан, резко повернув голову к Минхо. — Я просто высказал свои мысли.
Минхо ухмыльнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла.
— А я просто сказал тебе правду.
— Правду? — Хан горько усмехнулся. — Ты хочешь сказать, что мне надо было встать перед ним грудью и кричать, чтобы ты не стрелял?
— Нет, — Минхо сжал руль, побелевшими пальцами. — Но не надо делать вид, что ты другой. Мы оба здесь по одной причине.
— Это не значит, что мне плевать на людей, — огрызнулся Хан.
Минхо резко затормозил, снова свернув на обочину. Машина вздрогнула, их обоих чуть дёрнуло вперёд.
— Тогда уходи, — холодно сказал Минхо.
Хан моргнул, не веря своим ушам.
— Ч-что?
Минхо развернулся к нему, его глаза потемнели.
— Уходи. Если тебе так тяжело, если ты не хочешь быть частью этого, если ты не можешь справиться — тогда уходи.
Хан чувствовал, как его захлёстывает ярость.
— Ты так легко меня выгоняешь?
— А ты так легко ставишь под сомнение то, чем мы занимаемся?
— Это не просто «работа», Минхо! Это жизни людей!
— Это жизни, которые нам приказали забрать. Мы делаем свою работу.
Хан замолчал, сжав челюсти.
— Я просто... — он сжал пальцы в кулаки. — Я не хочу превращаться в кого-то, кто убивает без сожаления.
Минхо несколько секунд молчал, глядя на него.
— Думаешь, я такой?
Хан вдруг понял, что сказал не то, но уже было поздно.
Минхо молча отвернулся, снова завёл машину и резко тронулся с места.
Они ехали в молчании, пока Хан, стиснув зубы, не пробормотал:
— Ты же знаешь, что я не это имел в виду...
Минхо ничего не ответил.
— Да? — Минхо усмехнулся, но в его голосе не было ни грамма веселья. — А что ты тогда имел в виду?
Хан закусил губу, пытаясь подобрать слова, но всё, что вертелось в его голове, звучало неправильно. Минхо был рядом с ним слишком долго. Он знал его лучше, чем кто-либо. И всё равно иногда казалось, что между ними стоит невидимая стена.
— Ты сам всё прекрасно понимаешь, — наконец пробормотал он, отвернувшись к окну.
— Если бы прекрасно понимал, то не спрашивал бы.
Хан закрыл глаза, сдерживая раздражённый вздох.
— Минхо...
— Что?
— Ты правда хочешь сейчас спорить?
— А ты правда хочешь вести себя так, будто тебе противно быть со мной рядом?
Эти слова заставили Хана резко развернуться к нему.
— Что ты несёшь?
— Ты сам сказал, что не хочешь превращаться в того, кто убивает без сожаления, — Минхо резко вывернул руль, сворачивая на другую дорогу. — А кто рядом с тобой? Кто именно сейчас за рулём?
— Ты не такой! — воскликнул Хан, ударив ладонью по приборной панели. — Ты чертовски не такой, Минхо!
— А какой тогда?!
— Ты... — Хан замолчал, сглотнув. Ему вдруг стало очень трудно дышать. — Ты другой... Ты не бессердечный.
Минхо скрипнул зубами.
— Значит, я просто «не бессердечный»?
— Да при чём тут это?!
— Именно при том! — Минхо резко затормозил, и машина дёрнулась, издав протяжный визг колёс. — Ты на каждую жертву так реагировать собираешься? Или только на тех, кто кажется тебе «милым»?
Хан отпрянул, моргнув.
— Ты... ревнуешь?
Минхо лишь усмехнулся, отвернувшись.
— Думай что хочешь.
Хан несколько секунд смотрел на него, чувствуя, как в груди всё переворачивается.
— Минхо, хватит. Ты ведёшь себя, как идиот.
— Конечно. Разве может быть иначе?
— Боже, — Хан прикрыл лицо рукой, проводя по нему ладонью. — Я устал.
— Так выходи.
Хан снова повернулся к нему.
— Что?
— Выйди из машины, — Минхо пристально посмотрел на него.
— Ты шутишь?
— Нет. Раз ты так устал — иди пешком.
Хан был в ярости.
— Да пошёл ты!
Он резко распахнул дверь и выскочил наружу, громко хлопнув ею. Ночь вокруг была тёмной и тихой, только ветер поднимал пыль с обочины.
Минхо остался сидеть в машине. Он смотрел прямо перед собой, сжав руль до побелевших пальцев.
Чёрт.
Он ненавидел, когда всё выходило из-под контроля.
Минхо догоняет Хана, хватает его за запястье, но тот сразу пытается вырваться.
— Отпусти, Минхо! — голос Хана дрожит, но он старается звучать уверенно.
Минхо не ослабляет хватку. Его дыхание сбито, сердце колотится, но не от бега — от страха.
— Хан, я... я не должен был так говорить. — Его голос звучит хрипло.
— Правда? — Хан горько усмехается, глядя на него полными боли глазами. — А что ты должен был? Может, сразу сказать, что я для тебя никто?
Минхо делает шаг ближе, вынуждая Хана поднять взгляд.
— Ты не «никто», Хан. Ты... черт, ты всё для меня.
— Тогда почему ты каждый раз давишь на меня?! — Хан всё ещё пытается вырваться, но Минхо вдруг притягивает его ближе.
— Потому что боюсь, — признаётся он тихо. — Боюсь, что однажды ты уйдёшь.
Хан замирает. Его сердце пропускает удар.
— Я... я не собираюсь уходить, Минхо, — шепчет он.
Минхо медлит, но потом осторожно касается его щеки.
— Прости меня, — едва слышно.
Хан смотрит на него, всё ещё борясь со своими чувствами. Он не хочет так легко прощать... но разве он может не простить?
Хан опускает взгляд, губы сжаты в тонкую линию. Он медлит, будто взвешивает что-то в голове.
— Ты всегда так говоришь, Минхо, — тихо произносит он. — Но потом всё повторяется.
Минхо крепче сжимает его запястье, а затем, словно осознавая свою резкость, медленно отпускает. Его глаза полны решимости.
— Тогда слушай внимательно, Хан, — голос твёрдый, но в нём слышится что-то почти отчаянное. — Если ты уйдёшь... я пойду за тобой, куда бы ты ни пошёл.
Хан замирает. Его дыхание перехватывает. Он смотрит на Минхо, пытаясь понять — это очередные слова, которые забудутся через день, или...
Но в глазах Минхо нет лжи.
— Минхо... — голос Хана дрожит.
Минхо делает шаг ближе, теперь их разделяет всего пара сантиметров.
— Только попробуй уйти, — тихий шёпот, почти просьба. — Я всё равно найду тебя.
Хан смотрел на него, не моргая, не дыша. Минхо всегда был таким — резким, опасным, безжалостным. Но сейчас, в этот момент, он выглядел иначе. В его голосе больше не было холодной отстранённости, не было высокомерия или снисходительности. Только усталость. Только искренность.
— Ты не понимаешь... — Хан отвёл взгляд, сделав шаг назад. Его сердце бешено колотилось. — Всё не так просто.
Минхо не позволил ему отдалиться. Его рука вновь потянулась вперёд, но на этот раз не для того, чтобы удерживать. Он медленно коснулся запястья Хана, проводя пальцами по его коже.
— Нет, понимаю, — ответил он спокойно, но настойчиво. — Я знаю, что я сделал. Знаю, что сказал. И знаю, что ты не обязан мне верить.
Хан сжал кулаки.
— Тогда почему ты не отпускаешь меня? — Он говорил с вызовом, но голос его дрожал. — Почему ты всегда пытаешься меня удержать, но никогда не даёшь мне настоящего повода остаться?
Минхо глубоко вдохнул. Его пальцы легли на плечо Хана, тёплые, сильные.
— Потому что ты — единственное, что делает меня живым.
Слова повисли в воздухе, словно заряд перед грозой.
Глаза Хана расширились. Он всматривался в лицо Минхо, пытаясь найти в нём что-то — шутку, ложь, сарказм. Но там было только смирение.
Минхо чуть опустил голову, отводя взгляд.
— Я не прошу тебя прощать меня, — его голос был тихим, почти потерянным. — Не прошу верить мне сразу. Просто... если ты уйдёшь сейчас, я потеряю всё, что у меня осталось.
Хан почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри.
Минхо не был тем, кто умел просить. Не был тем, кто умел показывать слабость. Но сейчас перед ним стоял не тот жестокий убийца, который с лёгкостью вырезал людей, а человек, который, возможно, впервые в жизни чего-то боялся.
— Минхо... — Хан едва слышно произнёс его имя.
Тот снова посмотрел на него. В его глазах не было угроз, только ожидание.
— Дай мне хоть один повод поверить, что в этот раз всё будет иначе, — прошептал Хан. — Один, Минхо.
Тот не колебался. Он шагнул вперёд, обхватил лицо Хана ладонями и без лишних слов прижался губами к его лбу. Долго, крепко, будто пытаясь впитать его тепло, впустить его в своё сердце.
— Ты — мой единственный выбор, — шёпотом ответил Минхо, отстраняясь. — И я не собираюсь тебя терять.
Продолжение следует...