4. Первая встреча глазами экрана.
Влада
Иногда ночи кажутся слишком длинными — особенно такие, когда ничто не может унять лёгкое дрожание воздуха, будто где-то рядом вот-вот разразится гроза. Мои пальцы скользят по экрану, лайкают чужие сторис, но всё внутри неподвижно: давно я так не скучала по простому «привет» от кого-то, кто так далёк, и так непонятно близок.
В этот вечер я задерживаюсь в своей комнате дольше обычного, звук мотора за окном отдалённо напоминает, что мир за стеной тоже двигается вперёд. Стук мотоциклов сегодня не успокаивает, а наоборот, словно будит старые чувства и осторожную надежду. Телефон вибрирует — и я вздрагиваю. Почему-то каждый раз так случается, когда сообщение от него.
Илья:
«Влада? Как день? Сегодня луну видно почти как лампу — будто специально для тебя в Ростове светит.»
Я улыбаюсь. Его слова всегда чёткие, будто смазанные чем-то острым. Я пишу в ответ, стараясь держать в себе этот холод, не давая ему проникнуть глубже, чем нужно:
Я:
«Половина дня — милота, вторая — суета родителей. Спасибо за луну. В Москве, наверное, она больше.»
Отправляю и откладываю переписку, чтобы успокоиться, но спустя минуту возвращаюсь и перечитываю из-за волнения. Глупо, но сердце иногда трепещет, когда он появляется в телефонной тишине, хотя я привыкла сохранять дистанцию и не придавать значения коротким сообщениям.
Илья
Лето на исходе, Москва стала словно из стекла: ночи пишутся светом фонарей, отражающихся в окнах, а улицы дышат едва заметным холодом наступающего августа. Я сижу на полу своей комнаты и верчу в руках телефон, словно он может ответить на вопросы, которых не имею смелости озвучить вслух.
Влада вновь ответила почти сразу. Я улыбаюсь — невольно, с облегчением. Раньше я боялся даже подумать, что кто-то может стать для меня настолько важен, но всё теперь иначе. Каждый раз, когда её сообщение подсвечивает экран, я чувствую: связь осталась, она не исчезла, не исчезаю и я.
Пишу сдержанно, стараясь не быть навязчивым, не выставлять чувств. И всё же — рука иногда подводит, а мысли выпрыгивают наружу слишком быстро:
Я:
«В Москве она, может, и есть, но у тебя — точно ярче. Знаешь, я часто думаю: сколько времени нужно, чтобы просто встретиться, если города — не помеха?»
Влада
Небо в Ростове сегодня залито странным светом — будто старые фонари выбрали показать себя напоследок. Я обхватываю подушку руками, читаю его новое сообщение — про встречу, про расстояние, которое вдруг кажется не таким уж пугающим, если всерьёз подумать.
Я делаю глубокий вдох. Казалось бы, что тут такого? Обычная дружба, очередной фанат мотоспорта... Но внутри меня случился маленький переворот: хотелось бы убежать от чувств, закрыться в железном шлеме, но с ним я становлюсь не такой острой, не такой холдной, как всегда.
Раньше такие разговоры бы меня напугали. Я парковала бы любые эмоции где-то в отдалённых уголках памяти, отмахивалась бы шуткой. Сейчас — не получается.
Я:
«Встретиться? От этого слова мурашки. Я не привыкла доверять, особенно через экран. Но... может быть. Это же всё равно не значит ничего страшного, пока никто из нас не стоит с чемоданами возле дома.»
Я улыбаюсь сквозь иронию, давая ему мизерную надежду, но одновременно где-то глубоко внутри чувствую — я бы захотела хотя бы одну встречу. Пусть без обещаний — просто узнать, что он живой, не слишком идеальный и не придуманный мной самой.
Илья
Каждое её сообщение — как маленькое испытание: вдруг сейчас она пропадёт, уйдёт в себя, или просто скажет, что хочет остаться одной. Я понимаю: не имею права требовать большего, чем готова дать она, и всё же не могу не пытаться прочитать каждый намёк, каждую улыбку между строк.
Я:
«Смущает? Прости, Влада, не хочу навязываться... Просто иногда мне кажется, что стоит попробовать. Если станет неуютно, сразу отступлю. Но если шанс на встречу есть — я и ради одной минуты поеду хоть ночью.»
Пауза затягивается. Мне кажется — я перегнул, открыл слишком много. Но тут появляется «печатает» — и я замираю.
Влада
Я смотрю на эти точки на экране, ощущая лёгкую тревогу, с которой не встречалась давно. Сколько раз я говорила парням «нет, это ни к чему»? А здесь не могу быть резкой. За две недели регулярного общения Илья стал... роднее всех, кто был последние годы.
Мой палец кружит по экрану — пишу, стираю, снова пишу.
Я:
«Ладно. Знаешь что? Давай попробуем хотя бы видеозвонок. Это не вокзал и не край света, но вдруг станет чуть менее страшно?»
Делаю отправку, чувствую, как сердце сокращается, будто бросаю первый камень в озеро, жду эха.
Илья
Я едва не подпрыгиваю на месте — этот ответ для меня словно разрешение, зелёный свет на старте. Видеозвонок! Всего лишь экран, но это шаг дальше, чем все мои прежние мечты.
Быстро отвечаю:
Я:
«Да, давай! Когда удобно? Я даже придумаю тост за смелость.»
Влада не заставляет ждать. Пишет, что через двадцать минут выгонит всех из комнаты, выставит ноутбук на окно и попробует не стесняться. Я смеюсь: у неё этот неожиданный юмор слишком круто сочетается с внутренней хрупкостью.
Я тут же набираю себя в порядок — надеваю свежую футболку, приглаживаю волосы руками, хотя понимаю, что во всем этом есть что-то детское. В комнате грохочет сердце, я включаю камеру, и вот — три, два, один...
------
Влада (видеозвонок)
Экран мигает. Моё отражение дважды мерцает в тёмном ноутбуке, потом — картинка расплывается. Смущение накатывает волной, но я решаюсь: улыбаюсь самой себе, делаю показательно глубокий вдох.
Илья появляется на экране — не просто аватарка, а живой человек. Глаза у него хитрые и уставшие — такие были у моего отца после настоящих гонок. Он машет рукой и неловко шутит:
— Добрый вечер, мотовлада. Я, кажется, прошёл кастинг на лучшего зрителя?
Я смеюсь чуть громче, чем стоило бы. Обе руки жестикулируют сами собой, а нервозность, казалось бы, отступает.
— Расслабься, — говорю, — у нас тут не свидание, а просто... встреча глазами экрана.
Он отвечает: — Не волнуйся, я хуже тебя волнуюсь. Никогда прежде не делал этого. Ну, то есть, не ради подобной встречи.
---
Видеозвонок неожиданно затянулся. Мы болтаем обо всём — о мотиках, о детстве, о моём глупом страхе сцены, о его первой аварии. Я рассказываю, как разбила локоть на повороте, он показывает татуировку в виде маленького шлема на щиколотке.
Это не игра и не проба силы. Мы оба странно расслаблены — и одновременно взбудоражены до дрожи.
Он вдруг замолкает, потом серьёзно спрашивает:
— Ты бы когда-нибудь смогла по-настоящему доверять человеку, которого видишь только вот так, глазом в камеру?
Я задумываюсь, а потом, удивив себя, честно отвечаю:
— Может... если почувствую, что человек говорит честно. Иногда ведь можно знать, кто ты, за пару слов. Иногда и за всю жизнь не понять.
Он тихо улыбается, а я вижу: сказанное для него — не просто слова.
Илья (видеозвонок)
Для меня это первый опыт — рассказывать о главном не в лицо, а экрану. Даже рядом с друзьями бываю не таким откровенным. Признаюсь себе, что готов рассказывать ей всё, что угодно, лишь бы не оборвать нить доверия.
— Знаешь, — говорю вдруг, ловя себя на мысли, что не планировал этого — я сейчас счастлив. Даже если бы не получилось, всё равно спасибо тебе за этот вечер.
Она указывает на меня пальцем, иронически хмурится:
— Слишком рано благодарить. Вдруг я тебя заблокирую через десять минут?
Оба смеёмся. Лёд растоплен.
Потом разговор выходит на глубокий уровень — она спрашивает, зачем я вообще решил писать, если она из другого города и, по её словам, не лучший собеседник. Я пожимаю плечами и, не скрываясь, отвечаю, что почувствовал к ней что-то сразу, даже без надежды на ответ.
Тут вдруг, словно по щелчку, разговор становится особенно личным. Я спрашиваю, позволяю ли я себе эмоции, хотя знаю, что могу получить отказ — готов.
— Влада... давай я скажу прямо: мне очень нравится с тобой общаться. Если бы не расстояние, я бы давно позвал тебя на реальное свидание. Но вдруг мы попробуем встречаться? Пусть пока на расстоянии, пусть с экрана. Просто быть честными, поддерживать друг друга — быть вместе, насколько это можно вот так.
Я замираю, смотрю на её лицо в экране. Она почти не двигается, глаза в уголках камеры, нервно куря электронную сигарету. На лице удивление и что-то ещё — лёгкая, почти невидимая улыбка.
Влада
В этот момент моё сердце останавливается — вся эта реальность вдруг кажется игрой. Я привыкла держаться на расстоянии, но сейчас... не хочется терять этот момент.
Я медленно, очень медленно затягиваюсь электронной сигаретой. Но потом просто решаю — скажу прямо, голосом:
— Илья... я не знаю, как выйдет. Я не умею быть лёгкой, не умею идеально реагировать и не устраивать себе лишних страхов. Я боюсь нового, да. Я только недавно позволила себе быть одна...
Он смотрит внимательно, но не перебивает.
— Но если надо выбирать: закрыться или рискнуть, я, наверное, впервые выберу второй вариант. Давай попробуем. Но только честно. Через экраны, через города. Ты не обещаешь идеального будущего, я — идеального настроения. Если получится — получится. Если нет — всё равно спасибо тебе за этот опыт.
Я начинаю улыбаться:
-Я согласна.
Вижу, как его плечи расслабляются, в глазах появляется знакомый огонёк.
— Спасибо, — он говорит тихо и очень искренне. — Я обещаю: даже если сгорит интернет, мы оба останемся собой. Но, надеюсь, не сгорит.
Этой ночью я, наконец, засыпаю спокойно. Знаю: всё не станет просто, но теперь между Москвой и Ростовом больше нет абсолютной пустоты. Есть мы — пусть даже виртуальные, пусть наполовину из пикселей, но настоящие.
Каждое утро пишет он первым:
Илья:
«Доброе утро, солнце.»
Я отвечаю:
> *«Доброе, любимый. В Москве уже дожди? В Ростове ещё жара.»*
Теперь мы обсуждаем всё — даже то, что обычно скрывают. Он рассказывает о сложностях с родителями, я — о новой ссоре с мамой. Делимся смехом, реальными страхами, мыслями о будущем.
Видеозвонки становятся нашим ритуалом. Иногда молчим по полчаса, просто глядя в экран — странно, как это перестало казаться неловким. Он играет мне на гитаре, я читаю стихи, которые никогда никому не показывала. Мы спорим, дразним друг друга, иногда ругаемся, но всегда возвращаемся — потому что оба больше не хотим уходить.
Наше обычное романтическое утро завершается одной короткой фразой, которую я понимаю только тогда, когда она оказывается на экране в три часа ночи:
«Влада, спасибо, что рискнула со мной. Пусть не сразу, но однажды мы пересечём границу экрана. Я в это верю.»
Я улыбаюсь сквозь усталость, закрываю ноутбук и понимаю: иногда, чтобы потрогать настоящее, надо сначала научиться верить даже в том, кого видишь лишь в отблеске экрана.