(2005)

В этот раз не было воспоминаний.
Сэм не помнил, как он уснул или как оказался в кровати – весь мир стал размытым. Винчестер отчётливо помнил лицо Мэг перед собой, что стиснула до боли его плечо и что-то говорила, говорила, говорила… она потащила его к кровати и небрежно накрыла одеялом. Неплохо, как для бездушной и кошмарной демоницы, что обожала убивать, устраивать оргии и отчитывать Сэма Винчестера.

Но сейчас Сэм об этом не задумывался. Он мгновенно узнал длинные белые коридоры и цепи, которые вырастали словно из ниоткуда. Они теперь были выше него на головы две, хотя изначально едва ли достигали колен, а Сэм с лёгкостью мог их переступать.

Теперь же – они скрывались от него, исчезая в белизне и тонкой пелене тумана вокруг.

Сэм протянул руку и лёгкие витки над его головой, которые оказались не туманом, а дымчатой структурой, разбежались, как пугливые псы. Растерянно моргнув, Винчестер быстро побрёл вперёд, чувствуя неожиданную лёгкость в ногах – будто сам коридор подталкивал его идти вперёд. Будто само существо, пребывавшее тут, подталкивало его к себе. Тянуло. Толкало.

Сэм не понял, когда перешёл на бег. Он нёсся вперёд и его не мог остановить ни туман, ни любая другая сила. Ноги отстукивали быстрый ритм по белому полу и с каждой секундой Сэм только ускорялся. Его сердце оглушительно билось. А перед ним чудились красные нити, сплетенные с его телом, цепляющиеся за руки и ноги, голову, грудь. И они не пугали. И не беспокоили. Они будто указывали ему путь.

Туман на мгновение скрыл собой окружающие его стены. Его густые слои оточили Сэма, затянули в безумный ритм и будто дали понять: вот что было против его пребывания тут. Туман скрыл от его взгляда стены и цепи, его тяжёлая дымчатая структура наполнила собой весь мир, но останавливаться Сэм не планировал, нет, ни в коем случае.

– Ты чувствуешь это, мальчик? – резкий голос врезался в уши Сэма, что за миг ускорился и едва ли не потерял координацию. – Ты видишь?

– Да, сэр.

– Ты скажешь мне, что это?

Лёгкий холодок пробежался по коже и закрался в грудь острыми когтями. Он быстро перерастал в липкий ужас, которому было предпочтительнее всё, что угодно – хоть ад. Сэм стиснул зубы, прекрасно зная ответ.

– Благодать, сэр. Ангельская благодать.

– Просто, а? Ты много о ней слышал. А теперь скажи мне, пожалуйста, чья она?

Сэм ощутил тяжёлое давление под головой – будто чужие пальцы снова вцепились ему в заднюю часть шеи и, не заботясь о волосах, которые они цепляли,  потянули вниз, к каменной тарели, на дне которой вертелась в бесконечном танце благодать убитого ангела.

– Сэр, я не знаю.

– Подумай.

– Я не знаю.

– Я сказал, подумай. Я даю тебе время.

– Я не знаю!

Сэм задохнулся в нахлынувшем на него чувстве ледяного, разрывающего изнутри холода, который не могло остановить ничто. Сэм закрыл глаза и на секунду позволил картинке в сознании всплыть, стать реальностью – как Гордон давит, прижимает его лицо к посудине, на дне которой носилась благодать, и вынуждает вот так стоять. Окунает его в бесконечный холод и присутствие смерти, которое сохранилось в мёртвой благодати. И благодать принадлежала…

– Ангелу, мальчик, да, – Гордон раздраженно оскалился, отталкивая парня от себя. – Её звали Ишим. И он был таким же безумным, как и все другие ангелы.

Сэм резко стряхнул с себя воспоминание, притягивая к вершине образ Бальтазара и Альфи, которые не были безумными. И, может, и Габриэль тоже – не будет. Может, он поможет им? Или Сэм хотя бы сумеет совладать с ним и его болью, что передавалась ему во сне?

Гордон бы прикончил его за одну эту мысль.

Но была одна проблема.

Плевать Сэм хотел на этого ублюдка и его такое же, ничем не отличающееся от ангельского безумие.

Винчестер моргнул – и туман рассеялся, вновь оставляя его лицом к лицу с белыми стенами, потолком и цепями. На мгновение он расслабленно выдохнул и продолжил движение, невольно ударяя локтями по собственным бокам.

– Я стараюсь, ладно?

– Ты делаешь недостаточно! – грубое рявканье ударило по ушам, и Сэм позволил себе отгородиться от него.

Он помнил, что после сказанного Бобби так и не извинился, словно не замечал, что Сэм из кожи вон лез во всех аспектах.

– Ты не ребёнок, Сэмюель.

– Я никогда им и не был.

Сэм не удержался и усмехнулся. То есть, это и была попытка коридора урезонить его, попытаться остановить? Заставить плохие воспоминания проматываться в его голове, как на сломанной пластинке? Очень умно.

– Мы будем вынуждены принять меры, если вы не остановитесь, – Эллен сильнее стиснула ружьё в руках, хотя пятнадцатилетний Сэм, стоящий рядом с аналогичным оружием, сжатым в хватке, видел, как она дрожит. – Отпустите их.

Сердце забилось напуганным зверем и Винчестер чуть ли не споткнулся. Ужас проник внутрь его головы, и теперь он принадлежал лично ему, как неотступный соратник, как неотъемлемая часть воспоминания.

– Если мы принесём их в жертву, то они простят нас! Небеса простят нас! – парень приставил охотничий нож к горлу застывшей Джо Харвелл, пока остальные шестеро, помимо него, держали других взятых в плен больных. – Вот увидите! Всё будет в порядке, если мы…

– Парень, ты слышишь себя? – Джим, в прошлом – пастор Мёрфи направил на явно поехавшего парня пистолет. – Ты же знаешь, кто я, верно? Я знаю, каково это, потерять то, во что верил. Но они нам не друзья. То, что ты слышал, и то, что тебе приснилось, – виденье, как ты сказал, – лишь попытка ангелов сбить нас. Если ты сейчас отпустишь людей, то я обещаю…

– Папа! – в больничное крыло, где этот религиозный фанатик и взял неспособных ему сопротивляться раненных, вбежала бледная девочка. Её длинные волосы разметались и Сэм заметил быстрый кивок Эллен – парень растерялся.

Пара резких выстрелов сокрушили воздух. А Сэм позже клялся, он клялся, он заверял всех, он требовал, чтобы его услышали, будто не видел, что его пытаются успокоить, а не прикончить следом. Он клялся, что целился в ногу парня, нож которого уже сместился острой частью к бьющейся вене на шее бледной, уже теряющей сознание от слабости Джо. И клялся, что не задумывал простреливать его голову.

Он клялся, что не желал его убивать. И сам не верил своим же словам, сжимая Джо в резких объятиях.

Да и разве Сэм хотел хоть когда-нибудь кого-нибудь убивать? Нет, конечно нет, и голову пронзил тонкий голос девочки:

– ПАПА!

Сэма затошнило. Он до сих пор видел её руки, перехватывающие безвольное тело парня и пытающиеся привести его в порядок. Остальные связывали религиозных фанатиков, пытавшихся убить невиновных людей – по крайней мере, это было одним из оправданий Сэма – а кто-то подошёл к тому, кто раньше хотел убить, осторожно отталкивая девочку в сторону.

– Мёртв.

Мёртв.

Сэм убил его.

Туман рассеялся и Сэм понёсся дальше. Голова гудела, ноги от неё не отставали и нити, которые ранее видел Сэм, постепенно начали расслабляться, не натянутые до предела.

Он был близко.

Воспоминания не спешили возвращаться, а Сэм тому был и рад. Плавно его бег перешёл в быструю ходьбу, а глаза больше не смотрели никуда, кроме размытой центральной точки перед собой – такая себе перспектива, выстроенная не человеком, а ангелом.

Сэм сделал глубокий вдох, моргнул – и замер.

Ноги сами приросли к земле, а сердце чуть ли из груди не выпрыгнуло. На Сэма смотрело до десяти пар глаз одновременно.

Взглядом назвать это было нельзя, ведь мертвецы не могут одаривать взглядами. Но на него смотрели. Смотрели не только глаза мальчика, но и тех, других, что висели на деревьях, прикреплённые за волосы и воротники, что лежали на полу, что тянулись к нему, рыдая. Вытягивая свои тонкие пальцы и пытаясь ухватиться за штанину.

И нельзя же сказать, что это – воспоминание. Слишком живо оно было, в особенности, когда эти мертвецы – были заживо спалены им.

Сэм резко надавил на веки и распахнул их, через секунду облегчённо выдыхая.

Коридор вновь был пуст и в этот раз Винчестер не шёл, а нёсся вперёд. Он не желал видеть и слышать, он желал дойти до своей цели, к которой постепенно, шаг за шагом приближался за все свои прежние сны. Сэм не осознавал этого, глядя на цепи, что в первое его появление стелились по полу, а теперь – взлетели до небес. Он не осознавал насколько на самом деле был близок к пленнику книги. Не понимал этого, пока не услышал шелестящие звуки.

Когда Сэм оказывался в воспоминаниях Габриэля, то понимал каждое слово, сказанное на енохианском. Теперь же для него он звучал бессвязно, быстро, размыто, хотя он когда-то его учил.

Но когда прозвучал чёткая человеческая речь – Сэм удивился.

– Ты – раз… ание… бриэль.

Ранее тихий голос внезапно стал громче, чётче.

–Ты – разоч... ние... Габриэль.

–Ты – разочарование, Габриэль, – продолжал голос. И его слова эхом отражались от стен, заполняли собой всё это место, натягивались струнами вокруг. – Ты – разочарование, Габриэль. Ты – разочарование, Габриэль. Ты – разочарование, Габриэль. Ты – разочарование, Габриэль. Ты – разочарование, Габриэль. Ты – разочарование, Габриэль. Ты...

Сэм протянул руку и пальцами вцепился в дрожащие красные нити. Его кожу словно электрический ток прошиб и он потянул их на себя, вырывая из тумана, плавно окружающего его вновь. Нити казались материальными, настоящими, и Сэм их не отпускал, накручивая на руку.

Пальцы сдавило. Нити впились в кожу, обжигая её, но Сэм лишь сильнее ухватился за них, даже не замечая, что голос затих. В общем-то не замечая больше ничего, кроме нитей и точки, к которой все они вели.

Нити не слушались. Они разбегались в разные стороны, прилипали к пальцам. А Сэм не отпускал их. Он брёл вперёд, завороженно уставившись на точку вдали. С каждым шагом она становилась больше, увеличивалась, выглядя издали крошечной, маленькой, хрупкой. Но Сэм знал. Стоит ему только подойти к ней, как её масштабы увеличатся.

Через пару минут Сэм понял, что видит вдали человеческую фигуру.

Пальцы выпустили нити, что цеплялись за его кожаную тёмно-коричневую куртку (кожаную? Он не носил кожаные куртки). Ноги зашагали быстрее, отстукивая рваный ритм по гладкому полу. Глаза расширились. Сердце грохотало в ушах. Он вспотел? Сэм не знал, можно ли было вообще тут вспотеть.

Шаг вновь перерос в бег. Голоса («...вание, разочарование, Габриэль, разочарование, разочарование, разочарование, разоча...») отражались в голове. И в один момент белизна поглотила весь мир Сэма Винчестера, отрывая взгляд от фигуры.

***

Туман стелился под ногами и больше не подкидывал воспоминание за воспоминанием. Сэму он напомнил чем-то поверженного зверя, пока рассекался его ногами.

Но на самом деле зверь был прямо перед ним. Сэм не сразу понял, что видел, и пару секунд просто стоял на месте, оглушенный ярким светом, белизной и едва ощутимым ветром, который бороздил разгоряченную кожу. И когда моргнул – деталь за деталью встала на своё место.

Вокруг витала тёмная, пропитанная рыжими оттенками, вуаль. Она разделялась на несколько слоёв, не имеющих ни начала, ни конца, и когда Сэм протянул руку – вуаль не рассеялась, как туман. Она ударила его током.

Сэм отскочил, как ошпаренный, и сделал два шага назад. После чего перевёл взгляд влево.

Да... Тут было на что посмотреть.

Цепи тянулись к одной фигуре, раскинувшей руки в разные стороны. Сама фигура была раздета до пояса, а из спины вились слои оттенков, наполненных рыжим – да и не только рыжим. Тут присутствовало всё: и синева, и белизна, и цвета, которые Сэм никогда бы в жизни не смог объяснить или повторить на бумаге. Их, казалось, попросту не существовало.

И все они вырастали прямо из фигуры. У Сэма глаза разбегались прежде, чем он наконец-то взглянул на их обладателя, неподвижно повисшего на цепях.

Винчестер сделал один нерешительный шаг вперёд. Он и не заметил, как лёгкая дрожь пробила позвоночник, ведь прекрасно знал же, кто это. И видел его раньше – хотя и только из чужих воспоминаний. Из личных воспоминаний того, кто безжизненным весом повис на цепях.

Сэм помнил, что под архангелом Габриэлем была бездонная пропасть. Но он смело шагал к нему, уменьшая расстояние между ними. Он чувствовал твёрдую поверхность под подошвой ботинок.

Сэм встал прямо перед Габриэлем.

Его лицо было прикрыто патлами, словно он до сих пор – целую вечность уже – утопал в собственных воспоминаниях, что и были его тюрьмой. Нескончаемый перепросмотр семейной драмы, в которой ты снова и снова проигрываешь и начинаешь сюжет заново, занося клинки над головами братьев, но так и не делая последнего рывка. Того самого. Убийственного.

Сэм склонил голову к плечу, пытаясь разглядеть лицо сквозь нависшие пряди волос. Рассмотреть круглый подбородок, немного вздёрнутый нос, констатирующую с образом бледность, как у мертвеца. Но тёмные волосы скрывали всё, и Сэм не удержался.

Приблизился.

Протянул обе руки к волосам, избегая яркости чужих... оттенков, что, скорее всего, были крыльями, которые человеческий взгляд никогда не видел ранее.

Вот он. Монстр, который должен был быть ростом не меньше хотя бы Сэма, но который отчего-то выглядел слишком маленьким. Монстр, который по плану должен был убивать, но который избрал другой путь. Монстр, что проиграл в попытке вытащить собственную семью со дна.

Наверное, всё-таки не стоило Габриэлю этого делать. И, может быть, архангел сотни раз пожалел о принятом решении, но отказался сдавать назад из-за упрямости.

Да уж.

Сэм определённо ему не завидовал.

Он продолжил его рассматривать. Глаза стремительно пробежались по опущенным векам, зацепились за чужой рот и Винчестер втянул носом прохладный воздух. «Во... Чёрт», – мысленно выругался он, убирая мягкие пряди волос за уши и действуя осторожно, в невысказанном страхе навредить. Тонкие губы пронзали десятки нитей, что были далеко не теми, указавшими путь. Они были чёрными, идущими от самых уголков до середины, довольно плотно прижатыми друг к другу, отчего выглядели, как сшитая иглой улыбка.

Сэм так и не убрал руки, касаясь кончиков ушей и неотрывно рассматривая нити.

Он считал Михаила жестоким ублюдком, но, видимо, недооценивал его.

Сэм завороженно потянулся к лицу напротив, проводя большими пальцами по щекам. Он боялся касаться нитей. Он не хотел их касаться хотя бы из-за того, что в груди сжался отвратительный комок, который он едва ли до этого сумел проглотить.

Словно опомнившись, Сэм убрал руки и растерянно взглянул на цепи, оплевшие собой шею, ноги, руки, талию, они заходили и пронзали крылья, и Сэм растерянно проследил за их концами, что зарывались в пол, пытаясь не заострять внимание на теряющееся в далёкой тьме их начало.

Он сделал шаг назад.

Вот, он дошёл до Габриэля. Где найти чёткое руководство «Что делать, если встретил запертого архангела, который принял свои страдания, пока придерживался философии “страдания – это выбор“?». Веселье не всколыхнуло Сэма изнутри, его терзала то ли вина, то ли сочувствие к уничтоженному существу, которое так сильно пыталось поступить правильно.

«Страдания – это выбор». Бред собачий, а не философия.

Страдания – это то, что ни одно разумное существо не выберет.

Но почему же Сэм не двигался? Что-то ему мешало хотя бы шевельнуться, хотя бы подать признак жизни – и это «что-то» не заставило себя ждать.

Сэм сделал глубокий вдох... и тяжёлая рука, исперещенная сухими мозолями, ухватила его за щиколотку.

За ней поползли другие. Руки, жёсткие, ледяные, хватались за него, как последнее препятствие к архангелу. А Сэм не шевелился, вонзившись глазами в неподвижное лицо архангела перед собой. Он смотрел на него, будто ждал, что тот сейчас проснётся – ну, вот, сейчас, да, прям в эту секунду! – но ничего не происходило. «Спящая красавица», блин. Удивительно просто.

И Сэм рванулся вперёд. Он не сражался с руками мертвецов – Винчестер знал, что это они, это не могли быть не они – а просто тянулся вперёд, к цепям и крыльям, будто это было его единственное спасение.

–Габриэль! – выкрикнул Сэм.

Почему он так сильно хотел до него достучаться?

«Да какая к чёрту разница почему. Руки!» – мысль скользнула в голове и затерялась в отвратительном запахе, ударившем в нос Сэма, в жёсткой, беспощадной хватке, что тянула и тянула, хотя ткань одежды порвать не могли. Но будто что-то им мешало утащить охотника. Что-то?

–Я знаю, что ты там, –  Сэм дёрнулся в отвращении на прикосновения, упираясь пятками в пол. – И я знаю, что тебе страшно. Или нет. Ладно, понятия не имею, потому что мы даже не знакомы, чувак, – хватка на горле стала жёстче, перекрывая поток кислорода, но Винчестер продолжил говорить, сипя: – Я видел тебя изнутри и со стороны. Я знаю, что ты вне осиного гнезда собс... – Сэм жадно глотнул воздух, когда рука исчезла с его горла. И быстро продолжил: - Братьев. Ты вне их игры. Так, блин, не позволяй им продолжать втягивать тебя в это. Тебя боялись! Габриэль! Боялись! Если это так, то ты сильнее их! Ты можешь просто рассеить эту...

–Не может.

Тягучий, обволакивающий со всех сторон голос не нёс за собой успокоение.

Он будто нёс смерть, хотя Сэм знал: голос этого человека никогда не звучал так.

Винчестер медленно распахнул губы и замер, как выброшенная на берег рыба. Хватка мертвецов стала сильнее. Тяжелее. И он обмяк в ней, не зная, что с этим делать. Его тело пробила дрожь.

–Это не моя вина, – пробормотал он сдавленно.

–Правда? Я так и подумал, Сэм.

Такая же ледяная, как и остальные руки, ладонь коснулась его щеки и большим пальцем очертила скулу. В ласковом жесте. Будто желающем показать, что всё в порядке. Что всё так и должно быть.

–Я давно тебя простил, – продолжил гость, поглаживая его щеку. – Я просто понял, что ты, Сэм, был в тот момент... «Вне игры»?

Горло Сэма сжалось.

–Пожалуйста.

Сэм дёрнулся, но пошевелиться ему не позволили.

–Что «пожалуйста», Сэм? – парень без имени – Сэм так и не узнал его имени – не выходил наперёд. Но Винчестер отчётливо слышал его голос, отчётливо помнил, как пуля, пущенная им, пробила его череп там, в больничном крыле, годы назад, и отчётливо чувствовал его руку на своём плече. – Хочешь сказать, что тебе жаль?

Винчестер не ответил.

Он смотрел на Габриэля перед собой. Изучал его неподвижные черты лица. Опущенную голову. Безвольно повисшие на цепях руки и ноги, едва ли соприкасающиеся с землёй. Спокойствие на лице – хотя внутри его кошмара никакого спокойствия не существует.

Сэм сделал глубокий вдох. Он должен был понять прямо сейчас то, что парень рядом – нереален. Он был мёртв. Сэм убил его, оставив чужую дочь без отца, а себя – без сна ближайший год.

Но если смотреть правде в глаза... Ему не было жаль. Если бы он не остановил этого фанатика, то Джо, скорее всего, была бы мертва, а ангелы обратили бы внимание на их бункер, в котором провели неожиданный ритуал в их честь.

–Нет, – ранее тихий, но теперь обретающий твёрдость голос Сэма звякнул в тишине. – Мне не жаль.

–Правда? – парень оказался прямо перед ним и его яркие голубые глаза вонзились в Сэма, будто желали испепелить его на месте. Тонкие пальцы вонзились в подбородок Винчестера.

И Сэм позволил упрямому взгляду впиться в его лицо.

–Мне жаль, что я оставил девочку  без отца. Вот что мне жаль. Мне жаль твоего ребёнка. Но ты... Ты мог смириться.

И вот произошёл тот самый момент – фигура парня исказилась и светло-зелёная вспышка знакомой Сэму иллюзии мелькнула в голубых глазах.

–Это твоя вина! – рявкнул он. – Ты виновен в смерти всех этих людей, ты не спас их, ты не спас меня, мальчик, это...

–В этом всём ровно такая же моя вина, как и вина Габриэля в смерти братьев! – внезапно выпалил Сэм и дёрнулся вперёд – чтобы ощутить, как пара рук сорвалась с его плеч и поясницы. – Это, блять, вина тех, кто возомнил себя сильнее и умнее нас всех, – Сэм заговорил тише, и вслед за первыми двумя последовали другие руки – они соскальзывали, исчезали. – Это их вина. Это... Это, чёрт возьми, их вина, а в остальном нет ни моей вины, ни Габриэля! Грёбаные крылатые ублюдки!

Мир пошатнулся.

Белые стены будто приблизились к нему, а конечности, ранее крепко державшие его, разом отпустили. Сэм рухнул на колени, носом утыкаясь в пол, чужая хватка на подбородке рассеялась.

Парень исчез, как и все мертвецы за спиной Сэма. А Винчестер продолжал стоять на коленях, и с его носа капала кровь. Её тёмные, уродливые пятна расползались по этой белизне, и Сэм вытер кровь над губой, вскидывая вверх голову.

И тишина вновь обрушилась на него, как гиря на голову. Сэм чувствовал себя беспомощно, стоя прямо перед архангелом на коленях, но ноги будто приросли к полу, приклеились к нему.

Голова гудела от боли. Тело всё ещё трясло – то ли от адреналина, то ли от страха. Кости словно срастались заново, отданные отвратительной после чужих рук истоме.

Взгляд поднялся выше, концентрируясь на чужом лице. И замер, больше не соскальзывая вниз.

На Сэма Винчестера, всё ещё стоящего на коленях, хотя и выравнявшегося в спине, смотрела пара карих глаз. Будто изучала.

Будто оценивала.

И кроме них не осталось больше ничего.