Марионетка. Место под солнцем.

Глава 1.

Тихо стучит колёсами вагонетка, яркий свет фонарика слепит глаза, рядом доставучий Бертоль и Соня, которая спит до невозможного сладко, свернувшись калачиком в ногах, как щенок. Стук колёс успокаивает, и Камиллу тоже начинает клонить в сон. Голова кружится, и сердцебиение замедляется с каждой секундой.

Тук. Тук. Тук.

Затем кто-то начинает кричать, кажется, от боли. И в глаза тут же бросаются белые стены, до неприличного чистый кафельный пол и группа людей, бегущих впереди. Люди бегут, сломя голову, о чём-то перекрикиваясь друг с другом: три девчонки и один парень. У одной из девушек волосы необыкновенно-синие, как небо или вода на картинках, а у парня волосы белые, едва достают до широких плеч.

Камилле вдруг становится очень холодно. Тот парень на вид кажется тёплым, и она тянет руку к нему, чтобы согреться.

Она слышит оглушительный грохот, и снова крик.

— Ариетта!

А кто такая Ариетта, Камилла понятия не имеет. Это имя для неё чуждо. Оно кажется ей несуразным и нелепым. То ли дело «Соня» или «Камилла», вот красивые девчачьи имена. А из мальчишеских для неё и вовсе приемлемо только одно.

«Астари».

Камилла медленно открыла глаза и тут же закрыла их обратно, ослеплённая светом лампы, которая висела прямо над её кроватью. Голова ужасно болела, мысли путались, мир перед девушкой расплывался разноцветными пятнами.

Повернувшись на бок, Камилла ощутила ноющую боль в пояснице, ногах и руках. Мышцы пульсировали, словно она не спала, а бегала всю ночь напролёт.

— Доброе утро! — Раздалось над ухом доброжелательно.

— Разве можно назвать его добрым? — Эхом отозвалась Камилла и, потянувшись, по-прежнему, не разлепляя глаз, медленно встала и села на край кровати.

— Можно, если мыслить позитивными вибрациями.

Изабелла Боливи, соседка по комнате, с первых же минут знакомства показалась девушке чересчур оптимистичной и надоедливой. В детстве они практически не общались друг с другом. В детстве Изабелла была скромной и тихой, однако после пробуждения стала сама не своя, словно расцвела.

Или делала вид, что цветёт.

— Вчера, — медленно, чуть ли не по слогам, произнесла Камилла, — ты не знаешь, что было вчера?

Боливи вдруг замолчала. Она потупила взгляд, прикусила нижнюю губу и вернулась к себе на кровать.

— Я не помню, — тихо ответила девушка, вернувшись на какое-то время в амплуа пугливой мышки.

— Зато помню я, — на пороге комнаты, бесцеремонно отворив дверь, возник Бертоль.

Камилла резко распахнула заспанные глаза, узнав его голос.

— Вчера у вас и у других чипов был очень насыщенный день, девчонки, — ехидно проговорил он, поигрывая маленьким раскладным ножичком, что пару минут назад достал из кармана военных брюк.

Камилла напряглась, уставившись на солдата. Тот подмигнул ей и поиграл широкими бровями.

— Ну не смотри на меня так, милая, — хохотнул мужчина и, свернув ножик с характерным щелчком, сунул его обратно в карман.

— Где Соня? — Стараясь унять дрожь в голосе спросила Камилла. Это было первое, что пришло ей в голову.

— Соня? Это кто? — Наигранно скучающе спросил Бертоль и сделал вид, что задумался.

— Вы знаете кто это, — не уступала Камилла, — девочка чуть младше меня. Светленькая, с голубыми глазами.

Бертоль вскинул брови и, выдержав паузу, вдруг поморщил нос, громко им шмыгнув, а затем театрально утёр невидимую слезу в уголке глаза.

— Ах! Маленькая бедная Соня! — Прогундел он и всплеснул руками, — совсем ещё малышка!

— Где Соня? — Повторила вновь Камилла, чувствуя, как к горлу подступает комок тошноты.

Бертоль прокашлялся и выпрямился, а затем, окинув девушку презрительным взглядом, фыркнул.

— Сдохла твоя Соня.

В детстве Камилла не понимала значения этого слова. Но его довольно часто употребляли няньки, да и дети, что были старше её. А сейчас от чего-то мир прояснился. Словно девушка стала в разы умней и образованней. Она могла без ошибки дать значение любому предмету, знала такие термины, каких не знали, наверное, даже Аста и его мальчишки.

Сдохнуть означает умереть. И не просто умереть, а умереть собачьей смертью. Неблагородной, совершенно пустой смертью.

Мир перед глазами потемнел. Девушке стало дурно. Как же она ненавидела этого мерзкого мужчину, стоявшего сейчас на пороге их с Изабеллой комнаты и смотревшего на неё с хитрым прищуром. Он ждал её реакции.

Но он не дождётся.

Потому что сама того не осознавая, Камилла повзрослела.

Что-то внутри неё определённо поменялось. Она и сама не заметила, как ей исполнилось семнадцать.

— Понятно, — эхом отозвались собственные слова в голове.

Бертоль хмыкнул и покинул комнату.

Изабелла Боливи, помолчав немного, подсела к Камилле и положила руку девушке на плечо.

— Он врёт, — почти твëрдо произнесла она, чтобы успокоить соседку по комнате, но тут же неуверенно добавила, — я надеюсь.

Камилла дëрнула плечом, смахнув её руку, и стала искать взглядом свою куртку.

Теперь все чипы носили исключительно военную форму. Не сказать, что Камилле она не нравилась. Её даже очень привлекал камуфляжный узор на одежде.

Дверь снова отворилась с жалостливым скрипом, и в комнату девушек заглянул вихрастый темноволосый паренёк. Он обвёл взглядом всю комнату и улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Идёте на завтрак? Камилла, Белла?

— Тэнан! — Воскликнула Боливи, тут же расплывшись в глупой ответной улыбке, — доброе утро!

Парень перешагнул порог и, пройдя внутрь, сел на прикроватную тумбочку, уставившись на Камиллу.

— Что у вас тут произошло? Я видел того мерзкого солдата только что. Он от вас?

Камилла, проигнорировав его, продолжила собираться, убирая длинные каштановые волосы в пучок.

— Он заходил поиздеваться над Милой, — тихо проговорила Изабелла, — кстати, Тэнан, это ведь женская комната. Почему ты так бесцеремонно вломился к нам?

Боливи упëрла руки в бока.

— Да я как-то даже и не подумал, — тут же начал оправдываться парень.

Наверное, раньше Камилла бы посмеялась с того, как глупый Тэнан, который всё время обижал её в приюте, вдруг стал таким странным и миленьким.

Однако сейчас ей не было до этого дела.

Всë, что она любила, кануло в лету.

Асту забрало пламя, устроенное повстанцами.

Теперь она удивительным образом знала о тех тварях практически всë.

Камилла твëрдо решила, что поквитается с ними за тот взрыв и за Астари, который до последнего продолжал тянуть к ней руки, погибая под обломками, в огне.

— Как вы думаете, — тихо произнесла Камилла, прервав диалог Тэнана и Боливи, — гореть заживо это сильно больно?

Парень и девушка замолкли, и вытаращились на неё.

— Я не знаю, — в замешательстве ответила Изабелла, теребя рукав военной куртки.

— А почему ты спрашиваешь? — Поинтересовался следом Тэнан.

— Просто я часто думаю о…- Камилла запнулась, — о ребятах, которые остались там, в приюте. Наверное, им было очень больно, когда их кожа медленно сползала с лица под воздействием высоких температур.

— Воу-воу, — Тэнан вскинул брови, затыкая ладонями уши впечатлительной Боливи, — ты явно перегибаешь палку. Пожалей бедную Изу, Сверчок, ей же будут сниться кошмары!

Камилла безразлично пожала плечами.

— Я лишь озвучила свои мысли. Вы идёте на завтрак?

Тэнан и Изабелла переглянулись. Размышления Камилы явно поубавили их аппетит. Тем не менее, оба кивнули.

— Отлично, — Сверчок подошла к тонированному окну, и осмотрела своё лицо в отражении.

Было приятно наблюдать за тем, как всего за день слегка загорело лицо под лучами солнце заменителя.

Менее приятно выглядели практически чëрные мешки под глазами и чересчур острые скулы.

— Нужно хорошо питаться, — пробормотала Камилла и, круто развернувшись, быстрым шагом покинула комнату.

Тэнан и Изабелла последовали её примеру.

Тусклое освещение в столовой создавало атмосферу депрессии и уныния. Искорёженные стены, облитые желтым цветом и скрипучие дощатые полы напомнили Камилле старый добрый приют.

Зацарапанные окна пропускали в комнату малую долю лучей искусственного света.

За деревянными столами сидели изможденные подростки, а на самих столах лежала пища, которую сложно было назвать едой — разваренные овощи и обгорелые куски то ли картошки, то ли мяса, то ли хлеба.

— Гадость, — фыркнул Тэнан, как только компания переступила порог столовой.

Парень поджал губу, глядя на вереницу чипов, выстроившихся друг за другом в очереди за утренней порцией объедков.

— Ничего не поделаешь, — хмыкнула Белла, — скажи спасибо Господу, что нас хотя бы кормят.

— Господу, — эхом повторила Камилла и вздохнула.

— Господь следит за нами и однажды воздаст за все наши земные муки, — прошептала Боливи, сложив руки в замок и прикрыв глаза.

Камилла не могла с ней не согласиться. Это было то, во что ей хотелось верить.

Некое всевидящее существо, многоокое и многоликое, что наблюдает за смертными с небес и дарует благословение самым чистым и правильным.

Всемогущий и справедливый Бог.

Он вернёт ей Асту, если Камилла будет хорошей девочкой. Если она будет следовать заповедям, о которых слышала так часто по телевизору в детстве.

Отрекись от мятежного сердца, отринь свободолюбивую душу, завяжи в узел распутный язык.

Камилла ради Астари была готова отрубить свой язык вовсе. Прожить ничтожный промежуток жизни, не сказав ни слова, сущий пустяк по сравнению с тем, что девушка чувствовала на данный момент.

Камилла уяснила наверняка, что собственное тело больше ей не принадлежит.

Осознание этого пугало.

Особенно было страшно то, что Камилла не помнила ничего о том периоде времени, когда чип владел её разумом. Воспоминания слабыми отголосками явились во снах и тут же растаяли спутанной мыслью. Камилла не могла это контролировать. А то, что было неподвластно её контролю пугало похлеще под кроватного монстра, которым когда-то запугивали её и других детей в приюте.

— Буэ, — Тэнан попытался сдержать рвотный позыв, чем вывел Камиллу из задумчивого состояния.

— Если тебя сейчас стошнит, ты получишь наказание, — учтиво напомнила девушка и тут же поморщилась.

Все нынешние чипы совсем недавно вышли из четырёхлетней комы и ещё не успели толком испытать на себе все прелести жизни в полку. Однако знания об этом возникли в головах сами по себе, отпечатавшись где-то в черепной коробке болезненным клеймом.

Благодаря информации, загруженной в мозг через пластину, Камилла знала заранее свой распорядок дня и свод правил. Она знала толкование любому сказанному солдатами слову, знала цифры и нечто, именуемое «азбукой Морзе». Разум девушки за столь короткий срок вместил в себя несколько молитв и знание о том, как нужно пользоваться оружием.

Это не могло не пугать.

Камилла с ужасом ощущала невероятное давление и пульсацию где-то в висках. Иногда голова болела, а иногда кружилась, и мир перед глазами становился расплывчатым и мутным.

А иногда девушка видела всë вокруг настолько ясно и чётко, что глаза начинало колоть и щипать.

Собственный мозг казался тяжëлым и липким, как клей, залитый в голову через уши. Часто лоб становился горячим, и Камилле мерещилось, что всë внутри неё кипит, а по венам течёт лава или кипящее масло.

Девушка проследила взглядом за тем, как на тарелки Изабеллы и Тэнана плюхнулась порция завтрака, больше похожая на рвотную массу, и едва заметно поморщилась. Аппетит мгновенно пропал, как только она представила тошнотворный вкус кислых огарков протухшей овсянки на кончике языка.

— У меня поприятнее выглядит, — пробормотал где-то сбоку Тэнан, и, как настоящий джентльмен, поменялся с Боливи тарелками.

Изабелла смущённо улыбнулась и благодарно кивнула парню.

В носу у Камиллы защипало. Аста в детстве поступал точно так же. По пятницам в Городке подавали суп с ненавистными Камилле сухими зёрнами фасоли, и мальчик всегда менялся с ней тарелками, если в его порции их было меньше.

Сейчас даже эта фасоль казалась роскошью.

Девушка отдала бы всё на свете, чтобы вернуться в детство и вновь почувствовать запах наваристого бульона, в который миссис Бок небрежно ссыпала сырые зёрна.

Камилла сделала медленный глубокий вдох и прикрыла глаза, мысленно садясь на деревянный скрипучий стул рядом с Соней и Астари, беря в руки немного погнутую ложку и стуча ею по столу, как это делали многие в Городке. Она знала, что за такое миссис Бок больно бьет по лбу поварёшкой, но ничего не могла с собой поделать. Это была та малая доля веселья, доступная ей и её друзьям в детстве.

Тарелка в руках девушки потяжелела, и запах фасолевого супа теперь казался чересчур реалистичным. Камилла, недоумевая, уставилась на солдата, что стоял на раздаче.

Тот, в свою очередь, небрежно сунул клочок бумаги в её свободную руку.

— Вот, и это тоже возьми, — буркнул мужчина и вновь вернулся к работе.

Камилла медленно пошла к столу, стараясь не расплескать ароматное варево в своей тарелке.

— Это еще что такое? — Тэнан и Изабелла опустились на стулья по обе стороны от девушки.

— Фасолевый суп, — заторможено ответила Сверчок, — как в детстве.

Тэнан цокнул языком и, пожав плечами, вернулся к своей тарелке. Изабелла последовала его примеру.

— Ешь сытно, раз так повезло, — вполне искренне произнёс парень.

Должно быть, её мысли услышал сам Бог.

Камилла впервые за долгое время улыбнулась, разворачивая записку, что прилагалась к завтраку.

Однако, как только она увидела её содержимое, мир снова поблек.

Девушка пошатнулась, чувствуя, как собственное дыхание замедляется. Она застыла, как каменная статуя, а затем всё тело пробил озноб подступающей истерики.

Камилла взмахнула рукой и фасолевый суп расплескался по полу и по поверхности стола, пачкая записку и, будто бы, пожирая выведенные на ней буквы.

«С первым убийством! Бертоль.»