кофейные выбросы
Кофейня была заполнена мягким светом и ароматом свежесмолотого кофе. Минхо и Джисон уже уютно устроились за столиком, обсуждая что-то на полуслове, когда в дверь ворвался Хенджин с выражением, будто только что выиграл бой с целым отрядом раздражающих людей.
—вот вам и мои друзья—начал он, усаживаясь рядом и резко ставя перед собой чашку с почти холодным эспрессо—Феликс и его новый «компаньон» Доюн это, знаете ли, отдельная история. Если бы я мог, я бы открыл бизнес под названием «Как вывести меня из себя за пять минут».
—ты опять про них?—усмехнулся Минхо, поднимая бровь—это уже диагноз, друг.
—диагноз это когда тебе плевать—ответил Хенджин с едкой улыбкой—а я, видимо, ещё жив, раз всё ещё бесюсь. Представляете? Феликс так обожает Доюна, что теперь я выгляжу как лишний член их «клуба счастливчиков».
—ты просто ревнуешь—усмехнулся Джисон, делая глоток латте—слишком по-доброму к этому относишься.
—ревность? Ха!—фыркнул Хенджин, размахивая руками—ревновать для идиотов. Я просто не могу терпеть, что Доюн заходит к нам домой, сидит на моей кухне и улыбается так, что кажется, будто у него там сокровищница секретов, куда меня не пускают.
Минхо хмыкнул:
—ты как всегда в своём стиле выдаёшь кипящий котёл сарказма, но внутри, похоже, кипишь по-другому.
—внутри я киплю—подтвердил Хенджин, опираясь на стол и прищурившись—меня бесит этот Доюн. Он такой...слишком лёгкий, слишком правильный. Как будто он родился, чтобы ворваться в мою жизнь и взорвать её своей улыбкой.
—может, тебе стоит признать, что это не просто раздражение?—осторожно предложил Минхо—может, ты просто боишься потерять Феликса.
—терять?—Хенджин засмеялся, но в его голосе проскакивала горечь—я не собираюсь никого терять. Я просто хочу, чтобы Феликс понял я не просто сосед, который будет стоять в стороне.
—значит, ты хочешь, чтобы он увидел тебя настоящего?—спросил Джисон—без сарказма и колкостей.
—не уверен, что я умею быть «настоящим» без сарказма—усмехнулся Хенджин—это мой щит и меч одновременно. Но, может, я уже слишком устал прятаться.
Минхо и Джисон обменялись взглядами, понимая, что за всеми саркастическими словами скрывается что-то большее.
—ты не один—сказал Минхо, кладя руку на плечо друга—иногда самое сложное это позволить себе быть уязвимым.
Хенджин только фыркнул:
—не буду обещать, что завтра начну раздавать открытки с признаниями, но спасибо, парни. Ваши слова почти не тронули мою броню.
—почти—это уже прогресс—улыбнулся Джисон.
***
Через 7 дня
Кофейня гудела своим спокойным ритмом — фоновая музыка, звуки молотого кофе и тихий шорох бесед. Минхо и Джисон сидели за столиком у окна, когда Хенджин вбежал, неся в себе всю бурю эмоций, которую не мог удержать целую неделю.
—вы готовы?—спросил он, садясь напротив и со злостью в голосе выпуская пар—потому что я собираюсь вам устроить настоящее шоу сарказма и раздражения!
Минхо улыбнулся, Джисон кивнул.
—начинаем—спокойно сказал Минхо.
—отлично—захохотал Хенджин—вот вам мой диагноз на эту неделю: Феликс и его дружок Доюн как клещи на моей жизни. Они засасывают всё кислородное пространство вокруг меня, и я буквально начинаю задыхаться.
—вот-вот—поддакнул Джисон—я всё думал, когда ты перестанешь жаловаться и начнёшь действовать.
—жаловаться?—фыркнул Хенджин—я не жалуюсь. Я просто констатирую факты. Феликс теперь 24/7 занят с Доюном, а я тут сижу, как лишний предмет интерьера. Как будто меня специально оставили в стороне.
—может, ты просто боишься?—внезапно спросил Минхо.
—бояться? — воскликнул Хенджин—я боюсь только одного: что у меня закончится сарказм, и тогда мне придётся общаться по-настоящему. А это страшнее любого Доюна.
—ты не думаешь, что это потому, что ты на самом деле волнуешься?—осторожно продолжил Джисон—что тебе не безразлично, кто рядом с Феликсом?
—волнуешься для слабаков!—Хенджин резко ударил кулаком по столу, привлекая пару любопытных взглядов—я просто...недоволен. Вот и всё.
—вот только «недоволен» слишком мягко сказано—усмехнулся Минхо—ты постоянно проверяешь, где Феликс и с кем он, а потом бесишься и злишься. Ты не можешь просто расслабиться.
—расслабиться?—Хенджин покачал головой—расслабиться это когда делаешь вид, что тебе всё равно. А я не умею лицемерить.
—может, потому что внутри тебе не всё равно?—тихо спросил Джисон.
Хенджин помолчал, сжав руки в кулаки.
—вы думаете, я привязался к Феликсу?—спросил он, пытаясь скрыть в голосе слабость под новой порцией сарказма.
—мы не думаем мы знаем—ответил Минхо с улыбкой—ты привязываешься. И это нормально. Все люди привязываются.
—вот именно!—воскликнул Хенджин—я не все люди! Я саркастичный воин без чувства, без привязанностей и без слёз!
—ага, только этот «воин» уже неделю мечется по квартире и ревнует—подколол Джисон—ты сам себе противоречишь.
—я не ревную!—возмутился Хенджин, и в его глазах мелькнула искра уязвимости, которую он старался спрятать—я просто...раздражён. Говорю же.
—раздражён это когда что-то не нравится—улыбнулся Минхо—а ревность когда не можешь с этим смириться.
—отлично—пробурчал Хенджин—значит, я ревную, но не признаю это. Мог бы написать книгу: «Как запутаться в себе за 7 дней».
—книга была бы бестселлером—засмеялся Джисон.
—знаете, что самое смешное?—продолжил Хенджин—я даже не могу понять, почему меня так раздражает Доюн. Он вроде бы не враг, а всё равно хочется его отдубасить сарказмом.
—потому что он претендент—пояснил Минхо—он занимает твоё место рядом с Феликсом. А ты не привык делиться.
—вот именно!—сказал Хенджин, сжав зубы—Я не делящийся. Я занятая территория с охраной.
—тогда почему ты всё ещё сидишь тут, вместо того, чтобы показать Феликсу, что он нужен именно тебе?—спросил Джисон.
—показывать?—усмехнулся Хенджин—я показываю весь день! Вот только этот показ он в сарказме, в колкостях, в цинизме. Разве это правильный способ?
—ты боишься, что если покажешь, будешь выглядеть слабым—ответил Минхо—но это иллюзия. Настоящая сила быть честным, даже если страшно.
Хенджин задумался, поигрывая с ложкой от чашки.
—может быть—тихо сказал он—но мне сложно выкинуть сарказм из жизни. Это как дыхание.
—иногда нужно вдохнуть по-настоящему—сказал Джисон—и тогда сарказм отступит сам.
—пфф, я скорее подохну от скуки, чем перестану шутить—усмехнулся Хенджин.
—а что если сарказм твой способ сказать, что ты боишься?— эспросил Минхо.
—тогда я самый страшный трус в истории сарказма—ухмыльнулся Хенджин—я всегда думал, что смелость это оружие, а не маска.
—иногда маска становится оружием и одновременно щитом—добавил Джисон.
—ладно, давайте подытожим: я саркастичный трус, который ревнует и боится признаться—пробурчал Хенджин, глядя на друзей—звучит как начало трагикомедии.
—это начало твоей истории—улыбнулся Минхо—и поверь, она может стать гораздо лучше.
—если ты позволишь ей—добавил Джисон.
Хенджин глубоко вздохнул.
***
Еще через 2 дня
Кофейня, где собирались Минхо, Джисон и Хенджин, снова наполнялась приглушённым гулом голосов и ароматом свежеобжаренного кофе. Минхо и Джисон уже занимали привычный столик, когда Хенджин ворвался, словно вырвавшись из плена собственной раздражительности.
—ладно, я сдаюсь—начал он, плюхаясь на стул—на этой неделе Феликс и Доюн вообще как две неразлучные тени. Если бы меня не бесило, я бы завидовал. Но бесит!
—ты просто влюбился—сразу подколол Минхо с хитрой улыбкой—вот так и получается чем сильнее бесит, тем глубже сидит.
—влюбился?—Хенджин фыркнул, словно это была самая нелепая идея в мире—да бросьте, я даже кофе сегодня не пролил из-за него, представляете? Какой тут влюблённый?
—ты только что признался, что не пролил кофе из-за кого-то. Это уже прогресс для тебя—добавил Джисон.
—я просто не хотел делать утро ещё хуже—отмахнулся Хенджин, но в голосе зазвучало что-то менее уверенное—это просто раздражение. Чистое, незамутнённое раздражение.
Минхо и Джисон переглянулись, зная, что под этим раздражением скрывается что-то большее.
—ты понимаешь, что сам себя обманываешь?—сказал Минхо мягко—ты боишься признать, что тебе не всё равно.
—боюсь?—Хенджин захохотал, но смех был нервным—я боюсь признаться, что меня бесит человек, который стал важнее, чем я хочу. Но это не любовь. Любовь для романтиков и идиотов.
—а что тогда?—спросил Джисон.
—не знаю—Хенджин опустил взгляд—просто какой-то странный груз, который я не хочу нести.
Минхо нахмурился:
—может, стоит попробовать нести этот груз? Иногда то, что пугает, самое настоящее.
Хенджин задумался, а затем с едкой улыбкой произнёс:
—знаете, кажется, я впервые в жизни боюсь не сарказма, а чего-то...настоящего.
Минхо хлопнул друга по плечу:
—вот и признайся хоть себе. Ты не просто бесишься ты привязываешься.
Хенджин глубоко вздохнул и впервые за долгое время отпустил часть своей защиты:
—может быть...может быть, я просто боюсь потерять то, что мне на самом деле важно.
Джисон улыбнулся:
—поздравляю, ты сделал первый шаг.
Так в этой кофейне, под теплом дружеской поддержки и с легким оттенком сарказма, Хенджин впервые начал приоткрывать дверь в свои настоящие чувства — те, что давно прятал за колкостями и язвительными шутками. И хотя путь был ещё длинным, первый шаг уже был сделан