Сборник по yoonghyo

Пак Джихе всегда была гордостью школы: прилежная, вежливая, с идеальными тетрадями и аккуратно завязанными бантами. Но никто, кроме её классного руководителя, мисс Сон, не знал, что каждый экзамен для Джихе — пытка. Стоило ей сесть за парту в экзаменационный день, как начиналось: сжатие в груди, пот в ладонях, туман в голове. Панические атаки уничтожали все её старания, превращая правильные ответы в пустые строки.

Однажды мисс Сон подозвала Джихе после уроков: «Джихе, я поговорила с администрацией. Если ты выполнишь одно условие, я лично напишу тебе рекомендацию для поступления в университет без вступительных экзаменов».

— Правда? — глаза Джихе округлились. — Я сделаю всё, что угодно!

— Тогда убеди Мин Юнги вернуться в школу.

Мин Юнги... Это имя было почти легендой. С тех пор как он перестал появляться в школе, вокруг него обросло столько слухов, что сложно было отделить правду от вымысла. Кто-то говорил, что он хакнул школьную сеть и удалил все свои оценки. Другие — что он подрался с учителем и ушёл по собственному желанию. Джихе лишь знала, что он сидел за последней партой, всегда с наушниками и холодным взглядом. Он был полной её противоположностью.

В тот же вечер она нашла его адрес в школьной базе и, дрожа от волнения, отправилась к нему домой.

Юнги открыл дверь с недовольным видом, в одной руке держа сигарету, в другой — гитару.

— Ты кто?

— Пак Джихе. Мы... одноклассники.

— Прекрасно. Теперь уходи.

— Подожди! Пожалуйста! Я пришла, чтобы... поговорить. Я... Мне нужна твоя помощь. То есть... Я хочу помочь тебе вернуться в школу, — запуталась она в собственных словах.

Юнги смерил её взглядом, в котором проскользнул интерес.

— Зачем это тебе?

— Мне пообещали рекомендацию... но только если ты вернёшься.

Молчание. Потом — ухмылка.

— Значит, ты готова на всё, чтобы я пошёл в школу?

— Да! — выпалила она, не замечая его взгляда.

Он усмехнулся ещё шире, и в тот момент Джихе впервые почувствовала, что ступила в опасную игру.

— Тогда играем по моим правилам, примерная ученица.

С этого дня началась её сделка с дьяволом. Юнги требовал, чтобы она делала за него домашние задания, приносила еду, даже ходила с ним "просто так" в парк или в закусочную. Джихе злилась, но терпела. Ведь каждый день приближал её к мечте — поступлению в университет.

Но чем дольше она была рядом с ним, тем сильнее путалась. Юнги был не просто "плохим парнем". Он был умным. Он читал книги, о которых она и не слышала, писал музыку, умел замечать то, что другие пропускали. Иногда он смотрел на неё так, будто видел насквозь. И это пугало её больше экзаменов.

— Почему ты не хочешь вернуться в школу? — спросила она однажды.

— А зачем? Чтобы слушать, как мне говорят, кем я должен быть? Чтобы сравнивать оценки и бороться за то, что мне не нужно?

— Но ты ведь талантливый...

— Ты тоже, — перебил он. — Но ты прячешься за страхами.

Она опустила глаза. Он оказался прав.

Юнги всё же вернулся в школу — ровно за день до окончания срока, поставленного мисс Сон. Джихе получила рекомендацию. Её мечта сбылась. Казалось бы, хэппи-энд. Но с тех пор многое изменилось.

................

Всё происходило слишком быстро — как будто кто-то резко перемотал плёнку её жизни на ускоренной перемотке.

С тех пор как Юнги вернулся в школу, Джихе чувствовала себя странно. Он по-прежнему сидел на задней парте, но теперь иногда — нечасто, будто специально — ловил её взгляд и задерживал его на пару секунд дольше, чем следовало. Иногда он провожал её до дома, молча, только слегка касаясь плеча, будто проверяя, как далеко можно зайти, прежде чем она отскочит в сторону. Но она не отскакивала. Она просто... замирала.

Сегодня после уроков он снова написал ей: "Приходи на крышу. У тебя 10 минут. Принеси шоколад."

Она вздохнула, достала из сумки плитку шоколада, которую заранее купила (почему-то она уже научилась предугадывать его требования), и поднялась на крышу.

Юнги стоял у перил, ветер развевал его тёмные волосы, а за спиной клонилось к закату весеннее солнце. В руках он вертел наушники. Музыка не играла, но пальцы отбивали ритм — привычка.

— Опоздала, — сказал он беззлобно.

— На две минуты. Шоколад, — протянула она.

Юнги взял его, отломил кусочек и, не говоря ни слова, поднёс к её губам. Джихе замерла.

— Открой рот, — сказал он просто.

Она покраснела до корней волос, но послушалась. Шоколад растаял у неё на языке, но всё тело будто обдало жаром.

— Ты странная, — заметил Юнги. — Другие бы давно сбежали от меня, а ты всё ходишь.

— Я не... Я просто... — она запуталась в мыслях. — Мне нужно поступить в университет.

— Уже поступила, — напомнил он.

— Ну... Тогда... — она не знала, зачем продолжает приходить.

Он сделал шаг ближе. Джихе почувствовала, как сердце стучит в ушах.

— А может, ты просто хочешь быть со мной?

Она подняла глаза. Ошибка. Юнги смотрел так, что ей показалось — весь мир сжался до миллиметра между их лицами.

И тогда он поцеловал её.

Без предупреждения. Без нежности. Внезапно, как гроза в ясный день. Это был не мягкий, пробный поцелуй из подростковых дорам. Это был настоящий поцелуй: решительный, немного грубый, вызывающий дрожь в ногах.

Джихе не сразу поняла, что произошло. Она замерла, не двигаясь, не дыша, не думая. А потом... потом её лицо вспыхнуло. Не просто покраснело — вспыхнуло, как новогодняя гирлянда.

— Т-ты... — Она попятилась, уперлась в стену крыши, будто надеясь провалиться сквозь неё.

Юнги усмехнулся.

— Ты... зачем?! — заикалась она, прикрывая рот ладонью, как будто могла стереть с губ то, что только что произошло.

— Просто проверил одну теорию, — пожал он плечами, уже отворачиваясь. — Шоколад помогает, кстати. Не забудь принести завтра ещё.

И с этими словами он ушёл, оставив её стоять с распухшими губами, пылающими щеками и полным отсутствием понимания, что, чёрт возьми, теперь делать.

...................

Джихе не знала, как спустилась с крыши. Каждая ступенька лестницы казалась слишком твёрдой, воздух — слишком густым, мысли — слишком громкими. Губы всё ещё горели, как будто поцелуй оставил на них след. Или ожог. Или... что-то опасное.

Она трижды прошла мимо своего класса, забыв, зачем шла, потом не сразу нашла обувь в шкафчике и, в конце концов, застряла возле школьных ворот, пытаясь собрать остатки своего достоинства. Но, увы, достоинство сегодня отсутствовало на рабочем месте.

— Я провожу, — услышала она за спиной знакомый голос.

Она обернулась резко, как будто её поймали на преступлении. Юнги стоял, перекинув рюкзак через плечо, всё с той же ленивой ухмылкой, будто ничего особенного и не произошло.

— Не надо, — пискнула она.

— Ну всё, теперь точно надо, — сказал он, подходя ближе. — После поцелуев девушек нельзя просто отпускать одних. Это как-то... не по-джентльменски.

— П-поцелуев? — заикаясь, повторила она, прижав руки к груди. — Это был не...

— А что? Проветривание губ?

Джихе едва не споткнулась о собственные ноги. Она шла молча, опустив голову, как будто изучала тротуар на наличие скрытых туннелей, в которые можно провалиться. Юнги шёл рядом, спокойно, неторопливо, будто в его мире всё происходило по плану. И она — тоже часть этого плана.

Когда они дошли до её дома, Джихе уже успела десять раз выдумать себе реакцию на случай, если он вдруг снова решит... ну, что угодно. Только не это. Или наоборот — пусть решит. Нет, не надо. Да. Нет! ААА!

Она открыла рот, чтобы поблагодарить и, возможно, убежать, но он вдруг остановился и, не глядя на неё, произнёс: «Давай встречаться».

Джихе замерла. Время остановилось. Птицы замолчали. Ветер умер. Всё вокруг вымерло, кроме них двоих и этого предложения, повисшего в воздухе как гром среди ясного дня.

— Ч-чего? — прошептала она, широко раскрыв глаза.

— Ты же не глупая. Понимаешь, что я не просто так к тебе пристаю, — сказал он, взглянув на неё. — Ты мне нравишься, Джихе. Сильно. С первого дня, когда ты пришла ко мне домой с этим идиотским лицом «я боюсь, но всё равно пришла».

— Но... я... ты... — она сбилась, сбросила рюкзак на землю. — Ты ведь совсем другой. Мы не подходим друг другу!

— Возможно, — пожал он плечами. — Но я всё равно хочу тебя. Именно тебя. Со всей твоей тревожностью, с этой дурацкой манерой записывать каждую контрольную в календарь и даже с этим красным лицом, которое, к слову, меня чертовски заводит.

— Юнги!

— Вот видишь, даже как кричишь — мило.

Он подошёл ближе и, уже спокойнее, почти нежно добавил: «Я не хочу играть. Я просто хочу быть рядом. Если ты тоже — скажи. Если нет — я не обижусь. Ну, может, только немного».

Она смотрела на него, а внутри неё всё крутилось, гудело, переворачивалось, как стиральная машина в режиме отжима. Ей казалось, что у неё нет ни одного логичного аргумента «за»... но и «против» тоже не было. Только бешено колотящееся сердце и дрожащие пальцы.

— Я... — начала она. — Я подумаю.

Юнги усмехнулся, но не стал настаивать. Он просто наклонился, взял её за руку — легко, как будто она была сделана из стекла, — и коротко поцеловал в лоб.

— Хорошо. У тебя есть три дня. А потом я официально начну тебя добиваться. Готовься, Пак Джихе. Это будет весело.

И он ушёл, а она стояла у порога, не зная, войти ей в дом или в новую жизнь.

......................

Три дня. Джихе дала себе ровно три дня на раздумья. Но, по правде говоря, ей хватило одного.

Она пыталась вести себя как обычно: учиться, отмечать задания в ежедневнике, прятать дрожащие пальцы под партой, когда он оказывался слишком близко. А Юнги будто бы ничего не делал... но и не уходил. Он писал ей странные сообщения вроде:

"Я — лучшая часть твоего расписания, признайся."

"Ты уже придумала, как будем праздновать нашу годовщину? Я — за мороженое и фейерверки."

"Не скучай по мне слишком сильно. Хотя можешь, я не против."

Он не давил. Не спрашивал. Просто был — в коридоре, в переписке, в её мыслях. Особенно — в мыслях.

И на третий день, когда она снова шла домой, сжимая в руке рюкзак и сердце одновременно, он уже ждал её у ворот. Как всегда. Как будто знал.

— Ну что, — сказал он, лениво вытягиваясь, — пришла сказать, что я тебе не нравлюсь?

— Нет, — выдохнула она, сжимая губы. — Пришла сказать, что... ты мне нравишься.

Он приподнял брови, но не удивлённо — скорее, довольно.

— Хм. А я уже начал думать, что тебе просто нравится издеваться надо мной.

— Это тоже, — пробормотала она и тут же покраснела. — Но в основном... ты мне просто нравишься. Очень.

Юнги посмотрел на неё, а потом вдруг стал чересчур серьёзным. Ни намёка на привычную ухмылку.

— Ты уверена? Я всё ещё тот странный тип, который может внезапно поцеловать тебя на крыше.

— А я всё ещё та, которая потом полдня не могла смотреть в зеркало, — прошептала она. — Но... да. Уверена.

Она сделала шаг ближе. Сердце колотилось, ладони вспотели, а голос едва не задрожал — но она всё же встала на цыпочки и, смущённо, быстро чмокнула его в щеку.

— Это... это типа официальное начало, — пробормотала она, глядя в сторону.

Юнги замер. А потом медленно повернулся к ней с самым довольным видом, который она когда-либо видела.

— Всё? Только щёка? А как же мой внутренний романтик, который ждал фейерверков?

— Не шути... — начала она, но не успела договорить.

Он притянул её к себе за плечи, одним движением, уверенно, но бережно, и наклонился. На этот раз она не сопротивлялась. Его губы коснулись её губ — медленно, глубоко. Она дрожала, но не от страха — от ощущения, что всё правильно. Всё как надо.

А потом они оба рассмеялись.

Сначала она — от смущения и счастья, потом он — от её нервного хихиканья, которое заразило и его. Они стояли посреди улицы, смеясь как глупые дети, будто весь мир сузился до их двоих.

— Я знал, что ты сдашься, — сказал он.

— Я не сдавалась. Это... компромисс.

— Назовём это победой, — подмигнул он. — Моей.

— Ну-ну. Подожди, пока я начну мстить.

— О, Пак Джихе. Если ты начнёшь меня целовать каждый раз, когда хочешь отомстить — я официально стану самым счастливым заложником.

Она снова рассмеялась. И впервые за долгое время её смех не прятал тревоги. Он был настоящим. Как и её чувства.