Хочу избаловать Юнги-оппу!
Когда Пак Джихе впервые увидела Мин Юнги, ей показалось, что он из другого мира.
Возможно, из фильма нуар, где герой всегда в костюме, с каменным лицом и сигаретой, хотя Юнги не курил. А может, из её собственных фантазий, в которых она — героиня, полная жизни и эмоций, а он — холодный, молчаливый, почти статуя, которую она пытается согреть руками.
Он был старше её на восемь лет. Работал в офисе. Носил белые рубашки и всегда приходил на свидания вовремя, будто ставил галочку в календаре. Юнги никогда не забывал про их встречи. И ни разу не опоздал. Но никогда и не делал то, что делает обычный влюблённый парень.
— Ты ведь меня любишь? — однажды спросила Джихе, пока они сидели на скамейке у парка, и Юнги допивал кофе из бумажного стаканчика.
Он посмотрел на неё с тем самым, вечным выражением лица: ровно, спокойно. Как будто она задала вопрос про погоду.
— Если бы не любил, мы бы сейчас не сидели тут, — ответил он. Без улыбки. Без нежности в голосе. Но Джихе всё равно покраснела.
Он говорил прямо. Иногда жестоко честно. Но не лгал. Она решила его избаловать. Сломать этот ледяной кокон. Заставить хотя бы раз потерять самообладание — или, на худой конец, засмущаться.
Каждое утро Джихе писала ему сообщения:
«Юнги, ты проснулся? Удачного дня!»
«Я думаю о тебе каждую секунду!»
«Сегодня я купила клубнику — твою любимую. Хотя ты никогда не говорил, что она любимая. Но я решила, что теперь будет.»
Он отвечал. Коротко:
«Проснулся. Спасибо.»
«И я о тебе.»
«Я съем.»
Но она не сдавалась. Она приносила ему ланчбоксы, даже если знала, что он ел в офисе.
Она рисовала маленькие сердечки на салфетках. Она однажды заказала на его имя доставку плюшевого медведя, и когда он ей написал: «Ты в своём уме? Мне пришлось забирать его со стойки охраны.»
— Это было мило! — пискнула она в ответ.
«Он размером с офисного стажёра.» Но он всё равно взял его домой.
Время от времени Джихе начинало казаться, что он — непробиваемая скала.
Она рыдала над романтическими фильмами, присылала ему голосовые с дрожащим голосом, будто актриса мелодрамы: «Почему ты меня никогда не обнимаешь первым? Почему ты не говоришь, что скучаешь?»
Пауза. Звук уведомления. «Потому что я привык, что ты всегда рядом. Я скучаю, когда тебя нет. Но пока ты рядом, я просто... спокойный.»
Спокойный. Это слово ранило и успокаивало одновременно. Он не бурлил чувствами. Он был водой в тихой чашке. Но именно этой водой она хотела напиваться снова и снова.
Однажды, придя к нему домой без предупреждения (она выучила код от двери — "ее день рождения", разумеется), Джихе обнаружила на кухонном столе коробочку.
Серая. Маленькая. Завёрнута аккуратно.
Она осторожно взяла её в руки, сердце забилось. Внутри лежал браслет. Серебряный, с крошечной подвеской в форме сердечка. На обратной стороне — гравировка: «Для самой шумной девочки в моей жизни.»
Она пискнула. И тут в дверях появился Юнги. Взъерошенный, в домашней футболке.
— Ты чего так рано? — спросил он, заметив браслет в её руках.
Слишком быстро отвернулся. Слишком быстро пошёл на кухню.
— Это... для меня? — Джихе почти шептала, догоняя его.
Он открыл холодильник: «Можешь не надевать, если не нравится».
Она бросилась к нему, обняв за талию.
— Мин Юнги, ты ужасный! — пробормотала в его спину. — Ужасный, прекрасный, ледяной болван!
Он вздохнул.
Повернулся.
Прижал её к себе.
И впервые — впервые! — прижал губы к её лбу, долго, молча.
Потом прошептал: «Просто... продолжай меня баловать. Я начинаю к этому привыкать».