black
черный глиттер.
ты везла за собой небольшой, набитый вещами, пузатый чемодан, выходя из самолёта и ища меня сонными глазами. оглянулась и устало мне улыбнулась. я не смог улыбнуться в ответ, ведь ты делала это через силу. эти полтора дня ты совсем не спала, лёжа на моём плече и утыкаясь в белую футболку своим миленьким личиком, которая совсем скоро стала мокрой от твоих слёз. прошлым утром нам позвонил твой отец и сообщил сиплым голосом о том, что твоя мама очень плохо себя чувствует и лежит в постели целыми днями. ты тут же забронировала билеты и начала собирать вещи. в итоге, вечером того же дня мы были на своём пути в рокгемптон. почти весь полёт ты хранила молчание, лишь изредка говорила мне что-то, что не требовало ответа. даже если и требовало - ответить я попросту не мог. пожалуй, это был один-единственный случай, когда ты была настолько замкнута, что не пускала меня в свой маленький мирок. я пытался поддержать тебя, отвлечь от неприятных мыслей, но стоило тебе поднять на меня глаза, к которым начинали подступать слёзы, как все то, что я хотел сказать, мгновенно улетучивалось из моей головы. поэтому я лишь гладил твои вьющиеся волосы, надеясь хоть чуть-чуть успокоить, но пальцы твои по-прежнему были сжаты в кулаки, а уголки губ опущены вниз. я не знаю, как боль в моей груди не убила меня за эти бесконечные девятнадцать часов. все было бы совсем иначе, не будь ты в таком подавленном состоянии, от которого я не мог тебя избавить, как ни пытался. да и ты, похоже, не желала расставаться с апатией, сжавшей тебя в своих тисках. ближе к вечеру первого дня ты окончательно отгородилась от меня и безуспешных попыток тебя отвлечь. отвернулась к иллюминатору и надела свои чёрные наушники. я тронул тебя за плечо и ты, чуть помедлив, протянула мне левый наушник, сжимая в руке телефон, пряча от меня название композиции. ты посмотрела на меня каким-то странным, будто извиняющимся взглядом и вновь отвернулась, прислоняясь лбом к стеклу. мне хватило нескольких секунд, чтобы я замер в шоке. это была та самая грустная песня с суицидальными строчками, над которыми мы с тобой посмеивались. но только сейчас ты еле сдерживала слёзы, тяжело дыша и пытаясь не дрожать всем телом, но получалось из рук вон плохо. ты повернула голову и посмотрела на наушник в моей руке, переводя взгляд на моё шокированное лицо. губы твои вдруг задрожали, ты протянула руку ко мне, чтобы забрать наушник, но я не позволил. медленно, сопровождаемый твоим недоуменным взглядом, вернул его в ухо. ты, кажется, была в шоке, ведь я всегда относился к подобным песням скептически. и я действительно так считал, но в тот момент тебе было необходимо ощутить то, что ты не одна в этой ситуации. и ты ощутила, потому что в следующую секунду положила голову на моё плечо и легонько поцеловала в ключицу. на большее сил не было. оно мне и не было нужно. лишь твоё тёплое частое дыхание и руки на моей груди.
когда мы, наконец, добрались до дома твоих родителей, ты бросилась вперёд, забывая о том, чтобы смотреть под ноги. споткнулась и упала, но стиснула зубы и двинулась к входной двери, совсем не думая о грязных пятнах на голубых джинсах. ты шла так быстро, что твои тяжелые волосы, выбившиеся из подобия гульки, развевались на ветру, а колесики чемодана ударялись о камешки, отчего он иногда чуть подпрыгивал. ничто из этого тебя не заботило. только дверь, выполненная из красного дерева. ты позвонила в дверь и влетела в дом, забыв разуться и наспех здороваясь со своим отцом. я замялся и пожал руку мужчине передо мной. пусть я уже видел твоих родителей, и не раз, но я все равно чувствовал себя неловко. снял кроссовки и рассмотрел твоего отца повнимательнее. тревор изменился с последней встречи. лицо его осунулось, а тёмная кожа в жёлтом свете светильника казалась похожей на потрепанный лист пергамента. мужчина поседел ещё больше, лишь на затылке остались чёрные волосы. я прошёл в гостиную, уже знакомую мне. на диване сидел старший брат сесилии и с закрытыми глазами лежала ее мама, хелен. руки её лежали на животе, грудь вздымалась вверх-вниз. дочь опустилась перед ней на колени и тихонько поздоровалась. женщина открыла усталые глаза, совсем такого же цвета, как у сесилии и поздоровалась в ответ почти шёпотом. она чуть приподнялась на подушках, увидела меня, помахала рукой и вдруг попросила меня подойти ближе. она притянула меня к себе за плечо и прошептала те слова, что я не забуду никогда "бен, ты действительно хороший парень и мне жаль, что мы не смогли познакомиться поближе, но я знаю, что ты позаботишься о моей девочке и беспокоиться не о чем. удачи вам". я отстранился, глядя на неё испуганно. эти слова не на шутку встревожили меня. " у вас что-то болит, миссис кросс? все хорошо?". хелен сверкнула глазами и качнула головой, чуть пожимая плечами. "нет, бен, с чего бы это? все просто прекрасно".
ты смотрела на меня с такой мольбой в глазах, что сердце моё сжималось, но я понимал, что сказанное твоей матерью предназначалось только мне. ты недовольно поджала губы и вновь подошла к матери, усаживаясь рядом со своим братом, молчавшим все это время. "джош, она и правда сейчас хорошо себя чувствует?" и добавила еле слышно "не верится". хелен вдруг ойкнула, откидываясь на подушку и держась за сердце. твое обычно уверенное лицо исказилось ужасом. ты принялась успокаивать маму тем, что совсем скоро ей станет лучше и оглянулась на меня через плечо, чтобы попросить вызвать скорую, но я и так делал именно это. хелен увезли в больницу, а мы все вместе поехали к ней.
похоже, некоторые люди действительно чувствуют близость смерти, ибо на следующий день худой хирург с длинным вытянутым лицом сообщил о том, что миссис кросс уже не спасти и ему очень жаль. ты будто обезумела. ринулась прочь из больницы, захлебываясь слезами. я нашёл тебя на улице. ты стояла, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом. плечи твои дрожали, так же как и полные покусанные губы. я молча обнял тебя, сам едва сдерживая слёзы и поцеловал в лоб, поглаживая твою дрожащую спину. ты уперлась маленькими слабыми руками в мою грудь и разрыдалась ещё сильнее. в шаге от нас замер тревор, карие глаза которого были влажными. он едва заметно кивнул мне и это означало только одно. он только что окончательно и бесповоротно принял меня в их семью.
чёрный глиттер - это твоя скорбь. это разводы от ультра-черной "водостойкой" туши на щеках. это твоё длинное черное платье, доходящее до самых пят, которое ты надела на похороны. для тебя этот цвет так и остался ненавистным, но
чёрный глиттер - это частичка тебя, сесилия. та, от которой ты бы так хотела избавиться.