16 глава
Он пил кофе медленно.
Глоток за глотком, будто не ради вкуса, а чтобы дать себе время.
Айша села напротив, сохраняя дистанцию. Поза прямая. Взгляд направлен в окно, за которым мир просыпался: редкие капли дождя, шорох листвы на ветру, и голуби на парапете.
— Ты сегодня не едешь? — тихо спросила она, не глядя на него.
Он оторвался от чашки.
— Еду. Просто… немного позже.
Она кивнула.
— Нужно собраться? Приготовить что-то с собой?
Он хотел сказать "не нужно", но замолчал.
Потому что эти слова — заботы — ранили мягче любого удара.
Она не обязана была.
Не после того, как её украли. Не после того, через что она прошла.
Но она продолжала оставаться собой — твёрдой, скромной, сдержанной и светлой.
— Я не заслужил, чтобы ты обо мне думала, — сказал он глухо.
— Я не думаю. Я просто делаю то, что считаю правильным, — ответила Айша так же спокойно.
Он смотрел на неё. На то, как аккуратно сидит её фигура, как ткань платка мягко спадает на плечи. Он знал: она никогда не поднимет голос. Никогда не посмотрит вызывающе. Никогда не перейдёт границу.
И именно это — сводило его с ума.
— Айша, — тихо сказал он, — почему ты всё ещё здесь?
Она наконец повернулась к нему.
Глаза — ясные, без упрёка.
— Потому что ты дал мне выбор.
Ты мог оставить меня в том доме. Мог отступить, как тебе сказали. Но ты не отступил.
Пауза.
— А я — не бегу. Даже если страшно.
Он отложил чашку. Его пальцы дрожали.
— Ты ненавидишь меня? За всё?
Она отрицательно покачала головой.
— Я боюсь твоего мира. Но тебя — нет. И… я не умею ненавидеть.
Он встал.
Подошёл к окну. Смотрел вниз, на улицу, где проходили прохожие, на серый асфальт, на чужой, холодный мир.
— Я думал, что могу жить без этого. Что можно быть нормальным. Но я… не умею.
— И всё же, когда рядом ты, я не хочу быть зверем.
Он медленно повернулся к ней.
— Но если ты останешься… я не могу обещать, что всегда будет тихо. Я могу только защищать. Только… быть рядом. Как умею.
Айша встала.
Они стояли друг напротив друга, и между ними — ничего лишнего. Ни прикосновений, ни слёз. Только правда.
— Я не хочу обещаний, — сказала она. — Я хочу видеть, кто ты есть. Не кто ты был. И не кем тебя считают. А тем, кто стоял у той двери ночью… и закрыл меня от всего.
Джун опустил голову. Медленно вдохнул.
— Тогда… оставайся. — Голос дрогнул. — Пожалуйста.
Она кивнула.
— Я и не собиралась уходить.
Прошло два дня с того утра.
Джун был на выезде — деловая встреча, связанная с новыми людьми, которых он не знал. Он уехал рано, и Айша осталась дома одна, как обычно: прибиралась, читала, училась. В обед — приготовила его любимый чай. Он сказал, что вернётся к ужину.
Но… до вечера он не появился.
Сначала она не волновалась — дела, задержки. Потом написала. Ответа не было.
Она заварила чай второй раз.
Солнце садилось, небо темнело, а в телефоне — уведомление.
📲 @unknown: «Знаешь, с кем живёшь?»
Айша моргнула.
Нажала. Ссылка. Сердце застучало.
Она нажала — и увидела себя.
Фальшивое видео. Сымитированное. Её лицо, хиджаб, голос — будто это она. Но она не произносила этих слов, не делала этих жестов, не участвовала в этом позоре.
Слова пошли вразнос.
Она слышала фразы: «двуличная», «прикрывается религией», «живёт с мужчиной»…
И хуже. Грязные шутки. Поддельные кадры. Комментарии.
📲 "Вот она, мусульманка в мафии."
📲 "Она продалась."
📲 "Смотрите, какую нашёл себе Джун."
Грудь сжалась. Воздуха не хватало. Айша дрожащими руками выдернула шнур питания из ноутбука. Телефон — в беззвучный режим. Она не могла дышать. Как будто всё тело вдруг стало тяжёлым.
Она прижала ладони к лицу.
— Это ложь… Это всё ложь… — прошептала она.
В дверь резко постучали.
Айша замерла.
Открыла медленно — и едва не потеряла равновесие.
Джун.
Мрачный. Мокрый от дождя. Лицо — будто вырезано из стали.
Глаза горели.
— Я видел, — сказал он хрипло.
Он вошёл, закрыл дверь.
Подошёл к ней.
— Ты… — начал он, но замолчал. Его кулаки дрожали.
Он посмотрел на её заплаканные глаза. На платок, съехавший чуть-чуть от волнения.
Он протянул руку — не дотронулся, но навис над её плечом, как защита.
— Я найду, кто это сделал, — сказал он тихо.
Но не обещанием. Клятвой.
Айша не сказала ни слова. Только посмотрела в его глаза — в которых пылала буря.
— Это не просто атака. Они знали, что ты для меня важна. И ударили не в меня — в тебя, — прошептал он.
— Но почему? — голос Айши дрожал. — Зачем так грязно?..
Он резко развернулся, схватил планшет.
Зашёл в даркнет-каналы. Искал. Переписку, логины, ID. Его пальцы летали. Лицо было напряжено.
— Deepfake. Слишком точно. Кто-то внедрился в мой круг. Или купил информацию.
Айша села на пол.
Ей было всё равно, что он мафия. Что может убивать.
Сейчас он был её единственной защитой.
Джун опустился рядом, на колени.
Снял с себя пальто — и укрыл её.
Не прикасаясь. Не нарушая её границ.
— Это не навсегда. Завтра всё исчезнет. Я заставлю.
Но ты… — он замолчал. — Ты должна знать, Айша: ты не одна.
Она впервые за ночь заплакала.
Беззвучно.
Он сел ближе.
— Даже если весь мир против — я не позволю им сломать тебя. Ни в сети. Ни в жизни. Ни перед Аллахом.
Айша кивнула.
— Мне не больно. Мне стыдно. Не за себя. А за то, что такое вообще возможно.
Он посмотрел на неё с уважением. И впервые за долгое время — восхищением.
Тишина в доме была неестественной. Не мирной — а напряжённой, как струна, натянутая до предела. Айша сидела на ковре в комнате, склонившись над священной книгой. Свет настольной лампы падал мягко на страницы Корана, отбрасывая золотистые тени. Пальцы её спокойно скользили по строкам, губы шевелились едва слышно, и голос её был похож на дыхание.
Она читала не для кого-то. Для себя. Для спокойствия души.
Снаружи прошуршали шины — ровный, уверенный тормоз. Дверь машины закрылась — один чёткий хлопок. Через несколько секунд в коридоре щёлкнул замок.
Он вернулся.
Айша не подняла головы сразу.
Но сердце её отбило лишний удар.
Тяжёлые шаги. Глухой звук — будто кто-то поставил что-то металлическое на комод.
Пальто, пахнущее холодом улицы и чем-то резким — может быть, оружейным маслом — было повешено аккуратно.
Потом… щелчок.
Он открыл шкаф, выдвинул ящик.
Айша знала этот звук.
Звук того, как Джун убирает пистолет.
Он вернулся — и больше не был тем, кто выходил из дома утром.
Что-то в нём стало жёстче. Моложе. Опаснее.
Она закрыла Коран. Подняла взгляд.
Он стоял спиной, рядом с открытым ящиком. Плечи напряжены, правая рука всё ещё сжимала оружие. Не в боевой хватке — но слишком крепко для спокойного человека.
Он медленно положил пистолет в чёрный футляр.
Закрыл ящик.
Выпрямился.
Только тогда повернулся к ней.
Его глаза были тёмными, как небо перед бурей. Ни злости. Ни боли. Только безмолвная решимость.
— Ты пришёл, — сказала Айша тихо.
Он ничего не ответил.
Прошёл к дивану. Сел. Спокойно. Но в этом спокойствии читалась усталость человека, который был на грани.
— Ты сделал то, что собирался? — спросила она, не отрывая взгляда.
Он повернул голову к ней.
— Да.
Только одно слово. Холодное. Отрубленное. Но за ним стояло целое пламя.
Айша не дрожала.
Не плакала.
Она просто кивнула.
— И теперь?
Он чуть наклонился вперёд. Его локти опирались на колени, руки сцеплены.
— Теперь я могу спать.
— А совесть?
Он посмотрел в пол.
— Совесть у меня появилась только тогда, когда я встретил тебя. До этого… у меня был только расчёт.
Айша тихо вдохнула. И опустила взгляд.
Он поднялся. Прошёл пару шагов — не касаясь её, не приближаясь.
Но остановился так, будто хотел сказать что-то ещё.
И не смог. Или… не должен был.
Вместо этого он просто прошептал:
— Я должен был защитить. И я защитил.