Глава 38
«Иногда время бежит быстро, и
события сливаются в расплывчатое
пятно, а порой стоит на месте,
и каждое слово или поступок
четко отпечатываются в памяти»
Стефани Майер* «Сумерки»
Ночь прошла очень беспокойно. Примерно через час после того, как Том принес меня в спальню, я проснулась от понимания, что сегодня должна будет вернуться моя дочь, последняя живая часть моей семьи. И она больше никогда не увидит свою сестру, равно как и я — свою младшую дочь.
Меня обрадовал тот факт, что Томас не стал уезжать, а остался в доме со мной. На мои крики он примчался практически сразу, держа в руках стакан с водой. Но я уже знала, что простую воду он не стал бы мне предлагать. Там однозначно должно было быть что-то подмешано. В мышцах не было сил даже чтобы просто присесть в постели, и здесь на помощь вновь пришел он. Том поставил стакан на прикроватную тумбу и помог мне приподняться. Когда я уверено села, опираясь на спинку кровати, он подал мне воду. Руки тряслись. Стакан едва не выпадал из них, но и больше показывать свою слабость я не могла. Да и мне не хотелось просить помощи в таком простом деле. Вода была со странным привкусом, подтверждающим мое предположение о том, что Диксон успел туда что-то добавить. Но мне было наплевать на это. Главное, чтобы лекарство помогло.
И оно подействовало. Но даже несмотря на него, едва ли не каждые пару часов я продолжала вскакивать, сотрясая дом своими рыданиями, которые не желали прекращаться ни на минуту.
Под утро мне удалось более-менее успокоиться и совладать со своими чувствами, но это продолжалось ровно до тех пор, как измотанный моими истериками Томас, который вероятно, ночью вовсе не ложился спать, уехал на работу.
Когда в доме не осталось никого, кроме кота, мною овладел страх одиночества. Раньше я любила оставаться одна, это позволяло отдохнуть, собраться с мыслями. Но сейчас, в свете последних событий, обычно удовлетворительная обстановка, медленно, но уверено превращалась в мой самый большой страх.
Около двух часов дня раздался звонок в дверь. Словно в тумане я подошла к ней, уже готовясь к самому худшему. Пожалуй, единственное, чему меня, в самом деле, научила жизнь, так это тому, что всегда нужно готовиться к самому худшему...
Открыв ее, перед моими глазами предстала не совсем счастливая картина: Лесли с перебинтованными руками стоял и поддерживал Беллу, готовую упасть в любой момент. Ее лицо было в сильно смазавшейся косметике. По выражению было невозможно что-либо понять, ведь оно было полностью отреченным от внешнего мира. Глаза дочери ни на миг не сходили с небольшой коробки, нет, скорее шкатулки, которую она крепко сжимала в своих руках.
Мне не требовались лишние объяснения. Все было понятно без слов. В коробке находились сожженные останки Виктории...
Когда мой мозг сумел понять это, сердце немедленно закололо, а разум помутился. Поддерживая одной рукой меня, а другой — Беллу, Лес повел нас в гостиную. Теперь уже не только моя дочь беспрерывно смотрела на последний дом для Тори. Да, она хоть и родилась последней, никогда и нигде не была таковой. Боюсь, что мне уже не удастся поверить в то, что ее нет.
Мне так и не удавалось поверить в смерть своей любимой дочери. Моя Победа сдалась без боя... Она никогда бы так не поступила. Это абсолютно на нее не похоже. Виктория не могла так просто умереть. Либо мой бывший муж что-то недоговаривает, либо у меня уже началась паранойя.
— Тебе все передали или мне повторить? – тихим голосом спросил он.
— Все. Не надо никаких повторов, — так же тихо проговорила в ответ я.
— Хорошо. Вчера выяснили, что это был террористический акт. Убийца был на корабле, — пояснил мой бывший муж. — Нас выпустили только из-за того, что имелись свидетели, подтвердившие алиби. Над остальными выжившими пассажирами до сих пор ведутся проверки.
— Понятно, — ответила я сиплым голосом. К моим глазам уже начинали подступать слезы.
Зная, что не смогу долго себя сдерживать, я сказала:
— Лесли, уйди, пожалуйста. – Я обошла его и легонько толкнула руками в спину.
— Ладно, — смиренно произнес он и, склонив голову, вышел из дома. На миг мне показалось, что по его щеке скатилась скупая мужская слеза.
— Лучше бы на ее месте был ты, — произнесла я, когда захлопнулась дверь и, привалившись к ней, начала безудержно рыдать.
Каждый всхлип отдавался эхом в моем сердце. Под давлением боли потери, это продолжалось до тех пор, пока мое тело не обмякло, а разум не унесся в забытье.
-----
*Стефани Майер — американская писательница.