Глава 24
«Трудно забыть боль, но еще
труднее вспомнить радость.
Счастье не оставляет памятных
шрамов»
Чак Паланик* «Дневник»
Утром я проснулась от чувства того, что кто-то сжимал мою руку. Все еще находясь под действием снотворного, я с трудом разлепила глаза. Когда мне удалось привыкнуть к яркому голубому свету, освещающему всю палату, я увидела своих дочерей. Первое время в глазах двоилось, но, сморгнув с них остатки сна, картинка стала целостной, и я смогла различить детей. Они стояли по обе стороны от кровати. Белла держала меня за руку, а Тори просто сидела и не сводила глаз с мониторов. Ее взгляд был настолько сосредоточен, что казалось, будто она понимает все значения, которые показывают аппараты. Хотя, возможно, она как раз пыталась это сделать.
— Как дела, мам? — спросили девочки одновременно. Я показала рукой на планшет с бумагой и, получив его из рук Виктории, написала: «Нормально». После чего добавила: «Попросите моих врачей зайти».
— Хорошо, — ответила Изабелла и вышла из палаты.
— Мы скучали, — слегка нудным тоном сказала Тори, как только за ее сестрой закрылась дверь. Я даже не успела ничего написать в качестве ответа, потому что практически сразу в палату вошли братья Итон. Как всегда вместе.
— Я смотрю, состояние улучшается! — весело воскликнул Альберт. Он был заядлым оптимистом. Достаточно было пообщаться с ним полчаса, чтобы понять это, поэтому никого этот радостный возглас не удивил. Посмотрев на него с укором, я вновь указала на трубку.
— Анализы относительно неплохие, поэтому, думаю, можно вытащить, — сделал вывод Алекс, подходя ко мне и приводя кровать в необходимое полувертикальное положение. Ал, в это время, готовился отключить аппарат ИВЛ.
— Сделай глубокий вдох и, на счет «три», такой же выдох. Быстрый, — проинструктировал он. — Как будешь готова – кивни. — Я кивнула и сделала вдох. — Раз, два, три! — Одновременно с моим выдохом, Алекс быстрым и в то же время плавным движением извлек из моего горла трубку, после чего я зашлась в приступе кашля. — Говорить можешь?
— Кажется, — ответила я охрипшим голосом, снова начиная кашлять.
Ну что же, главное, что я вообще могу говорить. Бывали ситуации, когда при введении трубки, она повреждала голосовые связки и в дальнейшем пациенту требовалась операция, которая восстанавливала голос.
— Хорошо. Анализы не позволяют мне держать тебя в отделении, поэтому завтра переезжаешь в кардиологию, — сообщил Альберт, листая бланки, пришедшие из лаборатории.
— Ладно, — согласилась я.
— Надеюсь, ты больше не станешь нас так пугать... Три остановки сердца! И это только пока тебя везли к нам! Я до сих пор не могу поверить, что ты сама вышла из комы, да еще и на третий день! — воскликнул Альберт.
— Вот именно. Я вообще думал, что когда тебя выведут из медикаментозной, ты тут же впадешь в реальную, — высказался Алекс.
— Чтобы реаниматологи испугались? – Я приложила руку к болевшему горлу, хотя знала, что это никак не поможет облегчить боль. — Думала, вас уже ничего не должно пугать! — продолжая хрипеть, я ответила Алексу.
Поставив новую капельницу, братья удалились, оставив меня наедине с дочерьми.
— Чтоб больше нас так не пугала! — наиграно возмущенным тоном, сказала Тори, улыбнувшись.
— Договорились. Как вы? – осведомилась я, переживая за детей.
— Ужасно... Мы двое суток не спали, — сообщила Белла.
— Я и сегодня не могла уснуть. Нас не пускали... Сказали – ты в коме, — добавила Виктория.
— И правильно делали, что не пускали, – тихо буркнула я, надеясь, что девочки не услышат.
— Мам? – Тори вопросительно посмотрела на меня.
— Что? – отозвалась я.
— Кто такой Томас? – спросила она, многозначительно переглянувшись с сестрой.
— Мой друг. А что? – выкрутилась я, надеясь, что мое лицо не начнет пылать. Хотя, как это могло произойти, если одновременно с ее вопросом вся кровь отлила от него?
— Он звонил в субботу. Я сказала, что ты в коме... Твой друг просил сообщать, как у тебя дела.
— Если опять позвонит, скажи что все в порядке. Из комы я вышла. Приезжать не надо, — продолжая хрипеть, я дала указания девочкам.
Еще не хватало, чтобы он увидел меня в таком состоянии.
— Хорошо. Я передам, — сказала Тори.
У меня сложилось впечатление, что Белла вообще не желает принимать участия в нашем диалоге. Все это время, что я разговаривала с ее сестрой, она стояла в стороне от нас и смотрела в окно, понурив голову.
Что заставило ее начать себя так вести? Она и так никогда не имела предрасположенности к общению, но в последнее время...
Впрочем, я сейчас находилась не в том состоянии, чтобы рассуждать о жизненных проблемах... Мой организм был настолько измотан, что даже для того, чтобы поднять руку, приходилось приложить неимоверное усилие. Особенно учитывая, что в моей крови до сих пор имело место быть снотворное...
В итоге, я решила просто пролежать еще некоторое время, рассчитывая, что мне удастся еще немного поспать, ведь всем было известно, чем больше человек спит, тем скорее восстанавливается организм. Поскольку самостоятельно есть мне было все еще проблематично, большую часть необходимых мне элементов для поддержания жизнедеятельности, я получала через капельницу. И это позволяло мне спать столько, сколько хотелось. За исключением моментов, когда врачам требовалось удостовериться в стабильности моего состояния.
Чтобы не мешать, девочки решили оставить меня одну, предварительно позвав младшего медработника, чтобы тот занял свое место моего наблюдателя.
-----------
*Чак Паланик — современный американский писатель и фриланс-журналист.