Евангелие от Иуды

Как можно более точно в момент отчаяния охарактеризовать счастье и несчастье? Юнги бы сделал это так: счастье — это что-то теплое в ненастный день, а несчастье — серая грозовая туча посреди ясного неба. Неотрывно глядя на испуганного Чимина, альфа всеми фибрами своей души отчётливо ощущал, как его персональные небеса заполнялись тяжёлыми серыми тучами, которые вот-вот были готовы разразиться громом и молниями. Смятые листы старых забытых подвигов шуршали где-то на задворках сознания, уступая место позору и пониманию происходящего. Чимин всё видел. Это конец.

Взгляд омеги жёг раскалённой спицей, он казался Юнги предвестником скорого ада: как бы он ни старался, так и не мог отыскать в себе сил, дабы отвернуться. Когда-то давно сердце альфы было гранитом с кристаллами льда. Подобное полностью устраивало военного. Нет ненужных опасений, нет потенциальных проблем с самим собой. Сейчас же, когда все в корне изменилось, Юнги неожиданно стало по-настоящему страшно. Но как он мог защитить себя? Силой заставить Чимина молчать? Вариант, конечно, но вот только на этого конкретного омегу у альфы рука не поднимется. Слишком дорог сердцу.

Красивый цветок не всегда хорошо пахнет. Как жаль, что это не про Чимина. Омега прекрасен и внутри, и снаружи, такие цветы грешно втаптывать в грязь. Нужно просто сдаться. Если что-то срочно не предпринять, Чимина могут посчитать соучастником, и тогда жизнь омеги закончится. Юнги никак не мог этого допустить. Сам вляпался в болото, сам от него и отчистится. Собравшись с мыслями, альфа, нервно кашлянув, виновато посмотрел на омегу и только было хотел начать разговор, как тот резко поднялся на ноги и бросился прочь.

Обречённо глядя вслед Чимину, Юнги, чуть не взвыв в голос от отчаяния, тряхнул тяжёлой головой и, сделав один неуверенный шаг к лопате, тут же замер, услышав прозвучавший как гром среди ясного неба громкий возглас омеги:

— Чего вылупился? Жить надоело? Прокляну же!

— Да пошёл ты, чёртово отродье, — рыкнул в ответ незнакомый Юнги альфа.

— Эта моя территория, не суйся сюда, иначе пожалеешь, — не унимался Чимин.

— Да больно надо!

Прислушиваясь к разговору на повышенных тонах, Юнги, словно дерево с глубокими корнями, крепко прирос ногами к земле и совершенно не мог понять, к чему ему стоит готовиться дальше. Почему Чимин прогнал того альфу? Мог ведь показать ему место, где прятался он и очистить, наконец, своё имя от всех тех жутких сплетен, которые сейчас крепко обосновались среди жителей посёлка. Пожалел? Или же решил не рисковать и сразу пойти за полицией? Да, вариант с полицией все же самый вероятный… Мысленно призывая себя к спокойствию, альфа несколько раз глубоко вздохнул и, машинально вытерев руки о штаны, сел на холодную землю. Спешить ему уже больше было некуда. Когда спустя несколько минут омега бледной тенью вернулся на поляну, Юнги уже был на грани нервного срыва. Слишком много потрясений для одного утра. Подняв мутный взгляд на Чимина, альфа негромко спросил:

— Почему ты не убежал? Я бы не стал тебя догонять.

— Да, мне нужно было именно так поступить, — прохрипел омега, крепко сжимая пальцами ручку коричневой плетённой корзинки.

— Иди домой, — выдохнул Юнги, устало потерев ладонью глаза. — Если тебя здесь увидят, сочтут за соучастника.

— Знаю, — кивнул омега. — Поэтому поторопись и закончи то, что начал.

— Что ты имеешь введу? — растерянно спросил альфа.

— Зарой труп, — стараясь не смотреть на тело кузнеца, прошептал Чимин. — Я прослежу, чтобы местные не набрели на эту поляну.

— Чимин, ты понимаешь, о чём говоришь? — нахмурился Юнги, поднимаясь на ноги.

— Да. Ты помог мне на ярмарке, я же сейчас помогу тебе. Не люблю быть в долгу.

— Чимин-и, я… — не веря в услышанное, начал было Юнги.

— Не хочу ничего знать, — резко перебил альфу Чимин. — Это не моё дело. Поторопись. Солнце уже высоко. Ты как на ладони.

— Хорошо, — автоматически проговорил Юнги, берясь за лопату.

Забыв про усталость и стараясь работать как можно быстрее, Юнги, углубляя яму, то и дело украдкой поглядывал на омегу, который в нескольких метрах от него собирал мелкий хворост. Сначала альфа не понял, зачем Чимину понадобились ветки, но, когда омега свалил их недалеко от ямы, военного, наконец, осенило. Когда он закончит, даже невооружённым взглядом будет видно, что в этом месте недавно копали, а вот ковёр из хвороста, хоть и ненадолго, сможет послужить неплохой маскировкой. Чимин и вправду очень умён. Юнги в некотором роде повезло его сегодня здесь повстречать.

Добившись приемлемой глубины, альфа перетащил тело кузнеца в яму и тут же принялся тщательно закапывать её. Когда с «похоронами» было покончено, Юнги щедро засыпал все хворостом и, крепко сжав в руках лопату, хрипло проговорил:

— Готово.

— Следуй за мной, — отряхивая одежду от мелких колючек, не глядя на альфу, промолвил Чимин. — Пойдём через чащу. Там местных практически нет.

— Как скажешь, — покорно согласился Юнги. — А куда мы в результате выйдем?

— К границам моего огорода. Если удастся незамеченными добраться до сарая, сможешь переодеться и вернуться к себе.

— Спасибо, Чимин, — закусив губу, выдохнул альфа.

— Пока не за что.

Быстрым шагом обходя деревья и кустарники, омега, ругая себя на чём свет стоит за легкомыслие, внимательно смотрел по сторонам, стараясь обойти все грибные места. Ступив на извилистую тропинку, ведущую прямиком к дому, Чимин с некоторым раздражением отметил, что совершенно не боится альфу. Даже после того, что увидел. Сам не зная почему, он был полностью уверен, что ни при каких обстоятельствах Юнги его не тронет. Подобная уверенность не на шутку ошарашила омегу. Он давно уже начал замечать за собой то, что неосознанно ждёт прихода альфы, и это удручало. Привязанность не приведёт ни к чему хорошему, пора бы с этим заканчивать.

Добравшись до огорода, омега ловко перепрыгнул через невысокий забор, обвитый колючей проволокой и, посмотрев на Юнги, терпеливо дождался, пока альфа повторит его нехитрые действия. Ступая по родной, изученной вдоль и поперёк земле, Чимин смог, наконец, немного расслабиться. Самое страшное было позади. Раз местные не оккупировали всю территорию дома, значит их никто не видел. Небеса сегодня на их стороне. Повезло, что ещё тут скажешь. Чуть пригнувшись, омега, медленно шагая к сараю, всеми силами пытался не думать о том, что Юнги какой-то подозрительно бледный. Альфа стойко брёл за ним, время от времени хмурясь и стараясь что-то отыскать в заднем кармане брюк. Когда же его поиски наконец-то увенчались успехом, и тот выудил оттуда небольшую бутылочку с таблетками, омега обеспокоено обернулся и спросил:

— Всё хорошо?

— Да, не бери в голову, — отправляя в рот маленькую таблетку, кивнул Юнги. — Идём.

Без лишних свидетелей добравшись до сарая, Чимин достал из-под тяжёлого камня ключи и, открыв замок, пропустил альфу внутрь.

— Жди здесь, — скомандовал омега. — У меня остались твои вещи, сейчас их принесу.

— Как скажешь.

Присев на невысокую бочку, Юнги, закрыв глаза, постарался успокоиться. Ему было дурно. Сердце бешено стучало в груди, слабость, подобно сильному яду, неторопливо разливалась внутри тела, заставляя руки и ноги неметь. При всем желании альфа не смог бы точно сказать, в какой именно момент его сознание помутилось, и он провалился в спасительную тьму. Вымотанный организм вполне ожидаемо дал сбой. Лимит выносливости был превышен. Впереди лишь туманная неопределённость. Кто знает, может ему лучше вообще не просыпаться?

Вернувшись с одеждой, Чимин замер на пороге, во все глаза испуганно глядя на завалившегося на бок альфу. Кое-как преодолев страх, омега отложил одежду в сторону и, подойдя к Юнги, пощупал пульс. Живой. Вздохнув с облегчением, он присел на корточки возле альфы и, похлопав того по лицу, проговорил:

— Юнги, ты чего? Не время спать!

Не добившись от альфы никакой реакции, Чимин, выйдя на улицу, принялся хаотично соображать, что ему сейчас делать. Оставлять альфу в сарае было опасно. Если местные вдруг решат самостоятельно начать поиски главы и кузнеца, то обязательно пожалуют к нему в гости. И тогда все, пиши пропало. Юнги в окровавленной одежде и его высочество нечистый вместе взятые составляли весьма недвусмысленную картину. Кто якобы виноват, будет ясно без лишних слов. Посадят и глазом не моргнут.

В который раз за день отругав себя за то, что вмешался, омега выловил в клетке особо жирного кролика и, вернувшись в сарай к Юнги, вспорол ушастому пузо так, чтобы альфу с ног до головы забрызгало кровью. Подвесив кролика за лапы, омега, приготовив ножи для снятия шкурки и разделки туши, быстро переоделся и пошёл за Хосоком. Отыскав альфу у центрального магазина деревни, у которого обычно любили гулять незамужние омеги, Чимин, пригладив волосы рукой, подошёл к нему и негромко проговорил:

— Мне нужна твоя помощь.

— Моя? — удивился Хосок. — Опять Юнги достаёт?

— Хуже, — нахмурился омега. — Юнги напросился ко мне в помощники и в самый ответственный момент грохнулся в обморок. Теперь лежит весь в крови прямо посреди моего сарая. Представь, что будет, если его кто-то увидит…

— В крови? — обалдел Хосок. — Вы чем там занимались? Сатану вызывали?

— Кролика резали.

— Ничего не понимаю, — почесал затылок Хосок. — Как бывший военный умудрился потерять сознание от вида крови? Должен же был уже привыкнуть.

— А мне откуда знать? — фыркнул омега. — Может у него слабость к кроликам? Ну или травма детская?

— Ладно, пошли, — закатил глаза Хосок. — Помогу чем смогу.

— Вот так бы сразу.

— Никакой благодарности, — как старый дед запричитал Хосок.

Направляясь к дому омеги, альфа чувствовал себя жертвенным ягнёнком. Все соседи, встречающиеся им по пути, смотрели на него с таким сочувствием, что аж тошно на душе становилось. Хорошо, что хоть не крестились, провожая несчастного Чон Хосока в последний путь. Не нужно быть предсказателем, чтобы понять, какую взбучку родитель-омега устроит ему дома. Хотелось бы, конечно, верить, что папочка ничего о контакте с нечистым не знает, но ему обычно так никогда не везло. За любой косяк с лихвой получал. И за этот получит. Ремнём. По мягкому месту. И не суть, что давно уже взрослый.

Войдя в сарай, Хосок оглядел картину маслом: горе-военный, сражённый трупом кролика. Покачав головой, он потряс друга за плечо, а затем, посмотрев на омегу, проговорил:

— Давай его в дом занесём.

— В чей? — напрягся Чимин.

— В твой, ясен пень. Я этого лося на себе через весь посёлок тащить не буду.

— Я не пущу двух альф в свой дом!

— Сейчас тут полторы альфы, — оскалился Хосок, тыча пальцем в бок Юнги.

— Всё равно, — не сдавался Чимин.

— Чимин, не обольщайся, меня ты, как омега, не интересуешь, а Юнги слишком джентльмен, чтобы распускать руки.

— Это мало что меняет.

— Можем оставить его тут, но за последствия я не отвечаю.

— Чёрт с тобой, — помявшись, сдался Чимин. — Но если хоть пальцем меня тронешь, сделаю так, что член отсохнет!

— Охотно верю, — на автомате кивнул Хосок.

Оглядев фронт предстоящей работы и мысленно взвесив немалую тушку друга, Хосок, чудом не пустив скупую мужскую слезу по своей без пяти минут сорванной пояснице, собрал всю свою мужественность в кулак и, не без помощи Чимина, закинул Юнги себе на спину и сделал первый пробный шаг. Кряхтя и пыхтя, альфа на полусогнутых ногах поплёлся к дому омеги, по пути так не вовремя вспоминая легенду о «Доме увядающих цветов». А вдруг она правдива, и в подвале покоятся трупы? Жуть какая! Скинув Юнги на небольшую односпальную кровать, Хосок только хотел было дать дёру, как в комнату зашёл Чимин и протянул ему полотенце и миску с водой. Оглядев предложенную ему тару, альфа, приподняв бровь, поинтересовался:

— Это что?

— Юнги весь в крови, нужно обтереть и переодеть его.

— Какая забота, — прыснул Хосок. — Непохоже на тебя.

— Начинай.

— Э нет, я не буду другого альфу тряпочкой обтирать. Это как-то сильно по-гейски, — запротестовал Хосок, медленно отходя от омеги.

— А кто тогда это будет делать? — прищурился Чимин.

— Ты, — тоном, не терпящим возражений, ответил альфа.

— Я? Ни за что! — как спелый томат покраснел омега.

— Напомню, что Юнги уже видел тебя голым, — деловито произнёс Хосок.

— И что? — чуя неладное, осведомился Чимин.

— Это твой шанс отомстить ему, — как ребёнку пояснил Хосок.

— Я не смогу! Стыдно же! — не стал юлить омега.

— Сможешь. Я в тебя верю.

— Хосок, не поможешь, расскажу всему посёлку, что ты ко мне в женихи набиваешься, — прищурился Чимин, опасно оскалившись.

— Так это ж неправда! — воскликнул альфа.

— И что?

— Нечестно!

— А честно заставлять незамужнего омегу альфу обтирать?

— Может оставим всё как есть? — взмолился Хо. — Очухается, сам помоется.

— Приступай, — сквозь зубы процедил Чимин, — впихивая в руки альфы миску и полотенце.

Обиженно фыркнув, Хосок подошёл к постели и, поставив воду на прикроватную тумбочку, нехотя принялся раздевать неподвижного друга. Назло омеге, что, вальяжно присев у окна, наблюдал за ним, альфа стянул с Юнги абсолютно все. Даже про носки не забыл. Показательно откинув в сторону трусы друга, Хосок, невольно пробежавшись взглядом по богатству Мина, присвистнул и, не сдержавшись, громко проговорил:

— Ого! Не завидую я тому омеге, в которого это будут засовывать!

— Хосок! — пискнул Чимин, прикрывая ладонью глаза.

— Ой, прости, не подумал! — наигранно виновато прошептал Хо. — Этот омега же ты…

— Чон Хосок!

— Рассмотреть поближе не хочешь? Так сказать, чтобы узнать, к чему стоит готовиться.

— Идиот, — рыкнул омега, позорно сбегая из комнаты.

Громко рассмеявшись, Хосок, чувствуя себя полностью отомщённым, быстро обтёр Юнги и, с горем пополам переодев того в чистую одежду, вышел на улицу. Обнаружив злющего омегу у сарая, остервенело стягивающим с кролика шкуру, он, не унимаясь, вразвалочку подошёл к нему и промолвил:

— Зря ты ушел. У Юнги неплохая фигура. Обычно омегам такие альфы нравятся.

— Как погляжу, тебе тоже, — скривился омега.

— Как остроумно! Если бы не огромный шрам на груди, Юнги был бы почти идеалом. Хотя мой пресс все равно в разы круче.

— Шрам? От чего? — подвис омега.

— От операции на сердце. Он тебе не рассказывал? — удивился Хосок, обычно Юнги не скрывал этот момент своей автобиографии. Почему же тогда утаил от омеги? Неужели боялся этим отпугнуть от себя?

— Я не знал.

— Не волнуйся. Хоть у него и слабое сердце, помереть не должен. Врачи обещали, что он будет жить долго и плодотворно.

— Хорошо если так.

— Можешь смело выходить за него.

— Хосок, иди домой! — рыкнул омега, резко сдёргивая остатки шкуры с многострадального кроля.

— И это всё? Даже чаем не угостишь?

— Ты издеваешься?

— Нет, серьёзно говорю.

— Как же вы меня достали, — закатил глаза омега. — Выпотроши пока кролика, а я пойду чайник поставлю.

— Окей! И про печенье не забудь! — тут же принялся за работу Хосок.

Компания омеги и кишок кроля оказалась альфе в разы приятнее злющего родителя-омеги и старого дедовского ремня. Да и доля беспокойства за Юнги так же не давала ему уйти. Альфе слабо верилось в то, что друг потерял сознание от вида крови. Неужели здоровье Юнги ухудшилось? Почему тогда тот ему ничего не сказал? Не хотел беспокоить?