Евангелие от Иуды

Что может быть там, где река печали впадает в бескрайнее глубокое море человеческих судеб? Быть может, тысяча историй, так похожих на жизнь Чимина? Омега, словно холодная луна, восходил на небосвод, светил, но не грел. Он забыл, что такое тепло и для чего оно предназначено. С холодом все куда проще. Он обволакивает сердце, душу и превращает их в прочный лёд. Отогреть, конечно, можно. Но забьётся ли сердце так же, как и до заморозки? Расцветёт ли сад души так же буйно, как и прежде? Лёд сохраняет лишь форму. О том, что внутри, речи не идёт.

Когда-то давно Чимин был обжигающим солнцем, дарил окружающим тепло и радость, сейчас же от дневного света он постоянно убегал прочь, в до боли своеобразную каменную ночь подвала. В детстве ему часто снились красочные сны, в которых он был так счастлив. Папа-омега как-то сказал ему: «Мир прячет в снах различные возможности реализации событий, я бы назвал это параллельными мирами». В те моменты, когда свет тихо рождался на небе и освещал собой сонную землю, омеге дико хотелось угаснуть, стать невидимым, раствориться над водой и начать жить в другом измерении. Ведь там все будет хорошо. Папуля ведь не мог ему соврать…

Когда падает белый снег, он укрывает мир и скрывает цвет скорбиЦитата из аниме «Эф: История воспоминаний».. Скрыть же существование Чимина уже никому и ничему не под силу. Он непозволительно долго выделялся из всеобщей толпы. Ярких людей никто не любит, их предпочитают уничтожать. Жестокость — жуткая вещь. Те, кто подвластен этой эмоции, вырваться из её плена уже не могут. И со временем втягивают туда все свое окружение. Неважно, омега то или альфа, жестокий человек применит силу к любому, кто слабее его. Природа неглупа, она день ото дня проводит естественный отбор. Хочешь выжить — обрети силу. А что может быть сильнее чем чувство страха?

Чимин, как никто другой знает, что страх — ненадёжный соратник. Его весьма легко одолеть, но перед тем, как сделать это, людям нужно хорошенько подумать головой. В этом вся хитрость. Под властью эмоций думать никто не хочет. Но разве это проблема Чимина? Омегу заставили, и он оскалил свои клыки, иногда он вынужден кусать особо изворотливых противников, но при этом о своих принципах Чимин никогда не забывает. В отличие от все той же серой массы, он никого не калечит. На смену страху легко может прийти озлобленность, и тогда ему уже никто не поможет. Порвут, как Тузик грелку. А жить омеге порой все ещё хочется. Замкнутый круг.

Сильнее сжав в руках старую залатанную тканевую сумку, Чимин осторожно проник на территорию ярмарки и скрылся в тени деревьев. Сегодня из «магического арсенала» у него практически ничего не было. Запасы химических элементов стремительно опустели, а лишних денег на то, чтобы съездить в город и пополнить запасы, у омеги не было. Приходилось чуть ли не впервые уповать на удачу. Чимин всей душой надеялся купить всё сразу у входа и никем не замеченным вернуться домой. Но удастся ли ему осуществить задуманное? Там, где он появляется, вечно начинается хаос…

Прищурившись и разглядев навес с крупами, рядом с которым скопилась толпа людей, Чимин непроизвольно вспомнил о Юнги. Будь сейчас этот надоедливый альфа рядом, для него не составило бы большого труда купить рис. Ужаснувшись от подобных мыслей, омега всерьёз задумался, а не перегрелся ли он на солнце? С каких это пор он начал надеяться на других? Поверил добрым глазкам вояки? Альфы — что те вороны, любят все яркое и необычное. А что уж греха таить, он подходит по всем пунктам. Второго такого омеги и днём с огнём не сыщешь. Юнги просто забавляется с ним. Поматросит и бросит. Не стоит об этом забывать.

Глубоко вздохнув, Чимин, словно чёрт из табакерки, резко выскочил из тени и уверенным шагом направился к торговцу. Напугав своим появлением большую часть посетителей ярмарки, омега, не размениваясь на приветствия, за рекордно короткий срок купил крупу, масло, муку и изюм. Оглядевшись по сторонам и отыскав магазинчик, торгующий чаем, омега только было хотел подойти к нему, как вдруг со спины к нему подлетело двое крепких альф и закутало в кусок непонятной материи.

Почувствовав, как за считаные секунды все его тело начало гореть и чесаться, омега из последних сил попытался вырваться из кокона, причиняющего ему столько беспокойства. Брыкаясь в руках мужчин и все больше причиняя себе боль, Чимин практически выбился из сил. Дышать становилось всё тяжелее, а глаза пекло так, что омега начинал уже всерьёз опасаться за своё зрение. Взвыв от отчаянья, он уже приготовился к неминуемой смерти, как вдруг все прекратилось. Кто-то быстрыми движениями выпутывал его из материи и громко ругался. Немного успокоившись и узнав по голосу в своём спасителе Юнги, Чимин, не сопротивляясь, позволил тому взять себя на руки и куда-то унести.

Ясность ума начала возвращаться к омеге так же неожиданно, как и покинула его. Тяжело дыша, Чимин потянулся рукой к своему лицу и попытался почесать его, но Юнги не позволил ему этого сделать. Поставив омегу на ноги, тот ласково проговорил:

— Не чешись. Тебя укутали в стекловату. Сейчас я сниму твою одежду и попытаюсь помочь.

— Нет, не трогай меня, — пискнул Чимин, как только Юнги попытался стянуть с него свитер.

— Чимин, вся твоя одежда в обломках стекловаты. Её нужно снять, отряхнуть волосы, промыть глаза и принять холодный душ, — терпеливо пояснил альфа. — Как только уберём внешние раздражители, тебе станет немного легче.

— Я не буду перед тобой раздеваться!

— Мне позвать омегу? Мой дядя живёт недалеко.

— Не нужно, — теряя здравомыслие, отмахнулся Чимин. — Сам справлюсь.

— Всё с тобой ясно, — рыкнул Юнги и, игнорируя протесты омеги, начал снимать с него одежду.

Раздев омегу догола, получив при этом пару сильных ударов в бок и выслушав информацию о своих родственниках до пятого колена, альфа втолкнул Чимина в летний душ и тут же включил холодную воду. Крепко прижимая к себе омегу, Юнги спокойно произнёс:

— Поздняк метаться, я уже увидел все твои прелести. Так что успокойся, задери голову вверх и открой глаза.

— Похотливое животное, — выполняя указания альфы, выплюнул Чимин.

— Если бы я захотел, то за время нашего разговора уже раз пять ущипнул бы тебя за задницу.

— Ты ещё хуже, чем я думал, — подставляясь под струи воды, пыхтел от злости Чимин.

— Эй, я могу и обидеться, — выключив воду, фыркнул Юнги.

— Зачем ты это сделал? — мутным взглядом смотря на альфу, осведомился Чимин. — Вода помогала.

— Знаю, — кивнул Юнги. — Сейчас немного обсохнешь и помоешься уже с мылом.

— Выйти не хочешь? — оттолкнув от себя альфу и прикрыв член рукой, с вызовом спросил омега.

— Выйти? Зачем? Я так хотел потереть тебе спинку, — сдерживая смех, прошептал Юнги. Вот это он зря, конечно.

— Я тебя сейчас кастрирую! В пристойном теле пристойный дух! Не слышал о таком?

— Я пошутил. Не злись, — тихо проговорил Юнги. — Мыло слева на полке. Я схожу в дом за одеждой. Чтобы ты не сбежал, душ закрою на защёлку.

— Куда я голый денусь? — теряя терпение, закатил глаза омега.

— А вдруг ты, вдохновлённый подвигом омеги Годивы, в знак протеста проедешься по посёлку верхом на лошади? Только имей в виду, местные тебя не любят, поэтому закрывать окна и двери не станут. Все увидят, чем ты богат.

— Пошёл вон отсюда!

— Ну нормально, меня выгоняют из собственного душа. И это мы ещё даже не женаты!

— Юнги!

— Понял.

Выйдя из душа, альфа плотно прикрыл за собой дверь и неторопливо двинулся к дому. Все веселье, которое он источал в душе, в мгновение ока испарилось. Он был чертовски зол. На себя. На местных жителей. На Чимина. Как могли жители посёлка так поступить с хрупким омегой? Стекловата им что, игрушка? Они не знали, что та может вызвать длительное раздражение лёгких? О глазах и говорить нечего! Что было бы, опоздай он? Все собрались бы в круг и дружно наблюдали бы за мучением омеги? Ока за око? Так получается? А Чимин? Как он мог быть таким безрассудным? Неужели жизнь ничему не учит? Как оказалось, иногда жить гораздо больнее, чем умереть. Странно, что Юнги раньше этого не знал…

Отыскав в шкафу спортивные штаны и длинный вязаный свитер, он, закинув на плечо банное полотенце и взяв тапочки, вернулся к омеге и, встав у дверей, принялся терпеливо дожидаться, пока тот закончит с водными процедурами. Альфе было стыдно за себя. Пусть и во благо, но он все же принудил незамужнего омегу раздеться перед ним. Как теперь смотреть Чимину в глаза? Сделать вид, что ничего не произошло? А получится ли у него? Как-то слишком остро он реагирует на всё, что происходит с милашкой колдуном. Не к добру это.

— Дай полотенце, — чуть приоткрыв дверь, попросил Чимин.

— Держи.

Дождавшись, пока Чимин вытрется и оденется, Юнги проводил его в дом и, посадив за стол, поставил чайник на огонь. Когда альфа уже разливал кипяток по чашкам, в двери громко постучали. Впустив Хосока и недовольного фельдшера, Юнги с поистине армейской выдержкой, грубо и властно проговорил:

— Квон, осмотри глаза омеги и закапай лекарство.

— Почему я должен это делать? — разозлился фельдшер. — Он это заслужил!

— Если не сделаешь, я тебя сгною, — на полном серьёзе промолвил альфа.

Звучно выругавшись, Квон, смерив Юнги убийственным взглядом, подошёл к омеге и, не имея желания связываться с неадекватным военным, аккуратно выполнил всё, о чём его просили. Проводив доктора и поставив на стол три чашки чая и румяный яблочный пирог, Юнги, добродушно улыбнувшись, промурчал:

— Угощайтесь.

— Спасибо, — отпив чая, тихо кивнул Чимин.

— Хосок, ты принёс сумку Чимина? — нарезая пирог, поинтересовался Юнги.

— Да, она у входа, — разглядывая омегу, как диковинного зверька, отчитался Хосок.

Хосок впервые так близко видел колдуна. Ему было и страшно, и любопытно одновременно. От омеги исходила поистине пугающая аура. Но внешне тот казался совершенно безобидным. Раньше альфа думал, что под одеждой и капюшоном нечистый прячет рога и копыта, ведь именно так обычно описывают людей, отвергнутых богом. Но все оказалось куда прозаичнее. Если так подумать, то что с того, что у Чимина нет рогов? Зато есть шрамы. На босой стопе виднелся особенно большой. Не иначе, как привет от медвежьего капкана… Хосок разглядел рубец на бледной коже, и ему вдруг стало как-то не по себе. Увиденное сейчас и услышанное ранее шло вразрез. Это удручало альфу.

— Хо, неприлично так открыто людей рассматривать, — кашлянул Юнги.

— Я впервые вижу нечистого так близко, — на автомате выпалил Хосок.

— Не нечистого, а Чимина, — поправил его Юнги.

— Хорошо, Чимина, — нахмурился Хосок. — Я пойду. Устал что-то.

— Будь осторожен по дороге, — улыбнулся Юнги, вставая и пожимая руку альфе. — Благодарю, что помог сегодня.

— Я ничего толком не сделал, — отмахнулся альфа. — За врачом лишь сходил.

— Всё равно спасибо.

— Это… Юнги… — замялся Хосок. — Ты же провожать омегу пойдёшь?

— Конечно, уже довольно поздно.

— Не идите через огороды. Лучше по дороге, — опустил взгляд Хосок.

— Местные ещё что-то удумали? — нахмурившись, поинтересовался Юнги.

— Хуже. Братья Со сбежали из колонии. Их недавно в посёлке видели.

— Братья Со? Кто это? — заинтересовался Юнги.

Переведя взгляд с друга на омегу, Хосок удивлённо застыл, разглядывая до смерти перепуганного Чимина. Да, уж, кому как не ему о братьях-то знать. Почему-то в этот момент ему стало так жаль нечистого, что аж сердце сжалось. Раз Со объявились, омегу они теперь из-под земли достанут. И вполне вероятно, сделают с ним все то, что не успели в прошлый раз. Зря Юнги привязался к колдуну, скоро ему будет очень больно.

— Не самые приятные личности, — немного подумав, ответил Хосок. — Надеюсь, что ты с ними не пересечёшься. До встречи, Юнги.

Проводив Хосока, Юнги, сонно зевая, вернулся к Чимину и, присев возле него, поинтересовался:

— Чего притих? Обиделся на Хосока? Он неплохой парень, просто ему сложно принять то, что все не так, как он думал.

— Все хорошо, — едва слышно проговорил Чимин. — Мне пора домой.

— Сейчас провожу тебя.

— Спасибо.

Услышав безэмоциональное «спасибо», альфа на миг замер. Чимин без возражений принял его помощь? В лесу явно что-то сдохло. Или же на омегу так повлияло известие о побеге братьев? Как же много Юнги, оказывается, не знает о своей родной деревне. Как поступил на службу, так и потерял к ней всякий интерес. После увольнения у альфы вроде и получается вновь влиться в деревенскую жизнь, но пробелы в памяти так просто не забить цветным серпантином. Наскоро переодевшись и игнорируя раздражение от стекловаты на руках, Юнги довёл омегу до ворот дома и, дождавшись, пока за тем закроется входная дверь, поспешил вернуться к себе. Ему о многом предстояло подумать.

***

Юнги в сотый раз за ночь повернулся набок и, положив голову на согнутую в локте руку, попытался заснуть. Но сон никак не шёл. Слишком тревожно было на душе альфы. Слишком много мыслей, подобно бравым солдатам, маршировало у него в голове. Услышав, как кто-то негромко постучал ему в окно, Юнги, нахмурившись, поднялся с постели и побрёл на крыльцо. Альфа был уверен, что незваный гость, пожаловавший к нему, — это его двоюродный дядя, который опять выпивал допоздна, а разгневанный супруг того уже по традиции не пустил беднягу домой.

Выйдя во двор и оглядевшись по сторонам, Юнги, прокашлявшись, раздражённо спросил:

— Дядя, ты где? Опять уснул под окном?

Сделав несколько шагов вперёд, Юнги неожиданно для себя упёрся взглядом в чей-то незнакомый силуэт. Отругав себя за излишнюю расслабленность, альфа прищурился и приготовился к атаке. Но силуэт не двигался. Зато сбоку послышались осторожные шаги, и не успел Юнги повернуть голову, как вдруг его разум затуманился, а перед глазами всё поплыло. Последнее, что он услышал было:

— Останься в живых, и тогда мы увидимся вновь.