Мертв и похоронен
Раффаэле
— Пожалуйста.
— Не умоляй, principessa, тебе это не идет. — Ложь. Нет ничего, что доставило бы мне большее удовольствие, чем эта женщина, стоящая на коленях. Я наливаю чашку кофе и небрежно прислоняюсь к стойке.
Изабелла выпячивает нижнюю губу, эта надутая губа так чертовски соблазнительна, когда она смотрит на меня снизу-вверх. Ее руки скрещены на груди, что только подчеркивает ее груди, которые уже вываливаются из-под топа с глубоким вырезом. Почему я снова взялся за эту работу? О, точно, я чертовски жажду наказаний.
— Это небольшая встреча с близкой группой друзей и семьи в доме моего двоюродного брата. Что может пойти не так?
Я делаю размеренный глоток из своей кружки, затем ставлю ее на стойку, пытаясь сохранить самообладание. У меня никогда не было клиента, который выводил бы меня из себя так, как эта женщина. — Это прощальная вечеринка, ты сама сказала. И из того, что я знаю о Серене Валентино, в ней не будет ничего незначительного.
— Я не твоя пленница, — шипит она. — И я пойду на вечеринку к своей лучшей подруге с твоего разрешения или без него.
Я отрывисто смеюсь и сокращаю расстояние между нами, прижимая ее к мраморному острову. — Не дави на меня, principessa, я не твоя нянька и не твой любящий папочка. Ты подчинишься мне или будешь страдать от последствий.
Теперь это она смеется, откидывая голову назад, так что длинные локоны цвета воронова крыла танцуют на ее обнаженных плечах. — Ты работаешь на меня, coglione. — Она тычет идеально наманикюренным ногтем мне в грудь. — Я всего лишь была вежлива и делала все возможное, чтобы придерживаться твоих дурацких правил.
Я хватаю ее за палец и притягиваю ближе, и вздох раздвигает ее пухлые губы. — Давай кое-что проясним. Я не работаю на тебя, я работаю на твоего отца. Он может хотеть, чтобы ты думала иначе, но именно он подписывает мой чек. Так что, если ты думаешь, что можешь мной командовать, тебе лучше поговорить с дорогим папочкой и сказать ему, чтобы он добавил еще несколько нулей к моей зарплате.
— Это мы еще посмотрим, — выдавливает она сквозь зубы. Она пытается отвернуться, но я прижимаю ее тело к острову, а ее палец сжимаю в кулаке. — Отпусти меня. — Ее глаза вспыхивают, морская синева становится все темнее. И cazzo, теперь у меня встает.
Поэтому я делаю шаг назад, отпуская ее. Последнее, что мне нужно, это чтобы моя клиентка почувствовала, как мой член трется о ее живот. — Так ты уже отказалась от поездки в Рим? — Что-нибудь, чтобы сменить тему.
— Вовсе нет. Я просто ищу решение получше, чем брать тебя с собой.
— Удачи, — бормочу я.
— О, мне не нужна удача,Раф. Я всегда получаю то, что хочу. — Она одаривает меня одной из своихпорочных улыбок, той, которая предназначена для того, чтобы успокоить меня, и стремительно уходит в свою спальню.
Голова Тони появляется в раздвижных стеклянных дверях балкона, темные глаза поворачиваются ко мне. — Привет, Раф, босс хочет тебя видеть. — Мускулистый итальянец был правой рукой Луки на протяжении десятилетий, что означает, что он руководит всем персоналом службы безопасности. Он порядочный парень, но слишком олдскульный для моих предпочтений.
Взгляд Изабеллы на мгновение поворачивается ко мне, прежде чем она снова утыкается в книгу, которой была поглощена в течение последнего часа. Либо это, либо она игнорирует меня из-за нашей предыдущей ссоры.
Я подхожу к ней и быстро бормочу: — Веди себя прилично, — прежде чем присоединиться к Тони у раздвижных дверей. — Ты присмотришь за ней, пока меня не будет?
Темные брови Тони приподнимаются, встречаясь с линией залысин. — Ты хочешь, чтобы я присмотрел за ней в пентхаусе?
— Видишь, с чем мне приходится мириться, Тони? — бормочет она себе под нос.
— Изабеллы нет в пентхаусе. Она на балконе, совершенно беззащитная. В радиусе пятидесяти ярдов есть по крайней мере десять точек, которые были бы идеальным местом для снайпера. Здесь она абсолютно уязвима. Ты хочешь объяснять signor Валентино, как его дочь застрелили у тебя на глазах?
— Э-э, нет...
— Тогда оставь свою задницу здесь, пока я не вернусь.
Тони смотрит на меня широко раскрытыми глазами, но выражение моего лица спокойное, решительное. Я не отступаю. Никогда. Меня не волнует, что этот парень на десятилетия старше меня. Если я чему-то и научился, так это тому, как сохранить жизнь моей клиентке.
— Прекрасно, — наконец выдавливает он из себя.
На губах Изабеллы появляется намек на улыбку. Он слабый, но я улавливаю его, потому что этому научили меня годы тренировок. Улавливать каждую деталь, какой бы незначительной она ни была.
— Не скучайте по мне слишком сильно, signorina, — бросаю я через плечо и ловлю мелькание ее среднего пальца в воздухе, когда закрываю двери.
Смешок Тони проникает сквозь толстое стекло, и я могу только представить, какой восторженный отзыв, должно быть, дает мне маленькая принцесса. Это ее проблема, не моя. Моя единственная цель — обеспечить ее безопасность. Если она возненавидит меня за это, это в некотором отношении только облегчит мою работу.
Когда я вхожу в офис Валентино, дверь приоткрыта, а он развалился в своем кожаном кресле, нахмурив брови и уставившись в экран компьютера. На углу его массивного стола стоит ваза, наполненная свежими лилиями кал, нежные белые цветы странно контрастируют с могущественным мужчиной, стоящим за ними.
— Тук-тук.
Его глаза поднимаются на мои, и он жестом приглашает меня войти, затем указывает на стул напротив своего изысканного стола из красного дерева. Это напоминает мне то, что было у моего Papà много лет назад в Италии. Закрыв глаза и устраиваясь поудобнее в мягком кожаном кресле, я отгоняю нежелательные воспоминания о прошлом. Именно поэтому я отказываюсь возвращаться на родину. Слишком много тьмы, слишком много проклятых призраков.
— Раффаэле, я хотел бы поблагодарить тебя за работу, которую ты проделал до сих пор. Это впечатляет.
— Grazie, signore. — Я опускаю голову.
Он тяжело вздыхает и сжимает ручку в кулаке. — Как ты знаешь, моя дочь вбила себе в голову поехать на лето в Рим.
— Мгм. — Пожалуйста, не проси меня сопровождать ее.
— Ты изменил свою позицию по этому вопросу?
Я ерзаю на своем сиденье, съезжая на край. — Честно, нет. Хотя я очень счастлив работать у вас, я только что вернулся на Манхэттен и надеялся остаться здесь. Я считаю охрану Изабеллы привилегией, к которой отношусь нелегко. Я не уверен, что смогу сделать это наилучшим образом в Риме.
— Почему ты так говоришь?
Темнота просачивается в уголки моего зрения, и появляется знакомое лицо, затем этот голос.
— Убирайся нахуй из моего города, Раффаэле. Тебе здесь больше не рады.
— Но Papà...
— Ты не мой сын. Ты позоришь имя Феррара.
Я быстро моргаю, стряхивая темные воспоминания с переднего края моего сознания. — Для меня там слишком много истории, signor. И я бы предпочел оставить это мертвым и похороненным.
Он выдыхает еще раз и ставит локти на стол, пронзая меня бездонными полуночными глазами. Прежде чем устроиться на эту работу, я слышал всевозможные истории о печально известном Луке Валентино. Но сейчас, в этот момент, все, что я вижу, — это испуганного отца. — И я ничего не могу сделать, чтобы переубедить тебя?
Я делаю вдох, который задерживаю с тех пор, как вошел. Я уже довольно хорошо представлял, на что иду. — Я так не думаю...
— Я удвою твою зарплату. Cazzo, я утрою сумму, если потребуется.
— Signor...
— Прекрати нести чушь, Раффаэле. Ты не хуже меня знаешь, что я могу принудить тебя к этому. Я не хочу этого делать, потому что я искренне верю, что для того, чтобы ты был эффективен, ты должен хотеть эту должность. Вплоть до поездки в Рим я верил, что ты хочешь. Мне нужен мужчина, которого я встретил на Парк-авеню две недели назад, тот, который был готов выскочить в пробку, чтобы спасти мою дочь. Ты все еще тот человек?
Я прочищаю горло, выигрывая еще несколько секунд на размышление. Думаю ли я, что король мафии сдержит свое обещание и заставит меня взяться за эту работу? Вероятно. Будет ли это связано с угрозами убить всех, кого я знаю и люблю? Вероятно. Хорошо, что у меня их больше не так много. Я очень хорошо знал, во что ввязываюсь, еще до того, как расписался на пунктирной линии.
— Пройдет три месяца, Раффаэле, и ты вернешься на Манхэттен. Я обещаю, что это того стоит, если ты пойдешь добровольно.
— Могу я получить день на размышление?
Он кивает. — Но не более того. Моя дочь сообщила мне, что крайний срок быстро приближается, и я не хочу ее разочаровывать. — Горько-сладкая улыбка растягивает жесткую линию его губ. — Я думал, что размяк, когда встретил ее мать, но рождение дочери меняет тебя так, как ты даже не представляешь.
— Держу пари. — Я медленно поднимаюсь, горя желанием поскорее закончить эту встречу.
— У тебя нет жены или детей на горизонте, Раффаэле?
— Нет, capo. При моей работе это было бы несправедливо. Если я не могу посвятить клиенту сто процентов себя, я не работаю на полную мощность. Я никогда не смог бы сделать этого с семьей.
Он встает, вытягиваясь вовесь свой рост, который почти соответствует моему. Он пригвождает меня своимпроницательным взглядом. — И именно поэтому я хочу, чтобы ты был в Риме с Изабеллой.