Глава 5. Выбор.
В вечерней тишине звук шагов Беллатрикс гулко разносился по коридору, ведущему в гостиную Слизерина. Если бы ее встретил кто-то из профессоров, он бы наверняка наложил на нее штраф за хождение по замку после отбоя, но Беллатрикс было все равно. Ее учеба в Хогвартсе подошла к концу. Как и ее жизнь — такая, какой она ее знала.
— Дафна сказала, ты меня звал, — Беллатрикс остановилась в паре ярдов от статуи, у которой он стоял. Свет факела не падал на его лицо, но она и так знала, что это был Гарри.
— Да, все верно, — он сделал полшага в ее сторону, выходя из тени. Как и всегда, Гарри был с ней вежлив и смотрел без всякого сочувствия. Не потому, что ему не было жаль, а потому, что он знал: если и было на свете нечто такое, что Беллатрикс не выносила больше предубеждений и предрассудков своей семьи, то этим было сочувствие.
— Я хотел сказать, что мне жаль, — произнес Гарри. — Ты заслужила эту победу, а из-за того, что мы устроили на поле, оба наших факультета все проиграли.
«Зато пуффендуйцы на седьмом небе, — подумала Беллатрикс. — Их факультет целую вечность не выигрывал Кубок. И неважно, что победа эта оказалась технической».
Вслух она сказала:
— Значит, они не преувеличивают. Она действительно очень добра.
— Кто? — не понял Гарри.
— Твоя мать.
Ее слова вызвали у него замешательство.
— Почему ты так решила?
— Потому что ты приносишь извинения за то, в чем нет твоей вины. Сделать такое может только очень добрый человек.
— Или очень глупый, — возразил Гарри.
Беллатрикс сухо рассмеялась.
— Ты не глуп, Гарри Поттер. Ты добр. И я благодарю тебя за твою доброту, — ей пришлось помолчать, чтобы он не заметил, что ее голос начал дрожать. Взяв себя в руки, она сказала: — Если это все, я пойду, — она развернулась, но Гарри тронул ее за рукав мантии.
— Нет, это не все, — тихо сказал он.
Беллатрикс не смогла заставить себя посмотреть на него. В ее глазах собрались предательские слезы, но она не пыталась вырваться и убежать — для этого у нее не осталось сил.
— Не нужно, — еле слышно попросила она. — Не нужно видеть во мне невинную жертву жестокости моих родителей. Я никогда не стану такой, какой ты хочешь меня видеть.
— Может быть, ты уже такой стала.
Она шмыгнула носом, попыталась улыбнуться. Гарри медленно отпустил ее руку, но Беллатрикс не убежала. Вместо этого ей отчаянно захотелось броситься ему на шею и горько заплакать. Но она не могла себе этого позволить. Да и какой был бы от этого толк?
— Беллатрикс, я не хочу, чтобы ты думала, что я тебя жалею. Я просто считаю, что ты достойна большего. Ты скажешь, что мне легко говорить — я ведь вырос в совсем другой семье, и я даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти. Но все дело в том, что у каждого из нас есть выбор. И мы делаем его сами. Ты не должна терпеть несправедливость только потому, что она исходит от твоей семьи.
Беллатрикс медленно покачала головой.
— Ты не понимаешь, Гарри. Я никогда не хотела идти против своей семьи. Я не могу отказаться от своей фамилии. Я была рождена Блэк, и, в отличие от твоего крестного, я хочу этим гордиться. И если мое имя выжгут с гобелена, у меня больше ничего не останется, — она с отчаянием на него посмотрела.
— Но у тебя и так больше ничего не останется, — с нажимом сказал Гарри. — Через несколько месяцев ты выйдешь замуж и перестанешь носить фамилию Блэк. Разве ты не видишь — твоя семья уже от тебя отказалась.
— И что ты предлагаешь мне сделать? — с горечью спросила Беллатриса. — Бежать? Стать изгоем, как Андромеда? Превратиться в отщепенку?
— Порой лучше быть одному, чем находиться среди тех, кто тебя не понимает. Но этот выбор ты сделаешь сама, — Гарри протянул ей небольшой мягкий сверток.
— Что это? — не поняла Беллатрикс.
— Моя мантия-невидимка. Если ты наденешь ее, то сможешь незаметно покинуть Хогвартс по одному из потайных ходов. Моя мама будет ждать тебя в Хогсмиде до шести часов утра. У нее есть портключ, который переместит тебя к моей двоюродной бабушке. Она уже согласилась тебе помочь.
— Что?.. — прошептала Беллатрикс. — О чем ты говоришь?..
— О том, что она может взять тебя под опеку. Точно не знаю, но, кажется, она раскопала какой-то средневековый прецедент, который поможет тебе обратиться в суд и запросить у него поддержки, чтобы признать незаконным твой брачный контракт с Рудольфусом. Пока будет идти разбирательство, тебе исполнится семнадцать, и ты станешь сама себе хозяйка. Ты сохранишь фамилию Блэк, Беллатрикс. Но ты будешь другой Блэк. Тебе решать. Помни: мама будет ждать до шести утра, — Гарри коротко кивнул ей и, развернувшись, пошел по коридору в сторону своей гостиной.
Беллатрикс еще долго стояла, не шевелясь и прижимая к себе сверток.
Ей показалось, что перед уходом он хотел сказать что-то еще, но она не была в этом уверена.
***
— Ну все, с теми безмозглыми первокурсниками я разобрался... Великий Мерлин! Что у вас случилось?
— Гарри прислали гной бубонтюбера, — морщась от отвращения, сообщила Гермиона. — Хорошо, что к десятой посылке мы стали столь осторожны, что нашу бдительность оценил бы сам Грозный Глаз.
— Хорошо, что тетушка Вальбурга до сих пор не прислала мне голову одного из своих домашних эльфов, — Гарри взмахом палочки избавился от пачки писем, что совы умудрились доставить ему прямо в поезд. — Готов поспорить, от нее смрада было бы еще больше.
— В такие минуты я почти рад возвращению в свое скучное маггловское жилище, — пробормотал Том. Усевшись на свободное место, он вернулся к толстому фолианту по древним рунам, который читал, перед тем как ушел разбираться с очередной затеянной первокурсниками потасовкой.
Они ехали домой в одном купе. После того как Беллатрикс Блэк под покровом ночи покинула Хогвартс и скрылась в неизвестном направлении, Гарри Поттер моментально стал центром всеобщего внимания. Весь остаток учебного года на него сыпались гневные письма от «благороднейших и древнейших» волшебников дома Блэк, а студенты Хогвартса открыто шептались у него за спиной и приставали к нему с вопросами, жаждая новых сногсшибательных подробностей. В итоге к концу последней учебной недели Гарри настолько это надоело, что он решил поехать домой в одном купе с Гермионой и Томом — это было единственное место в поезде, где ему никто не стал бы досаждать. С Роном он так и не помирился, но это было ожидаемо: это была их первая столь серьезная ссора, и было понятно, что на примирение потребуется больше времени, чем обычно.
— Надеюсь, Вальбурга не заявится на платформу 9 ¾, — обеспокоенно заметила Гермиона.
— Конечно, именно так она и поступит, — Гарри устало откинулся на спинку сиденья. — А поскольку вместе с ней туда заявятся мой отец, мой крестный, родители Малфоя и родители Беллатрикс, завтра в «Ежедневном пророке» появится мерзкая статья этой писаки Скитер о «возмутительной потасовке у Хогвартс-экспресса».
Гермиона покусала губы.
— Зато Беллатрикс все-таки от них ускользнула, — не очень уверенно произнесла она. — То есть... Я не думала, что она на это решится.
Гарри посмотрел в окно.
— Да, я тоже не думал, - сказал он. Гермиона хотела было спросить, что теперь будет с Беллатрикс, но решила отложить этот вопрос до лучших времен. Когда Гарри будет готов, он сам ей все расскажет.
Когда до Лондона оставалось приблизительно полчаса, и Гарри вышел в туалет, Гермиона обратилась к Тому:
— Какие планы на лето?
Он пожал плечами.
— Никаких. Обычно мы с бабушкой и дедушкой ездим на пару дней к морю, но в остальное время сидим дома. А ты чем займешься? Поедешь отдыхать к лягушатникам?
— Ты неисправим, — Гермиона закатила глаза. — И да, мы с родителями поедем во Францию. Но...
— Но? — повторил Том, глядя на раскрытую книгу у себя на коленях.
Как же это глупо, пронеслось в голове у Гермионы.
И куда только подевался Гарри, когда он так нужен?..
— Но я подумала, что ты мог бы мне написать, — проговорила она.
— Если, конечно, это не оскорбит твои патриотические чувства.
Том усмехнулся, не поднимая головы, и затеребил корешок книги.
— Не боишься, что подобная переписка оскорбит твои? Нам осталось учиться всего год, Гермиона. Скорее всего, после этого наши пути разойдутся.
— Волшебный мир слишком тесен, чтобы мы далеко разошлись.
Том посмотрел на нее, и на один короткий миг Гермионе почудилось, будто она летит на фестрале и, не видя под собой опоры, все падает...падает...падает... Если на том рождественском ужине у Слизнорта она думала, что Том ею манипулирует, то теперь она понимала, что за это время он привык видеть в ней единственного человека, который мог его поддержать. И если он ее лишится... Том слишком много времени провел наедине с самим собой, чтобы понимать, что одной из важных составляющих дружбы было умение отпускать.
— К тому же, ты так просто от меня не отделаешься, — перешагнув через свои сомнения, улыбнулась Гермиона. — Кто еще проследит за тем, чтобы ты не забывал древние руны?
Том усмехнулся, молча возвращаясь к своей книге. О чем он в тот момент думал, Гермиона не смогла бы сказать, даже если бы в совершенстве владела окклюменцией.
***
Когда Хогвартс-экспресс остановился у платформы 9 ¾, оказалось, что Гарри Поттер впервые в своей жизни сделал предсказание, какому позавидовала бы сама профессор Трелони. Ошибся он лишь в одном: «возмутительная потасовка» началась еще до того, как он вышел из поезда.
— Ох, кажется, твой крестный сцепился с Малфоем-старшим, — Гермиона привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть, но это не сильно помогло — многочисленные счастливые родители, встречающие своих отпрысков, перекрывали им обзор.
— Могу себе представить, — проворчал Гарри. — Не жди меня, это надолго, — он обнял подругу на прощанье. — Спишемся, хорошо?
— Или созвонимся, — улыбнулась Гермиона. — Удачи, Гарри.
— И тебе.
Гермиона направилась к барьеру, отделявшему платформу 9 ¾ от маггловской части вокзала. Том хотел последовать за ней, но Гарри жестом его остановил.
— Подожди-ка.
Том приподнял брови, но подчинился. Гарри смерил его долгим взглядом и сказал:
— Хочу тебя предупредить: если ты ее обидишь...
— Что, ты поразишь меня пулеметной очередью из Экспеллиармусов? — не дожидаясь окончания его фразы, насмешливо поинтересовался Том.
— Нет, — Гарри сузил свои зеленые глаза. — Сварю тебе приворотное зелье, и ты влюбишься в Крэбба. И учти: ты никак не сможешь его распознать и не скоро приготовишь противоядие. Это авторский рецепт.
— Родомагия? — усмехнулся Том.
— Хуже. Магия Гарри Поттера. Так что я тебя предупредил.
Том смотрел на него несколько секунд, а затем протянул ему руку.
— И теперь я предупрежден.
Гарри ответил на рукопожатие.
Платформу огласил визгливый истеричный вопль:
— Мерзкий Поттер! Ты, вонючий предатель крови! Отвечай: куда ты дел мою племянницу?!
— Ну, пожалуй, пойду догонять Гермиону, — сказал Том. — Удачи тебе, Гарри.
Тот лишь закатил глаза и приготовился к встрече с неподражаемой Вальбургой Блэк.