Что делать?
Прошла неделя. Алена избегала любой возможности столкнуться с Даноном. Она удалила его из всех социальных сетей и мессенджеров, заблокировала номер и игнорировала любые попытки выйти на связь.
Когда они оба оказались на съёмках с командой, Алена вела себя так, будто его не существовало. Она смеялась с Лёшей, подшучивала над Парадеевичем, обсуждала что-то с Гориллой, но каждый раз, когда Данон пытался даже просто пересечься взглядом, она холодно отворачивалась или просто игнорировала его присутствие.
Её образ «всё под контролем» был настолько отточенным, что никто, кроме Лёши, не заметил, как её взгляд чуть задерживался на Даноне, когда она думала, что её никто не видит.
— Ну что, Данон, каково это быть призраком? — тихо спросил Лёша, подойдя к нему в перерыве.
— Ты не помогаешь, — буркнул Данон, облокотившись на стену.
— А я и не собирался тебе больше помогать, — ответил Лёша, пожимая плечами. — Ты сам в эту яму залез. Теперь думай, как выбираться.
— Она даже не разговаривает со мной. Не смотрит. Я для неё как пустое место, — выдохнул Данон.
— Ну, а ты что хотел? Она дала тебе шанс, а ты его просрал. Теперь она думает, что ты не серьёзен, — сказал Лёша, опираясь на стену рядом.
— Я очень серьёзен, — пробормотал Данон.
— Тогда сделай что-нибудь. Съёмки закончатся, а потом что? Опять смотреть её стримы, где она рассказывает всем, что у неё всё прекрасно?
Данон молчал.
Лёша слегка толкнул его плечом.
— У неё на лице написано, что она злится. Но это не только злость, это обида. Она тебя не ненавидит, она боится, что ты не был с ней искренним.
— Она заблокировала меня везде, — сказал Данон, наконец подняв взгляд. — Как я могу что-то сделать?
Лёша ухмыльнулся.
— Ну, брат, значит, придётся выдумать что-то креативное.
_____
Алена сидела в углу студии с Лёшей и Яриком, проверяя на телефоне что-то для стрима. Она излучала спокойствие, но внутри её всё бурлило. Видеть Данона, слышать его голос — это было одновременно больно и раздражающе.
"Он сам всё просрал. Почему я должна это исправлять?"
— Алёнка, — вдруг сказал Лёша, наклоняясь к её уху, — хочешь прикол?
— Что? — она подняла взгляд.
— Он всё ещё по уши, — шепнул он, ухмыляясь.
Она покраснела, но тут же отвернулась.
— Замолчи, Лёш. Я не хочу об этом говорить.
— А он хочет. Просто боится, что ты его не простишь, — сказал Лёша, будто это было очевидно.
Она фыркнула, глядя на экран телефона.
— А я и не собираюсь.
Но её голос звучал неуверенно, и Лёша это заметил.
— Ты можешь сколько угодно игнорировать его, но он походу не собирается сдаваться, — сказал Лёша, вставая. — Пацан серьезно влюбился.
Она промолчала, сжав телефон сильнее. Её взгляд случайно скользнул в сторону Данона, который в этот момент стоял в другой части студии и разговаривал с Фреймтеймером.
"Почему всё так сложно?"
Но её лицо оставалось абсолютно непроницаемым.
_____
Две недели Алена держалась идеально. Для всех окружающих она была уверенной, спокойной и абсолютно равнодушной к Данону. На съёмках она всё также смеялась, общалась с другими участниками, делала своё дело, но каждый раз, когда он оказывался рядом, её взгляд скользил мимо, как будто его там не существовало.
Данон пытался что-то предпринять. Он пробовал завязать разговор, подойти, найти предлог, чтобы обратить на себя её внимание, но каждый раз сталкивался с её абсолютным безразличием.
— Ален, можешь передать мне сценарий? — однажды тихо спросил он во время очередной съёмки, когда она стояла рядом со стопкой документов.
Она даже не посмотрела на него, просто взяла листы и передала их Лёше.
— Лёш, — сказала она с холодным спокойствием, будто говорила о погоде.
Лёша, понимая, насколько это болезненно для Данона, покачал головой, но сделал, как она попросила.
— Алена, может, хватит? — однажды попытался сказать Лёша, когда они остались вдвоём в гримёрке.
— Хватит чего? — спросила она, натягивая маску безразличия.
— Притворяться, что тебе всё равно, — Лёша пристально посмотрел на неё. — Ты что, правда думаешь, что можешь вычеркнуть его из своей жизни? Из-за такой херни?
— А почему бы и нет? — ответила она, подняв бровь. — Он сделал свой выбор. Я сделала свой.
— Ты себя обманываешь, — серьёзно сказал Лёша. — Я же знаю, что ты всё ещё влюблена в него. Это не пройдёт просто так. Ты можешь просрать хорошего парня из-за своей упрямости.
Она резко закрыла косметичку, поднялась и посмотрела на него холодным взглядом.
— Спасибо за мнение, — сухо сказала она. — Но я сама решу, как с этим справляться.
Лёша только вздохнул.
Данон с каждым днём чувствовал себя всё хуже. Её игнор был абсолютным. Она не смотрела на него, не говорила, даже не садилась в ту часть студии, где он находился. И чем больше он пытался её вернуть, тем дальше она отдалялась.
Вечером после съёмок он снова набрал Лёшу.
— Лёш, я больше не знаю, что делать, — сказал он устало. — Она отгородилась стеной, и я не могу её пробить.
— Ты не стену пробиваешь, а сам себя, — ответил Лёша, явно раздражённый. — Ты должен понять, что она не просто злится. Она чувствует себя отвергнутой.
— Я понимаю, — сказал Данон. — Но как мне её убедить, что это не так?
— Делом, а не словами, — ответил Лёша. — Ты уже всё сказал. Теперь ей нужны действия. И не какие-то мелочи, а что-то, что покажет, насколько она для тебя важна.
— Какое «действие»? — Данон в отчаянии схватился за голову. — Она даже не слушает меня.
— Сделай что-то, что она не сможет игнорировать, — сказал Лёша, словно это было очевидно. — Покажи, что готов идти до конца.
Данон повесил трубку и долго смотрел в потолок. Лёша был прав. Слова больше не имели значения.
"Она заслуживает больше, чем просто извинения. Она заслуживает, чтобы я показал, как много она для меня значит."
Он начал обдумывать, как это сделать. Он больше не мог позволить ей игнорировать его.