Телохранитель | +18

Комментарий автора: Я не просто так подчёркиваю слова в тексте жирным. Это спойлеры для самых умных и внимательных.

_____________________

АВРОРА

Сейчас

Между ног саднило. Коленки красные. А на шее, кажется, выступил синяк от его сильных пальцев, которые держали меня, когда он выбивал шлепками моё сопротивление. Сопротивления, которое в итоге переросло в громкие стоны.

Мы ехали молча. Он за рулем, я рядом.

Я закинула ногу на ногу, ощущая, как ткань трусиков неприятно трётся о натёртую кожу. Гоуст большой. Везде. И когда он теряет контроль, он балансирует на самой грани между наслаждением и... тем, чтобы причинить мне боль.

Машина остановилась.

Он вышел первым, открыл багажник, что-то достал оттуда.

— Отсюда идём пешком, — бросил он, не глядя на меня.

— Пешком? — я скользнула взглядом по джунглям.

— Да.

Гоуст сел на край багажника и начал переобуваться. Он стянул тактические берцы и надел... ужасные, грязно-серого цвета кроссовки Salomon* с грубой подошвой и какими-то странными пластмассовыми вставками. Они категорически ему не шли.

— Ты чего, собрался на хайкинг?

— Типа того. Нам предстоит идти почти пять часов по таким местам, где не пройти в берцах. И, тем более, в твоих... — он бросил взгляд на мои тёмно-синие мокасины Loro Piana, которые давно повидали жизнь. — Я и для тебя пару взял.

Я приподняла бровь.

— Слушай, за три года многое изменилось. Например, главный факт: я содержу себя сама, — я сделала паузу, наблюдая, как он вскинул голову и хмыкнул, будто это его позабавило.

— Я веду жизнь намного проще, чем та, что была. Но так или иначе, я это не обую, — добавила я, глядя на Salomon*. — Вкус то у меня остался.

Гоуст смерил меня долгим взглядом, затем шумно выдохнул и наклонился, вытаскивая что-то ещё из багажника.

— Да конечно, принцесса, как же иначе...

Он вытащил из багажника что-то тёмное, плотное, с ремнями и застёжками.

Бронежилет. Узнать его было несложно — я видела такие в фильмах.

— Это что? — спросила я, нахмурившись.

— MC Armor "The Feminine". Бронежилет для девушек, — спокойно ответил он.

В его руках жилет казался крошечным, почти игрушечным.

— Не думала, что в твоём арсенале найдётся что-то "фемининное", — усмехнулась я.

— В моём арсенале есть всё, что нужно, — парировал он, разглядывая меня так, будто уже решил, что я это надену, нравится мне или нет.

Я затянула потуже хвост на голове.

Он подошёл ко мне вплотную и аккуратно накинул бронежилет мне через голову, поправляя лямки. Его пальцы ловко застегнули боковые ремни, проверяя плотность прилегания.

— Дыши, — тихо сказал он, затягивая крепления.

Я сделала вдох. Должно быть, я опять предательски задержала дыхание и замерла от близости с ним. Моя вечная реакция на него.

— В джунглях настолько опасно? — спросила я, осматривая бронежилет.

— Так мне будет спокойнее. — Гоуст не смотрел мне в глаза, сосредоточенный на том, чтобы отрегулировать защиту.

— А пистолет мне дашь? Ну или дробовик? — спросила я, пытаясь разрядить обстановку.

— Стрелять научилась?

— О да.

— Где? — спросил он с прищуром.

— На PlayStation.

— Тебе хватит бронежилета.

Он вытащил внушительный рюкзак, закинул на плечи и с глухим хлопком закрыл багажник.

— Теперь пошли.

Гоуст развернулся и двинулся в сторону джунглей — туда, где начиналась настоящая жара, влажность и абсолютно чуждый мне мир.

Пять часов? Там? В жару? В бронежилете?

— Саймон, я хотела спросить... А обязательно ли идти на эту базу? — мурашки пробежали по телу, стоило только подумать о том, что он собирается там со мной делать. — Мы могли бы переждать в соседнем городе. Я знаю один отельчик...

Он даже не повернулся.

— Лас-Альмос перекрыли все выезды из города. В «отельчике» отдохнёшь в другой раз. И без меня.

— Принято, лейтенант Райли.

Плотная стена зелени раздвоилась, поглотив его, и я пошла следом.

___________

* Salomon - бренд кроссовок, которые на миссиях носит Гоуст. Они удобные, но просто ужасные на вид. Погуглите.))

***

Саймон шёл впереди. В руках — чёрный, массивный автомат. Каждое его движение было отточенным, точным. Я же за ним... Я чувствовала себя выброшенной в реалити-шоу «Выжить любой ценой», только без съёмочной группы и без стоп-слова, которое могло бы меня отсюда вытащить.

Липкий воздух давил на плечи, бронежилет, казалось, становился тяжелее с каждым шагом, а мои мокасины, безнадёжно промокшие от травы и грязи, с каждым разом тонули всё глубже.

— Долго нам ещё идти? — выдохнула я.

Саймон взглянул на какой-то датчик на руке и спокойно бросил через плечо:

— Ещё два часа.

Офигенно. А почему не десять?

Я остановилась, облокачиваясь на колени и переводя дыхание.

— Пей.

Надо мной возвышался Саймон, протягивая мне фляжку. Несмотря на его массивное тело, он двигался почти бесшумно.

Я взяла фляжку, глотнула и едва не застонала от удовольствия — вода была холодной, освежающей, как поцелуй жизни.

— Держись, малыш. Мы ещё даже не дошли до самой весёлой части.

— Весёлой на сколько?

***

Глубокая, чёрная лужа грязи простиралась передо мной, как натуральный портал в ад. Саймон перешагнул её без единого усилия, его длинные, мощные ноги легко преодолели препятствие.

— Я не буду через это перепрыгивать, — заявила я.

— Это всего лишь грязь, ничего с тобой не случится, — спокойно ответил он, глядя в бинокль на долину под нами.

— Грязь? Твою мать, Саймон, это трясина!

— Уверен, ты справишься, — бросил он.

Я стиснула зубы, глубоко вдохнула, размахнулась... и промахнулась. С громким чавканьем меня засосало в липкую массу по пояс. Холодная жижа мгновенно облепила кожу, пробираясь под одежду.

Когда я подняла глаза, Гоуст стоял на противоположной стороне, скрестив руки на груди. Его грудь задрожала, а затем он разразился настоящим, глубоким смехом.

— Вот теперь ты стала похожа на местную, принцесса, — усмехнулся он, протягивая мне руку.

Я, хлюпая, выбралась из этой проклятой западни, мокасины остались там навсегда.

— Я босиком не пойду, — тихо, но твёрдо сказала я, пытаясь стряхнуть с себя остатки грязи. — В таком случае, понесёшь меня на руках.

Саймон молча достал что-то из рюкзака.

Salomon.

О нет.

— Я лучше босиком.

— Конечно, я возьму тебя на руки. Сразу после того, как ты рассечёшь ступни в кровь, подцепишь инфекцию или, что вероятнее, тебя укусит змея.

Я тут же выхватила Salomon из его рук. Кое-как вытерла ступни рукавом кофты и натянула на себя эти кроссовки, на минимум три размера больше моего. Блеск.

***

Солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени на влажную землю. Джунгли звенели голосами насекомых, дыхание замирало в удушающем воздухе, но я продолжала идти, смотря перед собой. В его спину.

Широкая, сильная. Всегда впереди.

Я ненавидела его, презирала за ту ночь у виллы. За то, как он разрушил меня. Разорвал, оставил с этой зияющей пустотой внутри, в которой я жила все эти три года. Я думала, что научилась с этим справляться. Что мне больше не больно.

Но он снова здесь.

Саймон сказал, что это не отец послал его за мной. Но как тогда он узнал? Какого чёрта он здесь? Он что, следил за мной? Почему сейчас? Почему спустя три года?

С ним всё всегда было просто. Он выполняет приказ. Делает свою работу. Скрывается за своей чертовой маской. Но сейчас... приказа не было.

Он пришёл сам.

Или он врёт?

Я могла бы назвать его всеми возможными эпитетами. Бессердечный, хладнокровный, беспощадный. Но не лживый. Никогда.

Причина, по которой он прибыл в Синселехо, чтобы вызволить меня оставалась мне неясной.

Саймон мог быть кем угодно, но не тем, кто бросает в опасности. Он был солдатом до мозга костей, рьяным спецназовцем, прошедшим ад ради своих бойцов. Но не ради меня. Не ради той девчонки, которая когда-то унизительно бросалась ему на шею, а он отмахивался, разрушая её сердце и гордость в пыль.

Он же меня презирал. Должно быть.

Вот только, когда он трахал меня, в этом не было презрения. Ни капли. Там было другое — голая похоть, жадность, всепоглощающий голод.

Но он же не прибыл сюда ради этого? Хотя сам уверенно заявлял обратное, требуя с меня «аванс».

Я заплатила. С лихвой.

Только вот, если бы всё было так просто, он бы уже ушёл.

Я обязательно узнаю причину. Он мне объяснит. Нормально, внятно. Без злобы в глазах. И не срывая с меня одежду.

Саймон задолжал мне разговор. И я уже не та маленькая девочка, от которой можно отмахнуться, как от назойливого комара. Хотя...

Реакция на него была всё той же. Только сильнее. Глубже. Больнее. Она трансформировалась, выжигая меня изнутри.

Я поговорю с ним, но не здесь. Саймон явно торопился. Он осматривался по сторонам, его движения были быстрыми, точными, хищными. Будто за листьями он видел больше, чем мог увидеть обычный человеческий глаз.

Я даже не успела опомниться, как он схватил меня и прижал к себе, втянув в густую тень под деревом.

— Тихо, — горячее дыхание коснулось моего уха.

Сердце тут же заколотилось в груди. По тропинке, метрах в двадцати ниже, неспешно шли двое мужчин. Их силуэты вырисовывались в рассеянном свете заката.

Колумбийцы. Бандиты.

Один — низкий, жилистый, в грязной майке-алкоголичке, с автоматом, перекинутым через плечо. Второй — выше, массивнее, со щетиной и шрамом через всю щёку. В руке он лениво вертел мачете.

Сердце сжалось.

Словно прочитав мои мысли, Саймон сильнее прижал меня к себе, его рука обвила мой живот, крепко, но успокаивающе.

Я задержала дыхание, молясь, чтобы нас не заметили.

Но мужчины вдруг замерли. Один что-то сказал другому, и оба уставились на землю. Я проследила за их взглядом.

Следы.

Чёткие отпечатки ботинок на влажной почве. Ведущие прямо к дереву. Прямо к нам.

Колумбийцы шли в нашу сторону медленно, но уверенно.

Я почувствовала, как Гоуст на мгновение напрягся, прежде чем его хватка ослабла. Его рука плавно скользнула вниз, к разгрузке. Я не видела, что он делает, но чувствовала — он готов.

Каждый шаг бандитов гулко отдавался в висках. Они приближались, шаг за шагом, их руки легли на оружие, пальцы касались рукоятей.

Сердце бешено заколотилось.

Они уже почти у дерева.

Ещё немного, ещё пара секунд...

Я хотела сжаться ещё сильнее, исчезнуть, стать невидимой, но Саймон резко выпустил меня, словно растворившись в воздухе.

Рывок.

Лезвие блеснуло в лучах заката, и низкий, жилистый даже не успел понять, что произошло, как нож вошёл ему прямо в шею.

Глухой удар, судорожный вздох — и он повалился на землю.

Второй успел развернуться, но только на долю секунды — прежде чем второй нож вонзился ему прямо в грудь, погружаясь по самую рукоять.

Без единого звука.

Его мачете с глухим стуком выпало из рук, а он, покачнувшись, рухнул в траву.

Я вжалась спиной в дерево, чувствуя, как внутри всё похолодело.

Гоуст подошёл ближе, выдернул нож из тела, стряхнул кровь.

Спокойный, собранный, как будто только что не убил двух человек голыми руками.

Я сглотнула, облизнула пересохшие губы и посмотрела на него.

— Нам пора, — сказал он негромко, будто ничего не случилось.

И двинулся дальше.

***

Мы шли по едва заметной тропе, петляющей сквозь плотные заросли. Джунгли дышали влажным, удушающим воздухом, и даже солнце, клонившееся к закату, не давало облегчения. Где-то в стороне кричали обезьяны, а с деревьев свисали тяжёлые лианы, мешая нам идти.

Впереди показалась скала — монолитная, мрачная, покрытая мхом и листвой. Никаких признаков строений. Только когда мы подошли ближе, я заметила едва различимый металлический контур массивной двери, вмонтированной прямо в скальный выступ.

Саймон остановился и быстро ввёл на скрытой панели код. Последовал механический щелчок, дверь тяжело сдвинулась в сторону, открывая тёмный проход. Холодный воздух вырвался наружу, разительно отличаясь от удушающей жары снаружи.

— Внутрь, — коротко сказал Гоуст, пропуская меня вперёд.

Я шагнула внутрь, и он закрыл за нами дверь. Ввёл еще один код на панели и включился приглушенный свет диодных ламп, освещая широкий холл. Пол — гладкий, серый бетон, потолок — укреплённые металлические балки, толстые провода, спрятанные в кабель-каналы. Всё пространство казалось замершим, безжизненным.

В воздухе витал запах стерильности, пыли и металла. Вдоль стен — длинные ряды закрытых дверей с кодовыми замками, ведущие в неизвестные мне помещения.

— Здесь никого нет? — я обернулась к нему.

— Не сейчас, — он прошёл мимо, уверенно направляясь к одной из дверей.

Мои мысли вертелись вокруг одного. Чёрт, я вся в грязи, мои волосы липли к коже, тело ныло после долгого перехода.

— Здесь есть душ?

— Дальше по коридору слева, — ответил он и скрылся за дверью.

Я прошла в душевые, сбросила с себя грязную одежду, бронежилет и шагнула за шторку.

В стене всего две кнопки. Я нажала одну, и сверху хлынула тёплая струя. Вода обтекала моё тело, стекая по плечам, смывая липкий налёт усталости и пота. Казалось, я стояла под душем целую вечность.

Выключив воду, я выглянула из-за шторки. Никого.

Глупо было бояться Саймона. Он видел меня голой. И не только видел.

Если бы он захотел — он бы взял меня. Здесь, сейчас, где угодно, как угодно. И самое страшное? Я бы отдалась. Ненавидя. Не желая. Задаваясь вопросом... а действительно ли ненавидя?

Я потянулась к полке, взяла чистое полотенце, закуталась в него и подошла к зеркалу. Провела ладонью по запотевшему стеклу.

И чуть не вскрикнула.

В отражении — пара светящихся глаз в прорези чёрной маски.

Он стоял в тени, у двери. Голый по пояс, в тактических штанах и тяжёлых ботинках. Влажный свет ламп падал на его тело, высвечивая мощные мышцы, побелевшие от старых шрамов. Два длинных пересекали рёбра, один — шёл вдоль левого плеча, глубокий, заживший неровной тканью. И ещё... татуировка на руке.

Но я не могла отвести взгляд от его глаз.

Чёрт, он пожирал меня.

Я сильнее сжала полотенце на груди, пальцы слегка подрагивали.

— Уходи, — вырвалось хрипло.

Но он даже не шелохнулся.

***

САЙМОН

Он хотел кусать, целовать, зажевать, лизать и высасывать её соки. Почувствовать жар её кожи. Вдавить язык в ложбинку ключиц. Пить.

Впервые попробовать её на вкус. Губами. Везде.

Такая манящая, до одури красивая. Чтоб он сдох. Он не видел картины красивее в своей жизни, чем она сейчас. Стоит перед зеркалом, закутанная в полотенце, с мокрыми волосами и красными от жара щёками. Глаза расширены, губы приоткрыты — то ли от страха, то ли от чего-то ещё.

Её пальцы цеплялись за ткань, но взгляд цеплялся за него. Дрожь в плечах, в выдохе, в том, как она смотрит.

Как же, чёрт возьми, она смотрит...

От дыхания его грудь тяжело вздымалась. Холод маски давил на кожу. Дышал через нос, глубоко, ровно, но это не помогало.

Проклятый аромат заполнял лёгкие, резал мозг. Сладкий. Тёплый. Так пахнет кожа, когда к ней прикасаешься. Он был готов поклясться, что чувствует отсюда, как пахнет её желание...как пахнет она там...её... Ммм...блядь.

Он должен её попробовать. Ему её мало. Всегда мало. Хотел больше. Жаднее. Глубже. До дрожи в пальцах, до ломоты в челюсти. Должно быть, у неё очень нежная кожа, как у ребенка.

Он хотел её. Саймон хотел её. До одури. До кипения крови.

Но вдруг в голове, как ударом молота по вискам:

"Даже не думай снимать маску, ублюдок!"

Что-то внутри трещит, рвётся, распахивается. То, что Гоуст держал на цепи все эти годы, теперь вырывается наружу — с окровавленной пастью, с клыками, что скрежещут от нетерпения. Жаждущими её.

Саймон не снимет маску. Нет. Пока ещё рано.

Но чтобы попробовать, снимать её не обязательно. Достаточно приподнять.

"Нет!" — внутренний голос взревел, зная, что за каждым обнажённым миллиметром кожи тварь внутри него прорывает себе путь наружу.

Дааа...

— Уходи, — шёпот Рори.

Пальцы тянутся к маске.

Он не уйдёт.

Чёрт возьми, Саймон не уйдёт.

***

АВРОРА

Саймон подходит ко мне.

Я не двигаюсь. Не оборачиваюсь. Даже не дышу.

Замерла.

Видела его взгляд в отражении. Тёмный, тяжёлый, обжигающий.

Он поднимает руку — пальцы касаются маски. Медленно.

И вот она приподнята.

Я забыла, как дышать.

Его губы... Такие красивые. Смягчённые тенями, но всё равно резкие, будто выточенные из камня. Верхняя губа чуть более полная. Губы приоткрытые. Мои собственные губы непроизвольно дрогнули.

По спине пробежали мурашки. Меня охватила тягучая, мучительная дрожь. Нега. Оцепенение.

Он слишком близко. Он стянул полотенце с меня. Обхватил за талию, крепко, уверенно. Тёплая кожа под его ладонью, там, где тянулась татуировка.

И тогда он опустился к моей шее.

Губами...

Его губы. На моей коже.

Глаза сами собой закатились, губы приоткрылись в беззвучном стоне. Я не могла дышать, не могла думать. Только ощущать. Тягучее, мучительное наслаждение растекалось по венам, накрыв туманом.

Горячие, настойчивые, выжигали следы там, где касались. Дыхание обжигало, вибрировало, затаивалось на мгновение перед каждым прикосновением.

Он провёл языком по ложбинке у основания шеи. Медленно. Дразняще.

Лизнул, поцеловал.

Куснул.

Провел языком. Длинно облизал. Застонал, будто пробуя меня, смакуя до последней капли.

Его глаза...

Полуприкрытые, затуманенные. Закатанные, словно у наркомана...

— Твою кожу можно пить, Рори...

Боже...

Я подалась назад к нему, ближе, ещё ближе. Прижалась к нему, не в силах сдержать себя. Встала на носочки, сама подставляя шею под его прикосновения, под горячий, нестерпимо сводящий с ума язык.

— Ещё... — выдохнула я, не узнавая собственного голоса.

Он ответил мне хриплым стоном, пальцы сильнее сжались на талии.

Я была потеряна. Уже давно.

— Мне нужно больше, — сказал он хрипло. Поставил моё колено на раковину, заставляя прогнуться и полностью раскрыться перед ним.

Опустился на колени. Его сильные ладони развели мои бёдра и...о Боже...Боже...Боже. Не веря своему телу, не веря, что это происходит, распахнув в удивлении глаза, я ощущаю горячее прикосновение его языка.

Язык скользит по моим складкам, жадно захватывает клитор, втягивает его в горячий, влажный рот. Пульсация внизу нестерпимая. Он обводит языком, покусывает. Причмокивает, таранит меня языком, жадно и без пощады.

Я закусываю губу, тело сотрясается от удовольствия. Осознание того, что это Саймон... на коленях... его рот там... он меня сейчас...

Скользкий, горячий язык рисует круги, погружаясь в глубину. Отрывается от дырочки и ведет языком выше, делая приятно в самом интимном месте. Дразнит, водит кончиком, вылизывает долгими, ленивыми движениями. Иногда порхает языком, едва касаясь, иногда нажимает сильнее, заставляя меня выгибаться

— Ммм.... — стон срывается с моих губ, я хватаюсь за кран, ломая ногти.

Саймон сам стонет, и эти низкие, вибрирующие звуки проходят по моей коже, раскатываются по нервам, как электрический ток. Меня рвет на части, разрывает на молекулы — я лечу, тону, растворяюсь...

— Саймооон... — с рыданием, я запрокидываю голову назад, опираясь на руки, захлебываясь своей же дрожью.

Он припал губами к дырочке, высасывает мой оргазм, пока я стонала, рыдала и скулила, цепляясь за раковину. Если бы не его сильные руки, удерживающие меня, я бы просто упала.

Он медленно поднимается. Я вижу в зеркале, как он облизывает губы, проводит тыльной стороной ладони по подбородку, размазывая мою влагу по губам. Затем снова медленно проводит языком по нижней губе, собирая вкус, глядя на меня в отражении.

Как хищник, попробовавший кровь.

— За твой вкус можно сдохнуть и трижды попасть в ад.

Лязг ремня. Обхватил рукой меня за талию, а второй под колено. Вошёл в меня и принялся яростно и быстро вонзаться с такой силой, что моя грудь болезненно подскакивала, а мокрые волосы падали то на лицо, то снова назад. Мокрые шлепки тел. И я задыхаюсь, рвано хватая воздух ртом. Саймон не давал передышки, не давал остановиться и долбился в меня всё сильнее и сильнее пока я не затряслась, пока я не взвыла, пока я не растеклась в ещё одном оргазме.

Он продолжает долбиться. Рычит под маской.

Судорожно убираю волосы с лица, с глаз. Я хочу видеть как он кончает.

Делает сильные толчки. Поднимает голову, мышцы на его широкой, напряжённой шее натягиваются. Шлепок мокрых тел. Ещё... и ещё... и он с рыком, хватает меня рукой за шею, насаживая меня. До упора. Кончает. Долго. Содрогаясь в конвульсиях, выстреливая внутри меня спермой так сильно, что я ощущаю это биение стенками лона и сильную пульсацию каменной плоти внутри.

Пульс бешенный. Чувствую, как в груди сердце скачет. Отбивает ритм.

Вышел из меня, глядя вниз, туда, где его семя вытекает из меня, стекает вниз по внутренней поверхности бедра. А меня все ещё бьёт в экстазе и облегчении...как после сумасшедшей жажды.

— Красивая... ты не представляешь, насколько ты красивая. Везде, — смотрит туда, а у меня от его слов расходятся электрические разряды.

Держась за край раковины, поставила вторую ногу вниз, ощущая влагу, которая уже стекала на кафель.

Я дрожала. Но не от холода. Смотрела на него. На его губы. Такие красивые, чётко-очерченные, красные.

Мы встретились взглядами в отражении. Он смотрел на меня расширенными зрачками. В них отражалась я. И там, в этом отражении, в его глазах... всё и одновременно ничто.

Он подтянул маску обратно, скрывая лицо, перевёл взгляд на своё отражение. Другим взглядом. Пустым, отрешённым, мёртвым.

— Интересно, кому из нас это понравилось больше... Мне? Или... — пальцы скользнули по маске.

Тишина. Ещё секунда.

— Чертовски. Нам обоим, — выдохнул он наконец. Голос был его. Но казался чужим.

Он развернулся и вышел, оставляя меня с бешено колотящимся сердцем и ощущением, будто я только что заглянула в бездну.