(Не) плохой человек

Алиса

Где я? Что вообще происходит? Перед глазами всё темно, а веки словно клеем намазанные, — слишком тяжело их открыть. Как же мне хуёво. Сейчас вообще сколько времени? Ай! Тц... В голову будто вонзили острейшие спицы. Так и отдаётся болью в висках. Давно же такого не было...

«А хочешь, я покажу тебе грудь?». Всплыли обрывки воспоминаний со вчерашнего вечера.

Пиздец. В трезвом состоянии эта фраза звучит просто ужасно. Неужели я и вправду это сказала? Господи... Я зажмурилась ещё сильнее, а на грудь стала давить совесть. Стыдоба. Даже думать не хочется об этом. Как теперь смотреть в глаза Лиаму? Было бы легче, если жили в разных домах. А лучше городах... а вообще в других странах, как было до этого! 

Алиса-Алиса... Стоп. А он что? Согласился? Я оголила свою грудь или нет?.. Надеюсь, что нет по всем фронтам.

Долго так лежать я не могла, так что заставила себя открыть глаза. Ресницы распахнулись, и перед моим взором предстал белоснежный потолок, который стал уже привычным.

Как же стыдно...

Я положила руку на лоб и почувствовала что-то лишнее. А почему у меня рука перевязана? Не сразу заметив бинты, я внимательно разглядывала раненную ладонь — попробовала пошевелить ей и зашипела от боли. Закололо по всей кисти, но терпимо. Откуда это вообще? Я нахмурилась и прикрыла глаза, пытаясь вспомнить весь вчерашний вечер, соединяя обрывочные картинки воедино. Ах да... я же вчера всадила этот чертов нож...

Вечеринка удалась.

Немного погодя мне стало не по себе. Появился страх после яркой вспышки накатившего на меня воспоминания с перепалки с Лиамом. Я взмахнула перед ним ножом, красная полоса на рубашке, сильные руки прижали меня к полу... Этот гневный взгляд, смотрящий на меня в упор. Без солнцезащитных очков, видя все эмоции в красках, становится боязно. Я чувствовала себя словно над пропастью. Шаг в сторону, и полетела бы в руки Смерти. Незащищенность. Она меня пугает.

Сука. Сука. Сука. Сука. Я накрыла свои глаза ладонями и стала их тереть до появления искр, желая тем самым стереть эти кадры воспоминаний.

Какой же всё-таки вчера получился феерический пиздец. Просто пиздец в квадрате. Казалось, хуже уже быть не может, но поздравляю, Алиса, дно снова пробито.
Я бросила взгляд в большущее зеркало, отражавшее меня и кровать. Даже издалека были видны синяки под глазами — вид затравленного щенка. Нужно бесспорно надеть очки.

С ужасной головной болью я спустилась вниз, моля небеса о том, чтобы Лиам уже свалил куда-нибудь подальше, и мне не пришлось бы с ним сталкиваться. Вот только до ушей донеслись слова:

— Ты меня поражаешь, Алиса, — кто-нибудь вообще слышит мои молитвы? — У тебя вообще нет рамок.

Лиам стоял около стола: напряжённый и угрожающий, с взглядом тверже камня. В сердце что-то ёкнуло.

— Лиам... давай просто помолчим, а? Бога ради... — я аккуратно отодвинула стул и села, попутно мыча, как дряхлая старуха: от каждого движения мне было плохо, всё тело ломило.

Подождав пару секунд, я почувствовала, как словно душа встала на место, и мир под ногами перестал качаться.

— Я боюсь, что ты зайдешь слишком далеко... что ты вляпаешься во что-то серьёзное, а меня не будет рядом... — от гребаной болтовни только хуже, он вообще не понимает, о чём его просят? Я закатила глаза, хоть Лиам этого не видел, и цокнула.

— Поверь, страшное уже произошло, — прервала я его. — Так что расслабься, потому что ты пропустил всё самое интересное. И вообще, нет смысла в поисках общего языка.

— Чего ты боишься? — тихо спросил он, украдкой бросив взгляд в мою сторону.

— Не нужно пытаться, у тебя всё равно не выйдет... — безразлично заявила я и, чтобы отвлечься от ноющей боли, нашла на столе маленькую ненужную бумажку и просто стала играться с ней, крутя в руках, будто я здесь вовсе одна.

— Ты стала такой жестокой, — он источал металлическую холодность, но я заметила, что ему это давалось с трудом. — Тебя бросила семья, опекун. Только из-за этого ведешь себя как последняя сволочь? Но прежде чем ты ответишь, знаешь, что я хочу сказать? Что бы ни случилось в твоём прошлом, это тебя никак не оправдывает! А этот побег... с поножовщиной... — он снова сбился, но тут же вернул себе прежний холод. — Знаешь, сколько людей я уволил из-за тебя? Ты хочешь, чтобы охрана стояла прямо в твоей комнате? Около постели? Ты этого добиваешься?

Что?.. Злость стала разгораться во мне и подниматься всё выше. «Только из-за этого?». Только из-за этого?! После столь легко сказанной фразы я не хотела больше ничего слышать. И не пыталась даже. Мои зрачки забегалась по покрасневшей орбите, желая найти что-нибудь, чтобы кинуть в Лиама, но, чёрт возьми, этот уебанский минимализм в дизайне убивает! Я сжала кулаки до побеления костяшек, сдавив дурацкую никчёмную бумажку, и, несмотря на то, что это Лиам должен был вот-вот сорваться на крик, я не выдержала первой.

Вскочив, я швырнула стул в сторону, ткнув в его сторону пальцем здоровой руки. С болью в груди набрала побольше воздуха в лёгкие и злостно повысила тон в ответ:

— Ты! Ты меня бросил, забыл и плюнул на всё что было, а сейчас распинаешься о том, как не быть сволочью?! — обвиняла я, выплёскивая свою ярость наружу. — И знаешь, я, кажется, догадалась, почему ты решил вернуть меня! Тебе просто наскучили другие девушки, надоело их трахать, захотелось чего-то новенького, да?! О, у меня же была Алиса, точно! Почему бы не притащить её сюда, как паршивую собачонку, и снова не поиграть с ней?!

Гримаса Лиама сменялась с одной на другую, пока я огрызалась на него. Его невозмутимая серьёзность сползала, и на смену пришло искреннее недоумение, затем он покраснел, словно помидор, и резко побледнел. Волосы поднялись у него дыбом, и брови вскинулись от возмущения.

— Значит, ты обо мне такого мнения? — тихо прошипел он.

— Да! — вскинула я руки по обе стороны.

— Если бы ты...  Если бы ты была нужна мне только... — он словно боялся произнести то, о чём думал, и я прервала его:

— О, можешь не стараться! Ты последний, с кем я согласилась бы переспать!

— Даже не знаю, — злостно посмотрел он, нахмурившись. — За выпивку, возможно, и согласилась бы, — в его голосе звучала твёрдость.

Я встрепенулась, вспомнив вчерашний вечер, когда предлагала показать грудь. Да чтоб..! Сукин сын! Это была отвратительная пощёчина. Слова встали поперёк горла, а злость только набирала обороты.
Я медленно подняла голову и посмотрела в его глаза. Кажется, мои плечи начали дрожать от напряжения, и боль, мучившую меня до этого, я уже не испытывала.

— Что ты сказал? — процедила я сквозь зубы.

— Ты слышала, — он продолжал стойко отстаивать мнение.

— Считаешь меня шлюхой?! — вырвалось изумленным криком из моих губ.

«У тебя такое милое, невинное личико... такие красивые глазки», — эхом отозвались грязные слова из прошлого в закромах головы.

— Я не...

Пелена застилала глаза, я уже ничего не видела и не слышала.

— Да! — я разразилась диким, жутким хохотом. — Да, Лиам! Я именно такая!
Грязная, развратная, отвратительная шлюха! — грудь пронзило острой болью. — Я соглашусь на это с любым, у кого есть выпивка!

Я хохотала как умалишённая, видя перед собой только красную пелену.

— Ты доволен?! Ты привёз в свой дом грязную потаскушку!

Пролетев мимо него, неведомым образом я добежала до своей комнаты и, тяжело дыша, сорвала бинт с руки.

Что было сил, я воткнула в рану ногти.

***

Полтора года назад

Мейсон чах на глазах. Из-за отсутствия нужного лечения он становился больше похожим на иссохший овощ, о котором многие позабыли. Он был прикован к постели, так что мне приходилось за ним ухаживать. Мне было сложно смотреть на него. Я не хотела верить в происходящее с лучшим другом, с человеком, который стал мне буквально старшим братом. Слёзы наворачивались на глазах, но я затаила дыхание и прикусила внутреннюю губу, — мысли о плаче тут же испарились. Всё же мозг легко обмануть...

Я оставила приготовленный ужин на тумбочке.

— Я горжусь тобой, Алиса. Твой первый рабочий день, — Мейсон улыбнулся. Его искренний, но уставший взгляд был для меня ножом в сердце.

Я закрыла на пару секунд глаза, чтоб почувствовать себя спрятавшейся от всех и всего. Мне было ужасно стыдно.

— Верю в тебя, — из последних сил коротко и тихо произнес он.

— С... спасибо.

Я вышла из дома. На улице меня встретил промозглый ветер, противно развивающий в разные стороны волосы. Пройдя чуть дальше, я села на остановке и стала ждать автобус, опустив взгляд вниз. Краем глаза заметила, как рядом со мной присела женщина, она увлечённо разговаривала по телефону. Мой взгляд зацепил открытую сумочку, и моя рука потянулась прямиком в неё. Уже опытными движениями я по-тихому вытащила кошелёк и спрятала в карман толстовки.

Автобус подошёл очень вовремя.

Как долго я смогу водить за нос его, полицию и себя саму? Воровство. Ложь. Чувство вины. Я опять сделала это.

Чтобы хоть как-то унять скребущую совесть, я снова напилась на очередной вечеринке. Даже не знаю, кто все эти люди. В задрипанной квартире кучковались какие-то задохлики. У многих лица были вытянутые и худощавые, а кожа явно давно утратила свой натуральный цвет. Здесь собирались заядлые курильщики и наркоманы. Из какой-то дешёвой колонки громко играла музыка, басы которой отдавались болью в ушах и голове. Перед глазами плыло, но временное чувство кайфа брало вверх. Мы танцевали словно в тумане. Темно. Непонятная вонь то ли от блевоты, то ли от пота ударяла в нос. Мне одновременно хорошо и противно. Но уже не понятно, от чего именно. Я начинаю уставать.
Время утекало сквозь пальцы.

***

— Алиса? Алиса!

Я с трудом открыла глаза, голова раскалывалась. Ещё не протрезвела, но мне нужно показать ему, всё хорошо...

— Уже шесть часов вечера, — Мейсон как обычно переживал в первую очередь за меня.

— Прости, что тревожу тебя. Я знаю, как ты устаешь. Я просто проголодался.

— Да, кончено. Десять минут.

Я медленно встала, чтобы ком тошноты не вырвался наружу, а ноги не заплелись на ходу. Лучше всегда делать всё неторопливо...
Вода в кастрюльке медленно закипала. Я пришла к выводу, что с каждым днём мне всё сложнее просыпаться и делать вид, что всё в норме. Я боюсь привыкнуть. Боюсь зависеть от алкоголя. Боюсь увязнуть в этом. 
Кажется, мои страхи воплощаются в реальность.

***

Лиам

Как же меня это невыносимо бесит! Всё сходится к одному и тому же: виноват у неё всегда я. Я хотел лишь поговорить нормально, обсудить вчерашний день, а она..! Сил моих скоро совсем не останется, чтобы выдержать её скверный характер. Вчерашний вечер вообще не выходит из головы. Кадры из клуба, где Алиса ударяет себе ножом в руку, не укладываются у меня в мыслях, так ещё и последняя попытка нападения на меня — отдельная тема для серьёзного размышления. Я начинаю уставать от её выходок. Как она вообще выживала во Франции с такими приключениями? Уверен, такого должно быть полно в её жизни. Неужели Алиса сама в восторге от такого? Хотя такой сумасшедшей девчонке, у которой с головой не в порядке, на всё наплевать.

То, как она гневно швырнула стул в сторону и убежала обратно наверх, стало каплей масла в огонь. Психичка! Да что она себе вообще позволяет? Может, всё-таки стоит сдаться и отпустить? Вернуть к этим французам, к привычной для неё жизни?

Неудачно сложившийся разговор застрял голове, никак не могу отпустить это. Отчего злость начинает въедаться. Кажется, скоро она станет базовой эмоцией после общения с Алисой. Мне это не нравится. Мне ничего не нравится. Я пытаюсь хоть как-то отвлечься, но всё тщетно. Хочется взять что-то в руки и разорвать. Быть может, от этого станет легче?
Я погрузился в раздумья настолько, что даже не заметил, как из-за угла выглянула служанка, глядящая на меня с какой-то нежностью и явно поддельным волнением. Вроде бы её зовут Миранда... в последнее время она какая-то подозрительная. Нужно будет сказать парням, чтобы за ней проследили.

— Господин... — она вальяжно подошла ко мне, — должно быть, вы очень устали. Это... опять из-за неё? — последнее она выделила с какой-то осторожностью. — Позвольте мне помочь вам снять стресс.

Снять стресс... Ах вот оно что. И с каких пор служанки снимают стресс? Что она вообще себе позволяет на рабочем месте!? Последние её слова меня не на шутку зацепили. Сначала я вовсе не понимал поведение Миранды. Думал, что меня боится прислуга. Так тут даже вовсе всё наоборот. 

— Ты хочешь стать безработной? — сухо кинул я в её сторону, нахмурив брови. — Займись делами.

Я развернулся к ней спиной, чтобы удалиться прочь, но в спину прилетели слова:

— Она вам не пара!

Что? Я не ослышался? Незнакомка лезет в мою личную жизнь, идя против договора. Но не понимаю, что больше всего меня зацепило: то, что Миранда переходит границы дозволенного, или то, что она против Алисы? Я обернулся и сделал шаг в её сторону.

— Повтори, что ты сказала? — я слегка прищурился, вглядываясь в бесстыдные глаза девчонки.

— Такому мужественному, красивому джентльмену как вы не подходит такая грязная пьяница, которая может уснуть в кустах возле бара! — слова Миранды лезвием прошлись по сердцу, а неприязнь к её личности нарастала. Я стиснул зубы. — Она вас не достойна! Оглянитесь вокруг! — она с напором сделала шаг вперёд, сократив со мной дистанцию.

Ещё бы немного, и я смог бы себе позволить одарить её пощечиной. Пламя в груди разрасталось, внутри меня закипала злость, которая, казалось бы, была и так запредельно ясной. Я сжал руки в кулак.

— Вон отсюда! — я указал пальцем в сторону выхода и с озлобленным криком продолжил. — Ты уволена!

На глазах Миранды стали накапливаться слёзы. Видимо, мой тон напугал её: она сжалась, словно напуганный зверёк, прижав руки к груди и напрягая плечи. Служанка стояла на месте.

— Что стоим на месте? Вон, я сказал!

Миранда быстро заморгала. По щекам дорожкой полились слёзы, и она в спешке удалилась прочь.

Чёрт! Оставшись один, я сразу же выбежал из дома и сел в тачку. Мне нужно было выплеснуть пар, успокоиться. В такие моменты мне хочется побывать лишь в одном месте. Машина завелась, и я с дрожащим рёвом умчался в горизонт. Нажимая на педаль газа, не замечал, как поднималась стрелка на спидометре. Дома и деревья впереди стоящие оставались позади, сменяясь новыми пейзажами. И вот, вскоре были видны бескрайние поля. Завернув в нескольких местах, я стал замечать весьма родные глазу уголки. Я припарковал машину к кустам, заглушил её и вышел. Природная тишина всегда с радостью встречает меня. Трель птиц, шелест листьев на ветру. Это словно бальзам на душу. Кажется, я начинал остывать. Пройдя дальше, я увидел водную гладь. Моё присутствие испугало нескольких уток, которые вмиг загоготали и интенсивно замахали крыльями, уносясь прочь в небо. И с этого момента я остался один. Тут так спокойно, умиротворённо...

Раньше я тут часто бывал. Только в компании мамы. Мы прогуливались по цветочному берегу и о чём-то беседовали. Я бы даже сказал, что мама была вынуждена слушать мой лепет. Но её улыбка никогда не сходила с лица... Она даже брала частенько булочку в пакете, которую затем мы крошили и раскидывали по озеру. Сначала её забавно поедали рыбы, резко накинувшиеся на пятачок с вкусностями, а после их разгоняли утки. Шума было всегда много, но и веселья не меньше. 

Было бы здорово привезти сюда Алису. Алиса... Она — в последнее время причина моих негативных эмоций, которых я не хочу испытывать по отношению к ней.

Вновь возникает в голове момент с последним разговором, а в ушах звенит голос Алисы: «...надоело их трахать, захотелось чего-то новенького, да?!». Я приложил пальцы к переносице и зажмурил глаза. Неужели она и вправду считает, что я привёз её ради одного: секса? Да у меня и мысли об этом... Возможно, Алиса уже и привыкла к подобному роду отношений, к тому, как с ней обращаются мужчины. Но я — не они, так почему ко мне такое предвзятое отношение?
Я вздохнул и присел на деревянную скамью, на месте которой раньше стояла старая, разваливающаяся лавочка. «За выпивку, возможно, и согласилась бы», — эти слова всплыли у меня в подсознании и заели на репите, отчего становилось стыдно. Ну и дурак же я, чтобы такое ляпнуть. И кто же прав в этой ситуации? Я запрокинул голову назад и стал рассматривать проплывающие мимо облака, словно пытаясь в них найти какого-то ответа.

***

Семнадцать лет назад

Я сидел на скамейке, активно болтая ногами, пока мама читала книгу. Её голос слегка затих. Кажется, она заметила, что я погрузился в раздумья, отчего отложила сборник сказок в сторону.

— Ли, милый, ты какой-то задумчивый. Что случилось? — в ответ я лишь мотнул головой, насупив тонкие брови.

Она не стала продолжать ни чтение, ни разговор, а просто поддержала меня молчанием, глядя куда-то вдаль, пытаясь словить со мной одну волну. Мама всегда знала, что меня торопить не надо, ведь чуть позже сам скажу. Нужно только время и терпение. И через один, два три должна была прерваться тишина.

— Я обидел одну женщину, мама, — сказал я, виновато опустив голову и надув щёки.

— Какую? Расскажи.

— Я сделал кое-что нехорошее. И Тони тоже... — от волнения маленький я стал ковырять пальцем небольшую деревяшку, отколовшуюся от старой лавки.

— Что вы сделали? — её тон звучал ровно и мягко, без доли упрёка.

— Он предложил украсть сладкое... а я согласился. И на кухне нас остановила кухарка... мисс Пегги. Тони извинился, я тоже хотел, честно-честно, даже сказал эти слова, но отец услышал.

Вдруг мама заёзжилась на месте, а на лице появилось сопереживание. Она нервно сглотнула.

— Он сказал, что такие как мы не должны извиняться перед нищими... и он сказал, кто она такая, чтобы указывать мне...

Мама покачала головой и потерла переносицу.

— Кого он растит... — тихо сказала она...

Нежные взрослые руки обхватили маленькие щёки, и пара голубых глаз встретилась со своей копией.

— Лиам, мой ненаглядный лучик солнца, ты сделал всё правильно, когда извинился. Мы должны держать это в секрете, но твой отец не прав. Послушай, разницы между тобой и мисс Пегги нет. Всё просто: вы люди. С чувствами, с душой и разумом. Да, есть люди беднее нас, но ты не должен позволять гордыне управлять собой, иначе она тебя погубит. Запомни это, Лиам.

***

Настоящее время

Напутствие мамы прозвучали именно в этом месте, и уже давно повзрослевшему мне показалось, будто это было совсем недавно.
Взглянув на свою слегка дрожащую ладонь, я сжал ее в кулак. Верно, нужно извиниться. Да, от Алисы это на все сто процентов не услышать, я уверен. Но, может, простое «прости» станет толчком для чего-нибудь хорошего?

***

Шесть лет назад

Алиса любила забираться на крышу дома в тайне от родителей, а я не мог оставлять её одну.

Когда мы туда взобрались, она осторожно ложилась на спину и с интересом смотрела на небо. Я следовал её примеру, вот только взгляд не мог оторваться от неё.
Её мечтательные глаза, длинные чёрные ресницы быстро порхали, словно крылья феи. Нежная улыбка и ласкающий ухо смех. Светлые локоны аккуратно расстилались по черепице, и, когда продувал ветер, сильнее чувствовался сладкий аромат её шампуня. Красивая. От этих мыслей я даже вогнался в краску.

«Она единственный светлый и добрый человек, что есть в моей жизни», — я позволил признаться себе в этой истине впервые. Хорошо, что она не слышит мои мысли.

Крики отца доносились до нас даже тут.

— У меня уже голова раскалывается, — сказала Алиса. — Я так устала их слушать.

— Согласен.

Звон и треск — послышалось битье посуды.

— А вот и мама присоединилась, — Алиса поморщилась от новых звуков, убирая со лба прядку волос.

И всё же я не устану твердить себе, насколько она красивая...

Понимая, что уже долго смотрю на неё, я выбрал лучшее решение —  отвернуться, уставившись на небо.

Каждый раз, когда я глядел на Алису, боялся, что меня может занести слишком далеко и глубоко.

Крики вернули меня на место.

— Когда я смотрю на них, то всё больше убеждаюсь, что любви не существует. Люди сходятся, вспыхивает страсть, затем они начинают узнавать друг друга ближе и... — не успел я договорить, как вдруг послышался шум.

— Ах ты, сволочь! — Мелисса кричала пуще прежнего. — Я заберу у тебя все деньги! На развод он хочет подать, ублюдок!

— Ты — грязная, старая шалава! Какой ещё идиот будет терпеть твои выходки?! Понравилось с ним?! С ним лучше, чем со мной?!

— Да, он видит во мне женщину!

— И заканчивается всё этим, — я сделал взмах рукой, как это делают дирижеры.
Послышался звук смачной пощёчины. — Занавес.

Алиса повернула голову. В зелёном взгляде отражалась печаль.

— Лиам, наши родители уроды, да. Они не способны на чувства. Но ты ошибаешься, не все люди такие. Есть люди, которые умеют бескорыстно и искренне любить.

— Ты-то откуда знаешь...

Алиса продвинулась ещё ближе ко мне и наклонилась. Её нежные волосы водопадом упали рядом с моей горящей щекой. Глаза были чуть прикрыты, и в этот момент сердце затрепетало.

Я мечтал об этом столько времени...

Мягкие губы накрыли мои, и я ощутил, как меня оторвало от земли и подняло к небесам.
Я в раю?

Затем она медленно поднялась, и я пришёл в себя.

— Зачем ты это сделала?

— Потому что я люблю тебя, Лиам.

Зелёные глаза лучились нежностью.

Однозначно, ей потребовалось много сил, чтобы решиться на этот шаг. Но могу ли я ответить тем же самым?.. Нет, нужно рубить быстро и сразу, пока это не зашло слишком далеко.

Я встрепенулся и встал, надев маску серьёзности.

— Это не взаимно, Алиса, — мне с трудом удалось сказать это с достаточной резкостью.— Я надеялся, что мы будем только дружить.

— Лиам... — наверное, она сейчас заплачет? Не хочу смотреть на неё.

— Больше не подходи ко мне.

Горечь разъедала язык, а отпечаток поцелуя оставался на губах. Возможно, я возненавижу себя за этот поступок, а Алиса перестанет со мной общаться, но иначе нельзя.

Я встал, перелез через окно и ушёл в свою комнату. Я испугался, что она посмотрит мне в глаза и сразу раскусит мой обман.

***

Настоящее время

Передо мной была дверь. Я долго смотрел на металлическую ручку, не осмеливаясь схватить её и отпереть преграду. Стоит для начала постучаться, верно? Алиса меня в тот час же пошлёт куда подальше. Рука подрагивала, то поднимаясь, то отпускаясь. Нет смысла тянуть время, раз решился, значит, надо действовать. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоить дрожащий трепет в груди, и мягко открыл дверь.

Алиса сидела на полу, облокотившись спиной о кровать.

— Я был не прав. Прости меня, — извинение прозвучало слишком сухо. Я прочистил горло. — Я не должен был так говорить, на самом деле я так не думаю. И никогда не думал. Я вспылил. Прости.

Алиса даже не повернулась, продолжая молча сверлить стену взглядом.

— Прости меня, — вновь повторил я в надежде услышать хотя бы что-нибудь.
— Ты хочешь, чтобы я была живой, милой и покладистой, — она произносила тихо и ровно, не поворачивая головы. — Но этот хлам, — ее рука указала на грудь, в самый центр, где билось сердце. — Не работает. Прежней Алисы больше нет.

Её слова очерчивали внутри меня глубокие рваные раны. В подобные моменты я даже не знаю, как лучше поддерживать человека, но то была Алиса. Я сел рядом.

— Ты нужна мне любой, — аккуратно начал я и почувствовал знакомую горечь во рту. — Я не хочу тебя менять. Я лишь хочу, чтобы ты прекратила себя убивать.

Я заметил, как её плечи опустились и расслабились. Как мне показалось, она слегка успокоилась. Повисла пауза.

Она скосила глаза, сбоку очки не закрывали лицо.

— Я останусь здесь. При одном условии.

— Да? — это прозвучало как бальзам на душу, и я был готов принять любое её желание.

— Моему другу нужна помощь, — она вздрогнула, а голос будто бы становился дрожащим и тихим. — Он болен, ему нужны деньги. Ты дашь их ему, а я взамен не покину эту страну и этот дом.

— Хорошо, — мне стало чуточку легче. — Я поступлю, как ты просишь. Но хочу предупредить тебя: если ты сделаешь что-то в духе вчерашнего побега, я буду вынужден принять очень серьёзные меры.

Алиса кивнула.

—  Я хочу, чтобы у меня было больше личного пространства, — она заправила локон волос за ухо, меня кольнуло воспоминание. — Я не хочу, чтобы меня касались. И я хочу выйти за пределы этого дома.

— Учту.

«Я не хочу, чтобы меня касались», — она боится прикосновений? Так вот почему Алиса начинала визжать и кричать сразу же, как только я дотрагивался её...

Мне предстоит узнать огромное количество тайн. И держать себя в руках.

— Хочешь, могу поговорить с твоим другом, он приедет сюда...

— Нет, — она замотала головой. — Это невозможно.

— Почему?

— Потому что он меня ненавидит.