(Не) плохой человек

Алиса

Свежий воздух дул мне в лицо. Я во всё горло распевала песню Нирваны, играющую на всю громкость телефона. Никотиновый дым выходил из меня, мгновенно исчезая в потоке воздуха, волосы успели растрепаться и запутаться. Вот она, маленькая частичка свободы. Я хотела насладиться ей, пока была возможность. Выкинув бычок, я вернулась в машину и прикрыла окно.

Как же я устала... Мысли о суициде иногда посещали меня, но когда начинал одолевать голод, то там уже было не до пространных размышлений о пацифизме. Хотела ли я жить сейчас? Да. Но мысль, что однажды бы состарилась и моё тело положили бы в гроб сморщенным и сухим, нет-нет, да проскакивала. Так что умереть молодой и относительно красивой тоже неплохо. Чувствую, помотает меня перед этим, но посмотрим, сколько мне отмерили. Будь, что будет. 

Сейчас будет припев... И я с новой силой начала петь. Лиам улыбался, поглядывая на меня. В кафе всё было так странно... Может, он и не желал мне зла?...

Машина остановилась возле большого здания, освещённым огромным количеством фонарей. Этажей, на первый взгляд, было где-то четыре. Большая часть стен была застеклённой, а там, где окна отсутствовали, виднелись вывески названий различный магазинов, ресторанов и развлекательных центров. Около главного входа, украшенного шариками, цветами и прочими торжественными аксессуарами, уже стояла знакомая компания, а рядом с ними ещё девчонка — подросток совсем. У неё были тёмные волосы с синими прядками в чёлке, яркий макияж с синими тенями, большие густо подведённые тёмные глаза, казавшиеся на белом лице ещё больше и темнее, и тонкие губы. Она равнодушно уткнулась в телефон, чавкая жвачкой. Знакомое лицо...

Лиам кинул ключи мужчине в чёрном, и его машину повезли на парковку. Был бы со мной рядом Мейсон, мы бы точно угнали его тачку: уж больно хороша малышка. Ребята нас заметили — все поприветствовали. Ничего, на вечеринке оторвусь от них, буду весь вечер прятаться с бутылкой крепкого в руках. Хороши же мечты...

— Привет, — запоздало поздоровалась девочка, не отрывая взгляд от светящегося экрана. Интересно, она не была в восторге от такой компании и хотела потусить со своими друзьями, или просто тормозила? И зачем её привели? Видно же, что она ребёнок. 

Итак, судя по всему, это был огромный торговый центр. Я таких в жизни не видела. Он был полностью пустым и весь светился. Симпатично... И совсем не похоже на ожидаемый мной клуб. Лиам говорил что-то насчёт празднования открытия нового торгового центра... Торговый центр я вижу, а само празднование... и будет проходить здесь?

— Как тебе атмосфера? — спросил Лиам.

— Всё говно, — слишком... прилично? Или в этом молле где-то была потайная лестница, ведущая в подпольный мир развлечений?..  Я стояла в замешательстве.

— Впрочем, ничего нового.

Мы зашли в просторный стеклянный лифт.

— Одри, будь добра, оторвись от телефона, — с долей серьёзности произнёс Тони.

— Не-а, — отмахнулась девочка от него, отчего он вздохнул и забрал гаджет, спрятав в карман. — Эй! Отдай!

— В конце вечера получишь.

— Да что за отстой... — девочка закатила глаза и слегка надула щёки от обиды.

Не могу не согласиться. Я даже усмехнулась.

— Не переживай, проведём этот вечер вместе! — попыталась успокоить её Линда. А зачем пятнадцатилетнему подростку «проводить вечер» в компании двадцатилетних лбов? Чья это была идея?

— Я хотела пофотографироваться! Верни телефон!  — вот это тон, вот это экспрессия! Взять на заметку или не опускаться до детских каприз?..

— Я тебя сфотографирую на свой.

Одри благодарно улыбнулась Линде:

— Спасибо.

Быстро же она согласилась. Со стороны казалось, что все они состояли  в хороших отношениях. Но я так и не поняла, в чём тогда был смысл нашей дружеской встречи. Мысль с походом на своеобразный аукцион я отмела сразу же после того, как увидела подростка-Одри в этой гоп-компании: не стали бы они брать ребёнка на подобные мероприятия. Ведь не стали бы?

А какой тогда вообще был смысл в этих выходах в свет и попытках... сблизиться? Выходило, Лиам привёз меня не для бизнеса? Хотя, если бы он знал про события во Франции, он бы не преминул о них напомнить, верно? Иначе он бы узнал обо всём гораздо раньше. Что-то не вязалось во всей этой истории. Как там говорится, «всё гениальное — просто»? Могло ли быть так, что он и вовсе ни о чём не знал?.. Сколько ему было на момент моего отъезда?.. Вряд ли сам Лиам искал человека, к которому меня собирались отправить...

Мой поток размышлений прервал звук открывающихся дверей лифта. Мы подошли к огромному пространству — помещение, красиво оформленное под зал для отдыха и развлечений, где была даже зона для караоке. У меня аж глаза заблестели: это всё равно, что отвести ребёнка в магазин сладостей на весь вечер. Только вот в нашем случае у меня-ребенка был сахарный диабет в виде непонятно какую игру ведущего Лиама, но меня это не волновало. Сегодня я планировала быть в кашу, и это значило, что сегодня я буду в кашу.

Я тихо и злобно рассмеялась, облизнув губы. Как только мы зашли, к нам подошёл какой-то парень. На вид ему тридцать-тридцать пять, он начал что-то радостно говорить, но я не слышала, потому что ноги меня несли в толпу...

***

Лиам

Я не стал останавливать Алису. Пусть прогуляется, если ей так хотелось. В свою очередь мы все сели на диваны.

— Ну как, Майкл, волнуешься? — спросил Крис.

— Ещё бы! Я сегодня не спал всю ночь.

Майкл был давним хорошим товарищем Криса. Ему было можно доверять, поэтому в своё время мы выделили денежные средства на строительство этого здания. Людям всегда были нужны развлечения, поэтому мы посчитали, что дело хоть и могло обойтись в копеечку, но быстро себя окупило.

— К слову, где носит нашего главного тусовщика? Нолан опять зависает бог знает где?

— Он в командировке, но скоро вернется.

— Опять перетрахает весь город? — загоготал Майкл. Тони легонько толкнул его, кивая на сестру. — Ой, извиняюсь, тут не все совершеннолетние.

Одри эти слова сильно задели. Надувшись, она скрестила руки и заявила следующее с прищуром:

— Вообще-то, мне скоро восемнадцать! И не надо считать меня ребёнком.

— Правда? — с улыбкой уточнил он.

— Нет, ей пятнадцать, — ответил за неё Тони, и Одри закатила глаза.

— Кто эта красотка, Лиам? — обратился ко мне Майкл, смотря в сторону Алисы. — Твоя девушка? Что же не познакомишь?

Мы все посмотрели на Алису, которая от отчаяния ползала по полу, проверяя всё под столами. Что она делала?..

— Нет, мы не... у нас сложные отношения.

— Что... — он прищурил глаза и улыбнулся. — Что она делает?

Если бы сам знал... Я задавался этим вопросом сотни раз с самого приезда. Алиса резко встала, ударившись макушкой об стол, нахмурилась, поправила очки и пошла в нашу сторону.

— У-у-у, сейчас что-то будет, — сказал Кристофер со смешком. — Удачи, Ли, — спасибо, друг, она мне не помешает.

— Мне плевать, какие правила ты там себе напридумывал. Тут вечеринка, а на таких мероприятиях я имею право пить! Где всё бухло?

— Его нет, представляешь?! — вмешалась Одри. — Эта вечеринка без алкоголя!

— Чего? Вы больные? Тогда нахера я сюда припёрлась?!

— Провести время с нами... — тихо добавила Эстер. Прости, Эстер, но если бы я изначально сказал ей об этом, она бы не пришла.

— Ну не на трезвую же голову! Подождите! — Алиса вскинула руки. — То есть, тут реально нет алкоголя? И все будут трезвыми до конца вечера?

— Да, — ответил я.

Алиса закрыла лицо в ладонях и, помотав головой, подвела итог:

— Ебаный пиздец...

— Перестань материться. Не сегодня и не здесь, Алиса, — сказал я, заметив восторженное лицо Одри. Меня не смущали её матерные выражения, да и в целом мне было на них всё равно, но... я должен был выказать Тони дань уважения. Хотя бы попытаться.

— Ой, правда? Да что ты говоришь... — она остановилась, будто призадумавшись. Вдруг она подняла взгляд, слегка дёрнула бровями и выдала: — а не пойти бы тебе нахуй, Лиам?
Она развернулась и ушла. Я махнул охране головой, чтобы они шли с ней. Не хватало, чтобы она здесь что-то учудила. Доберётся ещё до склада с фейверками и подорвёт тут всё к чертям собачьим.

— Интересный человек... она доживет до рассвета? — спросил парень шутя.

Я лепил свою репутацию годами. Во многом помогли слухи об отце: получай наследство полностью, да? И если у одних людей существовало понятие кредита доверия, я ввёл новую категорию — «кредит страха». Люди должны были меня бояться, должны были понимать, что я способен и на преступление, если мне перейти дорогу. Вот именно из-за таких сцен я и держал Алису подальше от людей, которые не были мне так близки. Она в пух и прах рушила этот образ.

— Спорно. Прости, Тони. Алиса просто не знает слова «стоп».

Тони понимающе похлопал меня по плечу.

***

Алиса

Я умылась холодной водой, намеренно не отрывая взгляда от крана: смотреться в зеркало не хотелось. Зажмурившись, избегая своего отражения, я вышла в холл. 

Прислонившись к стене, скатилась на пол, опустившись на более-менее чистый пол и вытянув ноги. Мысль о том, что последний раз я пила утром, посетила меня вместе с проявившейся жаждой. Лёгкой, но уже ощущавшейся. Вот я идиотка... Нужно было хоть гостинец прихватить на всякий случай. И почему не  взяла сюда наркоту?.. Буду торчать здесь до конца вечера, иначе я их всех просто разорву. Или заблюю. Самое забавное, что я не знала, что из этого было хуже.

В дверь возле меня поскреблись. Кто-то с той стороны подёргал ручку. Она поддалась. Наверно нужно было запереться. В туалет зашла девчонка... как её там... забыла... Да и бог с ней.

— Малая, я сейчас не в настроении. Если жизнь дорога, пиздуй отсюда. Сходи пописать на третьем этаже.

— Мне тоже не хватает веселья.

Я зажала зубами сигарету и начала искать зажигалку. Забавно, я сидела прямо над табличкой «не курить».

— И что ты хочешь от меня?

— Просто... ты показалась мне прикольной. Я подумала, что ты меня не сдашь, — девчонка полезла рукой в карман и...

А вот это уже интересно. Она достала косячок! У меня аж рот открылся, и сигарета выпала. Во даёт! Я подвинулась, приглашающе похлопав по месту рядом с собой. Грех было не воспользоваться таким соседством, раз Вселенная самолично отправляла столь щедрые подарки.

— Располагайся, родная. С тётей поделишься?

— Конечно!

Да, это травка, она не так сильно торкает, но всё же лучше, чем ничего. Я взяла небольшую самокрутку. Повертела её в руках. Затянулась. Удивительно... Вот это дети пошли.

— Мне немного сыкотно, что возле туалета стоит охрана, — сказала она с выходящим дымом.

— Серьёзно? — охрана? Хотя, будто я ждала от Лиама чего-то другого. — Ну и чёрт с ними. Так даже интереснее. Есть в этом какой-то... адреналин. И не думаю, что они сюда зайдут... это наша территория! — громко и торжественно сказала я последнюю фразу, взмахнув кулаком. Мы рассмеялись.

— Тони будет не в восторге, если спалит меня. Может, уйдём в другое место?

— Не. Мне лень.

На Лиама мне всё равно, пусть хоть сейчас зайдет. Я и с места не сдвинусь, а вот она...

— А кто ты? Что забыла в этой компании?
Пришла потусоваться со взрослыми?

— Неужели не помнишь? — она посмотрела на меня с удивлением, крутя в пальцах закрутку.

— Нет.

— Я сестра Тони.

«Сестра Тони»? И тут меня озарило. Всплыли воспоминания, в которых мы вместе болтали, заплетали друг другу интересные причёски, и я смотрела с ней детские мультики по каналу «Дисней». Впоследствии я смотрела их продолжение во Франции, с интересом ожидая, когда же герои поцелуются. Да, такие мультики... А ещё я пыталась научить её рисовать. Каждый раз, когда заходила в дом к Тони, она набрасывалась на меня с новым рисунком — я всегда её хвалила.

— Господи, когда я в последний раз тебя видела, ты была такой крохой. Ты так вымахала, Одри! — моему удивлению не было предела.

— А ты стала ещё красивее. Помню, у тебя был необычный цвет глаз, но вот какой именно, забыла. Покажешь?

— М... Нет. Я не могу снять очки, недавно перенесла операцию, глаза будут болеть, — я решила соскочить с этой темы. — Мне кажется, или у тебя ухудшились отношения с братцем?

— Не кажется. Вот Линду я обожаю, она стала для меня второй сестрой, а вот Тони... мы отдалились друг от друга

— Почему? Помню, раньше вы были не разлей вода.

— После смерти Бэт он изменился... — «Бэт»?.. Бывшая подружка Тони? — И думаю, работа с Ли тоже на него повлияла.

— Кто такая Бэт?

Одри посмотрела на меня с недоумением.

— Ты... Не знаешь? — Я посмотрела на неё с полным непониманием. — Реально не помнишь? Это моя старшая сестра!

— Что с ней случилось?

Повисла тишина, Одри стала серьёзной.

— Сторчалась. С того момента Тони сильно опекает меня. Больше, чем родители.

Это слово укололо моё сердце. Давно я не испытывала подобное чувство. Боже, что я творю? Ей всего пятнадцать, а мы, будто закадычные подружки, сидели и долбились. Мало того, я ещё и поддержала её интерес... нельзя тянуть ко дну других. Нельзя! Я встала и собиралась уйти, но всё же решила сказать эти слова.

— Ты куда?

— Это прозвучит ужасно банально, и, думаю, тебе много кто это говорил, но завязывай с наркотой и алкоголем.

— Да я только травку курю и иногда выпиваю.

— У меня так же начиналось. Это такая яма...
— Господь, она же ребёнок! Нужно её развернуть с этой дорожки. — Я до сих пор не могу из неё выбраться, хоть ты не вляпывайся в это дерьмо. Хочешь, я скажу, почему твой брат так печётся о тебе? — мне было тяжело вспоминать об этом, но нужно было раскачаться самой и поймать Одри на эти качели, унеся её в страхи. — Потому что твоя старшая сестрёнка — сука. Бэт просто грёбаная эгоистка. Она нанесла глубокую травму Тони. Он тебя любит, поэтому и боится, что история повторится. А знаешь, что тебя ждёт, если ты пойдёшь по этой дорожке и захочешь потом бросить? Тебя ждёт худшее, дорогуша. Ломка, — ну, погнали. — Ты будешь вся мокрой, будешь гореть. Не сможешь контролировать своё тело, начнёшь  выгибаться до хруста костей. До переломов. Царапать руки до мяса,  мечтать о смерти. Биться головой об стену в надежде, что она перестанет болеть... — в запале речи я не заметила, как воздух в лёгких успел закончиься. Я перевела дыхание. — Если ты атеистка, то начнёшь верить во всех богов. Может, заразиться СПИДом, а? Как тебе? Это если повезёт не заразиться чем посерьёзнее. Твоё тело начнёт разлагаться прямо у тебя на глазах. Гнойные язвы и постоянный зуд станут твоими постоянными спутниками. А если ты переживешь ломку, — потому что вполне возможно, что твоё сердце может не выдержать подобной нагрузки, — то жизнь покажется тебе скучным, серым, неинтересным дерьмом, потому что твой мозг привык получать эндорфины от порошка или бутылочки чего-нибудь крепкого, — я криво ухмыльнулась. — А дальше пойдёт апатия, после апатии — депрессия, а после... вполне возможно, что ты захочешь покончить с собой или снова попадёшь в этот водоворот. И всё начнется по кругу, с самого начала, до летального исхода. Думаешь, ты крутая? О да, наверное, тебе кажется, что с этим косячком ты выглядишь такой взрослой, — я резко сбросила нервную улыбку с лица, оставляя его без капли эмоций. — А на деле же ты обычный подросток, ты... ничтожество, которое неумело строит образ крутой девчонки, настоящей бунтарки. Такая же избалованная, эгоистичная мразь, как и Бэт, которая давным давно гниет в сырой земле. Может быть, это твоё предназначение? В конечном итоге быть съеденной сотней личинок... в любом случае, я тебе не подружка, как это было раньше. Я заговорила с тобой только потому, что у тебя была дурь, а так я бы тебя отсюда выгнала. Ты назойливая, неинтересная, капризная, жалкая девчонка, с кучей комплексов, которую можно прочитать, как открытую книгу. Ты меня раздражаешь, впрочем, как и все остальные. Я вас всех ненавижу, я реально мечтаю, чтоб вы все сдохли. А если не хочешь быть такой же мразью как я, завязывай. Как-то так, Одри.

Девчонка в шоке смотрела на меня, слёзы катились градом по щекам, губы дрожали, а глаза были широко раскрыты. У неё шок. То, что нужно. Я покинула туалет. Я хотела побыть одна... и о чем только думала?! Она ребёнок!  Ребёнок!

Отойдя подальше от туалета, я думала, что мой безответный монолог тут же забудется и я угомонюсь, но, твою мать, руки так и трясутся. Я никак не могу успокоиться и начать дышать ровно, а в горле будто бы застрял мешающий ком. Мой взгляд хаотично падал на разные предметы, на мимо идущих людей — они все бесят. Бесит тот мальчишка, что скачет, как полупридурочный и корчит рожу, — да чтоб ты ёбнулся, блять, и впечатался рожей о плитку, — бесят эти разноцветные огни, которые буквально в каждом углу. Сжав сильнее кулак, захотелось въебать в стеклянное ограждение, за которым находилась пропасть. Однако вместо этого моя рука вцепилась ногтями в другую, оставляя на коже четыре красных полосочек.

Не больно. Я злюсь. Я зла на саму себя. Рядом сидела сестра Тони, девочка, чьи лучезарные глаза светились при виде меня, а я посмела своими грязными руками коснуться её невинной души. Грязь. Она на мне повсюду. Её ничем не стереть. Каждые утро и вечер я стою под этим грёбанным душем и до красна натираю кожу жесткой губкой. Но это не помогает. Въевшаяся грязь останется со мной на всю жизнь... И я, зная об этом, решила потянуть Одри за собой! Ничтожество. Ничтожество. Ничтожество... Ничтожество! Я прикусила нижнюю губу, которая и так периодически болела от микротрещин. Хотелось отвлечься на боль, но всё тщетно. Я быстро переставляла ноги, ускоряя шаги. Хотелось уйти куда-нибудь, где меня никто не тронет. Но куда?.. 

Охрана маячила за спиной. Меня это раздражало. Впереди был каток, хочу там ото всех спрятаться.

— Отъебитесь от меня! Хватит за мной ходить!

— Господин Уильям сказал...

— Господи, дайте ему позвонить!

Мне дали телефон. Номер Лиама был уже набран, и после двух-трёх гудков в динамике прозвучал весёлый голос, произнёсший быстрое «Да?». Я сходу начала:

— Алло, я хочу побыть одна, хотя бы немного. Тут есть зал с катком, я просто там посижу, обещаю, не буду сбегать.

— Алиса...

— Пожалуйста, Лиам! Я устала, я... просто хочу побыть одна.

— Хочешь, прямо сейчас поедем домой?

— Нет!

Он молчал.

— Дай трубку охране.

Я передала телефон.

— Понял, — мужчина посмотрел на троих. — Проверяем помещение, ты оставайся с мисс Уолсэн.

Мужчина кивнул, и остальные ушли.

— Че вылупился?

Он отвернулся. Я достала жвачку и положила её в рот. Как же всё долго, господи. Если меня вздумают обыскать, я сломаю им руки.

— А Лиам строгий начальник? — от скуки я решила начать разговор. — Много девушек к себе привозил?

— Не могу ответить на ваши вопросы.

Я надула и лопнула пузырь.

— И не нужно. По глазам уже прочитала ответ. Да, очень строгий и испортил жизнь многим девушкам. Дам тебе совет: никогда не играй в покер. Пиздеть ты явно не умеешь: ни извилин, ни актёрского таланта.

Охрана вышла.

— В помещении один человек. Работник. Мы её обыскали, оружия нет. Всё чисто.

— Заходите.

— Ну наконец-то!

Я выплюнула жвачку и прилепила её на лоб неразговорчивому мужику. Наконец-то полная тишина. Я нашла местечко на трибуне. Какой гладкий, идеальный лёд. Помню, как фигурное катание было моей страстью.

Внезапно, включилась музыка, отчего я вздрогнула. На самом верху за стеклом мне махала девушка, а затем она, видимо, решила спуститься ко мне. Я не готова к очередному знакомству. Как много людей, как они меня все задолбали. Хочу, чтобы большая ядерная бомба упала на это здание. Я вообще не общительная без алкоголя. И совсем немножечко агрессивная. Но все же это лучше, чем сидеть в комнате с вырвиглазными обоями или ехать с малышом Ли в одной машине.

— Не хочешь покататься? Этот каток ещё не опробовали, а завтра тут будет куча народа! — добежала до меня всё-таки девушка с противно милой улыбкой. Так бы и въебала. Неужто по мне не видно, что ко мне подходить не надо?

— Нет, не хочу.

— Ты сидела такая грустная, я могу как-то помочь? — а тебя это как-то ёбет?

— Да. Есть наркота или бухло?

Она слегка растерянно покачала головой.

— Ясно. Тогда свали.

Девушка услышала меня и ушла. Но счастье длилось не долго. Она вернулась с коньками.

— Не знаю, какой у тебя размер, взяла тридцать восьмой. Поставлю тебе грустный плей-лист и пойду на обед. Выше нос, все будет хорошо.

Ты че, издеваешься? Ещё фразу такую дебильно-мотивационную ляпнула, тупая, будто возомнила себя какой-то воспитательницей, которая хочет поддержать мелкого в конкурсе, фу блять. Я ничего ей не ответила. Уже сил нет.

И вот я осталась одна. Мой взгляд упал вниз — новейшие коньки лежали рядом, наточенные лезвия отражали свет. Да не буду я кататься! Я с этим давно завязала... Хотя работала на льду с трех лет, и может даже какие-то знания остались... Спорт помогал мне отвлечься от семьи, впрочем, как и с рисованием. Вот только маме было плевать, что я калякаю на бумаге, но если я занимала первое место на соревнованиях, она говорила одно единственное слово, ради которого я пахала месяцами, тратила кучу времени, нервов и сил. И это слово «Молодец».

Ладно, пока никто не видит, можно вспомнить былые времена. Я надела коньки, они были чуть великоваты, открыла дверцу и встала на лёд. Уже и позабыла, когда в последний раз каталась... Мои ноги сначала дрогнули, казалось, что упаду, но тело помнит. Уже смелее оттолкнувшись, я прокатилась на самую середину и оглядела зал. На секунду увидела, как здесь сидят толпы людей, как позади стоит тренер и как Лиам... смотрит на меня. Он ведь приходил на каждое соревнование и вне зависимости от места, которое я занимала, он всегда говорил «молодец». Для этого мне не нужно было адски впахивать, реветь от изнеможения... для него я всегда была прекрасна.

Я закрыла глаза заходя на поворот...

...Я смотрю на своё отражение. Руки в перчатках впиваются в колени, обтянутые лосинами. Всё кажется слишком настоящим, некомфортным. Я готова, готова... Что же мне так ломает кости?

Я выдыхаю. Ладно, нужно снять чехлы с коньков, и выйти на разогрев. Я встаю, пару раз прыгаю на месте на пробу. Всё будет нормально. Первый раз, что ли? Мандражит, будто я выступаю на олимпийских играх. В самом деле, надо собраться.

Оставив бортики позади, я выхожу на лёд к остальным фигуристам. Ничего-ничего, сейчас прогоню прыжки, раскатаюсь, и всё пройдёт. Я стучу по мышцам на ногах, затем легонько трясу руками. Кажется, отпускает. Я делаю лёгкий прыжок, следом за ним прыгаю несложный каскад. Всё выходит без помех. Делаю пару кругов, прыгаю двойной аксель, выходя в ласточку. По залу разносятся аплодисменты. Ну и всё, а я уже распереживалась. Когда объявляют конец разогрева, я уже собрана, как настоящий профессионал. По крайней мере, мне приятно так думать.

На выступления других я стараюсь не смотреть: передо мной всего две девушки. Когда объявляют мой выход, стараюсь не смотреть в сторону трибун. Лёд, лезвия, прыжки и я. Хочется добавить к этому ещё и чистый прокат, и тут я готова выложиться на всё двести процентов.

Встав в исходную позицию, я замираю с отрепетированным выражением лица. Раз, два, три, четыре... Расширив глаза, будто только сейчас услышала музыку, резко делаю круг руками, отъезжая назад. И, оттолкнувшись, проезжаю на одной ноге. Когда набрала скорость, я описываю пасс рукой, кручусь в вращении, спускаясь вниз. Находясь внизу, отталкиваюсь ногой ещё раз, закручиваясь в виде кувшинки.

Я репетировала этот танец изо дня в день, где бы ни была: на тренировках, дома, на улице, на заднем дворе. Все мои движения отточены до максимума, и вот, все смотрят на меня. Я блистаю. Именно в этот момент исчезает вся тревога, что была в самом начале. Скользя по льду, я расправляю руки в обе стороны и изящно поддаюсь назад, вытягивая шею. Мне нравится прохладный ветерок, что сопровождает меня во время этого движения.

Ноги несутся дальше, и я, прокатываясь спиной назад, встаю на колено и вновь плавно расправляю руки. В каждом танце свои сложности, и эта часть — лишь начало. Я морально готова к предстоящим прыжкам, среди которых есть самый дорогостоящий по баллам. Когда наступает момент в песне, сердце бъётся чаще от капельки волнения, что настигла меня, но я всё же разгоняюсь и делаю четверной Тулуп. До моих ушей доносятся аплодисменты. Отлично! Сделав ещё пару движений, я подхожу к тому, к чему готовилась так долго. Аксель. Я прыгаю.

Крутясь в воздухе, вижу перед глазами проплывающие размытые картинки трибун. Тело поддаётся вниз, лезвие со стуком ударяется о лёд, и... боль.

Очнулась я в больнице. Он сидит рядом, его ладонь покоится на моей руке.

— Алиса... Как ты?

— Я облажалась.

— Нет нет нет...

— Черт! — мне настолько обидно, что по щеке скатывается слеза. Мама все видела, — больше никогда... никогда не выйду на лёд!

— Что ты такое говоришь... — он крепче сжимает мою руку и пододвигается ко мне. — Алиса, падают все, — он гладит меня по голове, это так успокаивает. — Ладно. Зачем ты занимаешься фигурным катанием?

— Мне нравится, — я шмыгаю носом.

— Правильно. Я знаю, как для тебя важно услышать одобрение мамы, но она не тот человек. Ты молодец и когда занимаешь пятое место, и второе и хоть десятое. Знаешь, почему? Потому что ты занимаешься делом, в которое влюблена и вкладываешь в него все силы, а это дано не каждому. Я всегда восхищаюсь тобой, когда вижу тебя на льду. Я думаю.... Как у тебя получаются столь сложные движения? Как же много сил ты на это потратила. Тебе повезло, ты отделалась легким сотрясением, поэтому сможешь продолжить свое дело.

А ведь он прав, не всем спортсменам так везёт. Что-то я погорячилась.

— Спасибо, Лиам... она... она зайдет?

Я хочу увидеть свою маму. Всегда, когда со мной случается что-то серьёзное, я надеюсь, что она одумается, поймет, что не хочет терять меня, осознает, что любит, но... Ли отрицательно качает головой.

— Зато к тебе пришли другие гости, — он улыбается. — Хочешь их увидеть?

В ответ я киваю, и он открывает дверь.

— Заходите!

Тони и Крис появляются в палате. Настроение поднимается ещё больше, и мы обнялись. Как хорошо, что у меня есть такие друзья и Лиам.

Я ненавидела свою работу. Танец на шесте в ужасно душном тесном клубе  перед толпой ублюдков — не то, о чём я мечтала. Как же я скучала по льду... танцевать на нём — прекрасно. Никто не будет смотреть на тебя, как на вещь, не будут выкрикивать пошлые словечки, здесь ты спортсменка, здесь тебя воспринимают всерьёз, здесь пахнет свободой.

Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью. Прохладно и свежо. Прислушайся к мелодии... Почувствуй ритм...
Небольшой шаг, второй. Дав волю эмоциям, я разогналась. Начался припев песни. Я сделала простой прыжок вперёд. Скорость уносила меня дальше. Продолжая на льду подпрыгивать на коньках, я плавно двигала руками по воздуху. Закручиваясь в танце, я закрыла глаза и не обращала ни на что. Стук лезвий о твердую поверхность, холодный воздух. Щёки чуть горят, наверное, на них есть позабытый румянец. Свобода. Опустив спокойно руки вниз и держа осанку, я остановилась.

Сначала до ушей донеслись еле слышимые хлопки, за которыми последовали ещё, усиливая шум. Я подняла взгляд в сторону окруживших каток людей и среди них увидела его. Словно попала в прошлое. Я моргнула, и картинка исчезла. И вот я снова одна.