Всплеск

Клинок рассекает воздух и с треском вонзается в кору дерева. Мое тяжелое учащенное дыхание превращается в пар, руки покалывает то ли от холода, то ли от усталости, но второй сюррикен летит вслед за первым, врезаясь рядом.

Я оборачиваюсь, надеясь увидеть похвалу в глазах стража, но Рави выглядит скучающе. Он просто уставился на мои колени, слегка нахмурив брови.

– Уиллоу вызывает Рави, – щелкаю пальцами, чтобы привлечь его внимание. Нормальный щелчок получается только с третьей попытки, но страж все равно никак не реагирует. – Слушай, тебе не обязательно сидеть здесь и следить за тем, как я безнадежно играюсь в ниндзя. Если ты устал, то...

– Твои колени. Согни их, – неожиданно перебивает он, возвращая взгляд к моему лицу.

– Что?

– Ты должна слегка пружинить. Согни колени.

Хмурюсь, но выдергиваю клинки из дерева и, вернувшись на точку броска, слушаюсь стража. Перекатываюсь с носков на пятки, прожигая взглядом вымышленную мишень. Рави говорил следить за дыханием, поэтому я делаю глубокий вдох и, замерев, выкидываю первый клинок.

– Мне не нравится бросать их из такой позы. Я промазываю, – окидываю хмурым взглядом свои броски. Ни один из клинков не попал в центр цели. – Зачем мне сгибать колени? Я кидаю клинки, а не соревнуюсь в прыжках в длину.

– Затем, что ты будешь использовать оружие в бою. Ты должна быть в постоянном движении, – Рави сцепляет пальцы замок, потягиваясь. Край его толстовки приподнимается и мой взгляд неосознанно задерживается на мелькнувшей на секунду оголенной полоске живота. Смущенно откашлявшись, я отворачиваюсь, чувствуя, как щеки начинают гореть.

О Цидерда. Я что, одержима демоном?

– Из такой позиции будет проще нырнуть в сторону, отпрыгнуть от врага и даже отбежать за сюррикенами. А насчет твоей меткости... – страж поджимает губы, бросая быстрый взгляд на мои неудачные броски. – Думаю, тут дело не в позе, а в том, что у тебя напрочь отсутствует координация.

– Эй! – вытащив из дерева клинок, награждаю парня возмущенным взглядом. – Все у меня в порядке с координацией. Просто нужно больше тренироваться. Мы занимаемся первый день, и к вечеру мои броски стали лучше. Разве нет?

– Ты кидаешь с одной и той же дистанции, с одного и того же места на протяжении нескольких часов. Если бы твои броски не стали лучше, то я бы обозвал тебя безнадежной и просто ушел.

– Очень сомнительный комплимент, Рави.

– Комплимент? – Страж вскидывает брови, смотря на меня с напускным изумлением. – Я просто хотел назвать тебя безнадежной, хотя бы косвенно.

Губы растягиваются в предательскую улыбку. Я вздыхаю, выпуская наружу фыркающий смешок, и выдергиваю второй сюррикен. Снова иду на исходную точку, но Рави останавливает меня.

– На сегодня хватит. К тому же, у меня есть ещё некоторые планы на тебя.

– Планы? На меня?

В ответ он лишь хитро прищуривается и, поднявшись с упавшего ствола дерева, на котором он устроился ещё в самом начале тренировки, загадочно уходит в сторону дома. Я спешу пойти за ним, по дороге пряча сюррикены в карманы куртки, скраденной у Освальда сегодня утром.

– Надеюсь, ты не придумал очередной эксперимент? Предупреждаю сразу: я не буду обниматься с каждым кустом, гладить камни и целовать землю, по которой ходили самые крутые ведьмы. И, кстати, медитировать посреди поля я тоже не собираюсь.

Рави игнорирует меня, продолжая идти вперед. Мне не остается ничего, кроме как глупо пялиться на его спину и идти следом.

Через какое-то время снова предпринимаю попытку завести диалог.

– Кстати, как поживает мой корень Вэлл?

– Ты про корень Вэллигаринксона? – страж вскидывает брови, бросая на меня взгляд через плечо.

– Да-да, он самый.

– Тогда никак.

– Что, даже маленького росточка не появилось?

Мой голос насквозь пропитан надеждой, но Рави отвечает жестокое:

– Нет.

– Жаль, – вздохнув, поджимаю губы, но уже через пару шагов оббегаю стража и становлюсь к нему лицом, продолжая шагать спиной вперед. – Слушай, все хотела спросить... А как вы с Освальдом нашли это место?

Рави молчит какое-то время, и я замечаю в его взгляде каплю сомнения. Он оглядывается по сторонам, будто боится, что нас могут подслушать, и только потом отвечает.

– Раньше в этом доме жили дальние родственники Миранды. Она хотела помочь нам с побегом, но мы не хотели подвергать её такому риску. Как видишь, в итоге она все равно помогла.

– А скрывающая магия? Это тоже она сделала?

– Основу – да, но я подкрепил чары как только мы приехали, – я уже открыла рот, чтобы задать новый вопрос, как Рави заговорил снова. – Лучше смотри куда идешь, пока не упала.

– Не упаду, у меня есть чуйка, – улыбаюсь, на что страж лишь тяжело вздыхает. – А какая она? Миранда.

Рави удивлено вскидывает брови, вероятно не ожидая такого вопроса.

– Она... настырная. Бойкая. Хорошо колдует.

– То есть, полная противоположность Освальда?

– Ты слишком предвзята к нему. То, что он чокнутый фанат Гослинга и любитель съязвить, не делает его слабым.

– Тогда какой он?

– Умный. Верный. И, кстати, неплохо умеет драться.

Я фыркаю, слегка покачивая головой:

– Мы все ещё говорим об Освальде или ты описываешь качества собаки? – Рави не улавливает юмор, бросая на меня строгий взгляд. Тут же вскидываю руки, сдаваясь. – Ладно-ладно, извини. Это была шутка.

– Поэтому вы и не ладите. У вас слишком много сходств.

– Я тоже умная, верная и хорошо дерусь? – застенчивая улыбка растягивает мои обветренные губы, которые я тут же поджимаю, скрывая рвущуюся наружу надежду на похвалу.

Рави качает головой, ухмыляясь краешком рта:

–  Нет. Вы оба болтливые, шумные и чересчур эмоциональные занозы в моей жизни.

Моя улыбка тут же становится кривой. Едва ли стоило надеяться на добрые слова. Уже было открываю рот, желая наградить парня ответной порцией старого доброго сарказма, как моя правая нога подкашивается. Я даже не вскрикиваю от неожиданности, когда взмахиваю руками, в попытке найти какую-нибудь опору. Кисть руки с силой ударяется о дерево, но пальцы не успевают как следует уцепиться за кору. Чувствую, как тело рассекает воздух, падая назад, и мысленно готовлюсь к удару, сдаваясь.

Воздух с шумом выходит из ребер, но удара не было. Вместо этого по телу мгновенно растекается жгучее тепло и по этим ощущениям я понимаю, что дело в Рави и его руке на моей спине. Поймал.

Приоткрываю один глаз, убеждаясь, что не упала и тут же коря себя за собственные рефлексы: зажмуриться я успела, а как либо сгруппироваться – нет. Тело просто вытянулось в струнку, словно смиряясь с падением. Рави навис сверху, встав между моих выпрямленных ног.

Его лицо так неожиданно оказалось близко, что все мои инстинкты начали разрываться от желания лишний раз восхититься парнем. Но вместо этого я окончательно обмякла, тряпкой повиснув на его руке, и запрокинула голову назад, выпуская вздох разочарования.

– Ты вроде как говорила, что не упадешь, – чувствую улыбку в его голосе, продолжая изучать перевернутый лес перед глазами. – Что у тебя есть... как там его? А, точно, чуйка.

– Подумаешь, приврала немного. Что такого?

– И как думаешь, многие оценили твой кратковременный выпендреж?

– А ты оценил?

– Совсем нет.

– Жаль, – поднимаю голову, на этот раз улыбаясь. – Я специально упала. Проверяла твою реакцию.

Рави молчит какое-то время, пристальным взглядом изучая моё лицо. Будто предчувствуя что-то неладное, вцепляюсь в рукав его свитера мертвой хваткой и ровно после этого страж убирает ладонь из под спины, отпуская меня. Тело тут же тянется к земле, но я продолжаю упорно держаться за стража, второй рукой хватая его за шею.

– Рави!

– Тут падать всего ничего, тебе пойдет на пользу.

– Да я пошутила! Пошутила! Не проверяла я твою эрекц... то есть, реакцию! Реакцию я не проверяла!

– Прекрати визжать. Вся округа теперь знает, что ты проверяла эрекцию, – несмотря на неудобную позу, из меня все равно вырывается фыркающий смешок.

– Придурок. Я просто оговорилась и, между прочим, сразу же исправилась, – вероятно, что-то в моем ответе стражу не понравилось, потому что он наклоняется ещё ниже к земле. – Да блин, ну! Хватит!

Смех Рави раздается прямо над моим ухом и на мгновение я замираю, только сейчас осознавая как близко мы находимся. Мой нос уткнулся ему в ключицы, а пальцы руки, сомкнувшейся вокруг его шеи, касались нижних прядей волос. Наши грудные клетки оказались плотно прижаты друг к другу, а мою вторую ладонь начало покалывать из-за слишком крепкой хватки на его предплечье. От свитера Рави удивительно сильно пахнет стиральным порошком, вперемешку с тем самым запахом солнца. Голова начинает слегка кружиться от нахлынувшего на меня восторга.

Я прихожу в чувства только когда он наклоняется ещё ниже, упорно продолжая попытки сбросить меня на землю. Промерзлую, слегка заснеженную землю.

Решение проблемы приходит неожиданно: я просто вспоминаю то, кем являюсь. Ведьмой. Бывшей гимнасткой. Немного солдатом, каратистом или типа того. Ведь не зря Рави потратил целый месяц на мои тренировки?

Есть два пути: устроить бой или пойти ко дну, но вместе с ним. Выбираю второй вариант, желая хорошенько прокатить заносчивого стража по ледяной земле. Тем более, у меня есть преимущество: Рави стоит в слишком неудобной позе и сам находится на грани падения. Именно поэтому мне придется приложить минимум усилий, чтобы осуществить задуманное.

Обхватив его шею двумя руками, закидываю одну ногу ему за спину, а другой слегка ударяю по внутренней стороне колена. Через пару секунд моя спина больно ударяется о землю и по лесу эхом раздается громкий хруст засохших старых веток. Я думала, что Рави успеет среагировать и выставить руки вперед, но вместо этого он зачем-то прижал меня к себе ещё крепче, по итогу навалившись на меня всем телом.

Мой нос уткнулся в плечо стража, а руки продолжали обнимать за шею. Несмотря на то, что под его весом мне было тяжело сделать даже простой вдох, я совершенно точно не хотела менять позу. Но у меня было лишь пару мгновений наслаждения, прежде чем Рави приподнялся на локтях, убирая руки из под моей спины и вынуждая меня распустить свои надуманные объятия.

– И чего ты улыбаешься? – Он награждает меня хмурым взглядом, а я только после его слов понимаю, что все это время улыбалась так широко, что даже щеки стало немного покалывать. – Это было подло, знаешь ли.

– Ну, я же ведьма. Разве мне не положено быть хитрой?

– Такой довольной при этом быть необязательно, – Рави ворчит, вставая на ноги и протягивая мне руку. Хватаюсь за его ладонь, поднимаясь следом.

– Я думала ты успеешь сгруппироваться, а не полезешь ко мне с обнимашками, – губы снова растягивает неконтролируемая улыбка. – Теперь придется рассказать всем о том, что ты без ума от меня. Я буквально сбила тебя наповал своей красотой и мудростью.

– Скорее глупостью и полнейшим абсурдом. А так, да, можешь рассказать каждой птичке в этом лесу о том, как я безумно влюблен в тебя, – неожиданно он подмигивает мне и чересчур нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони. По шее вмиг ползут мурашки, от такого, будто бы, интимного действия.

Наверное, у меня сделалось невероятно тупое выражение лица, потому что Рави начинает улыбаться, наблюдая за мной.

– Как же просто тебя смутить, Бэмби.

О, нет. Вообще-то, совсем не просто. Для этого нужно быть просто высоким темноволосым парнем с глазами цвета океана и голосом, украденным у самых лучших певцов мира. И чтобы все это чудо пахло, как гребанная амортенция. Вот тогда я готова смущаться каждую секунду своей жизни, от одного лишь косого взгляда в свою сторону или самого идиотского оскорбления.

– Я не смутилась, просто... ты такой... самовлюбленный, ясно?

– А ещё очень сексуальный и до ужаса обаятельный.

– И к тому же невероятно скромный, – фыркаю я.

– И не говори, сам временами в шоке от того, какой я идеальный, – пока я закатываю глаза, Рави чуть крепче сжимает мою ладонь и тянет за собой в сторону дома. – Придется постоянно держать тебя за руку. Боюсь, ещё один удар, и колесики в твоей голове окончательно перестанут работать.

Я ничего не отвечаю, полностью сосредоточившись на наших руках и не веря в реальность происходящего. Незаметно щипаю себя за ногу, боясь, что нахожусь во сне, но боль от щипка словно кричит мне, что это самая настоящая реальность. Волна эйфории, накрывшая меня с головы до ног, продолжала бушевать. Я даже не обратила внимание на колкость в свой адрес, оказавшись полностью обвороженной от простого прикосновения.

Тепло от ладони Рави ощущалось так по родному, будто я нахожусь у себя дома, читаю любимый роман и пью горячий чай, пока за окном идет дождь. И как удивительно то, что страж, который олицетворяет смерть и внушает страх, пробуждает в моем животе рой приятных ощущений. И ни одного намека на страх. Создается ощущение, что с Рави вообще не стоит чего-то бояться и это чувство идет не из-за уверенности в его силе, а уверенности в нем самом. И откуда только эти чувства взялись?

В голове каша из вопросов и эмоций, а с каждым днём их становится только больше. И теперь я даже не знаю, что больше меня волнует: странное поведение матери или стража. Смогу ли я уйти, если магия проснется во мне до возвращения Шиллы? Раньше я не позволяла этому вопросу всплывать наружу, считая его неправильным: Шилла должна быть в приоритете. Должна. Но, кажется, мои ориентиры начали понемногу меняться или, и вовсе, исчезать.

Встряхиваю головой, прогоняя прочь навязчивые вопросы. Пока что я разрешу себе немного расслабиться и пару минут буду наслаждаться тем, как мягко страж сжимает мою ладонь, когда перешагивает через стволы упавших деревьев.

***

Рави отпускает мою руку, только когда приводит на поляну за домом, где была припаркована так ненавистная Освальду машина. Отступив в сторону, страж внимательно следит за моей реакцией, но я просто глупо моргаю, не понимая намек.

– Хочешь отогнать машину?

– Нет. Хочу прокатиться, – Рави молчит пару секунд, прежде чем продолжить. – С тобой.

– Ла-адно, – сомнительно протягиваю я, делая несколько шагов к пассажирской двери.

Чувствую на себя внимательный взгляд, но страж начинает говорить, только когда мои пальцы обхватывают ледяную дверную ручку:

– Тебе не сюда, – моя ладонь тут же соскальзывает с металла. 

– А куда? В багажник?

Страж встряхивает ладони друг об друга, ненавязчиво обходя машину с другой стороны. Когда он останавливается у водительской дверцы, моё сердце пропускает лишний удар.

– Сюда. Ты будешь за рулем.

На дрожащих ногах не спеша шаркаю в сторону капота, не желая подходить ближе.

– Ты что, хочешь замакквиниться со мной?

Рави поджимает губы, скрывая улыбку.

– Ты сейчас выразилась при помощи несуществующего персонажа из «тачек»?

– Какая разница? Ты же понял, что я имею в виду.

– Тогда повторюсь на твоем языке: да, я хочу замакквиниться с тобой, – открываю рот, но страж не дает мне вставить и слова, продолжая. – И, предвещая твой следующий вопрос: зафорсажиться я тоже хочу.

Я хватаюсь за голову, оглядываясь.

– Как ты узнал про зафорсажиться? Ты что, умеешь читать мысли?!

– Думаешь, твои мысли такие уж сложные? Очевидно, что после Молнии Макквин пойдет Доминик Торетто. К тому же, временами ты шевелишь губами, прежде чем задать вопрос вслух.

– А вот и нет! – Накрыв рот ладонью, подхожу к Рави и отодвигаю его в сторону. – Я так делаю только в моменты особого озарения.

Устроившись в водительском кресле, со страхом вглядываюсь в непонятное табло позади руля. Какие-то круги с кучей чисел по периметру наводят панику, поэтому я отвлекаюсь на болтовню стража, пытаясь успокоиться.

– Считаешь, что слово «зафорсажиться» – это то самое «особое озарение»?

Ну все. Лучше я останусь наедине с машиной, чем буду выслушивать претензии к своему словарному запасу.

Слегка вытянув голову наружу, кричу Рави в лицо отчетливое «да» и захлопываю дверь. Правда, парень сразу же открывает её обратно и наклоняется ко мне, сверкая белоснежной улыбкой.

– Я ещё не завел машину.

– Тогда делай это молча, потому что я уже завелась, – цежу сквозь зубы, отворачиваясь к окну.

Рави кашляет, скрывая смешок, а я громко вздыхаю, сдерживаясь, чтобы не ударить себя по лбу.

– Я имела в виду злость! Я завелась от злости!

– Разумеется, я так и понял.

Он прячет улыбку и часто кивает, протягивая руку к рулю. Ровно на мгновение его пальцы вспыхивают золотистым цветом. Издавая частый рокот, машина заводится, и я вцепляюсь мертвой хваткой в руль, чувствуя, как все вокруг стало вибрировать.

– Ты использовал шокошар? А как же лимит на магию?

– Шоко...? – Рави непонимающе смотрит на меня, не двигаясь. Совсем скоро вопрос в его взгляде сменяет огонек осознания и он, улыбнувшись, кивает. – Просто забыл, что уже рассказывал тебе о стражеских терминах. Сегодня один небольшой шокошар не повредит моему лимиту, не переживай.

– Я вовсе не переживаю! – Страж захлопывает дверь ещё до того, как я успеваю договорить. – Вот же ж... – наблюдая, как он обходит машину, шепчу я.

Усевшись в пассажирское кресло, Рави по-деловому складывает руки на груди.

– Можешь ехать.

Я лишь смотрю на него в полнейшем недоумении. Страж косится в мою сторону, вероятно замечая, что мы не сдвинулись в места.

– А, точно. Газ находится справа, а тормоз – слева.

Он кивком указывает мне под ноги и я откидываюсь назад, чтобы разглядеть педали. Нет, разумеется, я видела как водят машину. Деймон Сальваторе, например. Или Дин Винчестер. Но смотреть на это в сериале и сесть за реальный руль, к сожалению, оказывается разными вещами.

– Поставь руки на руль и держи крепче, – поставив правую ногу на педаль, я поднимаю голову, и только успеваю прикоснуться кончиками пальцев к рулю, как мы срываемся с места.

Мой крик, должно быть, было слышно на другом материке. Мы несемся на дикой скорости, оставляя задний двор позади, а пейзаж в окнах смывается в одно сплошное, движущееся пятно.

– Сворачивай! Сворачивай, Уиллоу! Мы сейчас врежемся!

Продолжая визжать, я хватаю руль крепче и прокручиваю его вправо. Это оказывается тяжелее, чем казалось. Нас заносит в сторону, мы делаем круг, ещё один полуоборот и вновь поворачиваясь к дому.

– Прекрати так давить на газ! Жми на тормоз!

Я вообще ничего не соображаю. Какой ещё тормоз? Кажется, к динственный тормоз здесь – это я. И совсем скоро, благодаря мне, мы проломим стену дома и, как ни в чем ни бывало, влетим в кухню.

Рави продолжает что-то кричать, но я уже не слышу его из-за собственного визга. Когда до столкновения остается несколько метров, я зажмуриваюсь и отпускаю руль. Сквозь веки пробивается золотистый свет и, кажется, я даже различаю женский образ. Ангел? Неужели это и есть тот самый свет в конце туннеля, о котором пишут в стольких книгах? Я умираю? Это конец?

Уши заложило, но я все ещё слышу как бьется моё сердце. Наверное, это последнее, что я почувствую в этом мире. Какая странная смерть. И совсем не больно, даже удара от столкновения не почувствовала. Может, я умерла еще до того, как врезалась? Возможно, сердце от страха не выдержало и остановилось.

Да, наверное так и есть.

Но тогда почему я все еще слышу свой пульс? И ангельский образ куда-то подевался вместе с золотистыми бликами. И, вообще-то, я дышу: едкий запах бензина и дурацкого освежителя воздуха с ароматом лаванды продолжают отяжелять легкие.

Кажется, я вообще не умерла.

Медленно пошевелив пальцами, приоткрываю один глаз. Сквозь лобовое стекло видно каждую дощечку в задней стенке дома. Мы подъехали вплотную, но не врезались в неё. Из груди тут же вырывается шумный вздох облегчения.

– Что ж... зато у нас одинаковое понимание слова «зафорсажиться».

Голос Рави действует на меня отравляюще. Весь ужас ситуации будто только сейчас достиг осознания. Руки начинают дрожать, попеременно дергаясь из стороны в сторону. Тут же прижимаю ладони к груди, но это не особо помогает: все тело пробивает дрожь. Дыхание сбилось, превратившись в набор жалостливых всхлипов и, моргнув, все перед глазами оказывается размазанным. Глупые, дурацкие слезы.

– Эй, Бэмби, – Рави говорит аккуратно и чересчур нежно, а когда его ладонь оказывается на моей коленке, я и вовсе психую.

Из-за моей ошибки мог пострадать и он.

Трясущимися руками пытаюсь открыть дверь, но пальцы не слушаются. Дергаю ручку и, как сумасшедшая, наваливаюсь на дверь до тех пор, пока она со скрежетом не отворяется. Перед глазами мерцают черные пятна, настойчиво выхожу из машины, но стоит мне приподняться из кресла, как колени подкашиваются, и я падаю.

Предвкушаю леденящий кожу холод от прикосновения с припорошенной снегом травой, но вместо этого оказываюсь в руках Рави. Хочется засмеяться от иронии, ведь практически то же самое произошло пару минут назад, но смех застрял где-то в легких. Чувствую теплые пальцы на своих щеках, слышу то, как сильно обеспокоен Рави, когда раз за разом повторяет моё имя. Хочется закричать от разочарования, когда я перестаю слышать его голос. С последних сил приоткрываю глаза и успеваю разглядеть как красиво солнце подсвечивает волосы стража, прежде чем все вокруг становится черным и наступает тишина.

***

Я узнаю эту фигуру с любого расстояния, ракурса или высоты: черные мелкие кудри до середины спины, прямая осанка, руки, сцепленные в замок на уровне живота, и острый, немного задранный вверх подбородок. Думаю, любой ребенок узнал бы собственную мать, а мою узнавали все.

Шилла.

– Ну наконец-то. Что с твоим сном? Я пыталась связаться с тобой целую неделю, но такое чувство, что ты все время бодрствуешь.

Звук голоса матери кажется чем-то неестественным. Голос, тон, тембр, интонация – всё то же, но я чувствую себя неуютно. Я стала забывать Шиллу. Эта мысль так пугает, что я делаю неосознанный шаг назад и тут же оглядываюсь, совершенно не понимая, где нахожусь.

Все вокруг белого цвета, будто мы внутри большого, нескончаемого облака. Но разве я не на заднем дворе? И где Рави? Я точно слышала его голос перед тем, как оказалась здесь.

Шилла терпеливо ждет пока я осмотрюсь, не отводя от меня прищуренного взгляда. Ее губы сжаты в тонкую линию, что означает лишь одно: ей очень трудно держать себя в руках и просто молчать.

– Это сон?

– И да, и нет. Мы в твоем сознании. Такой способ связи очень сложен, требует большой силы и концентрации. Я могу проникнуть в твои мысли только когда ты полностью расслаблена. Проще всего это сделать во время сна, – Шилла мягко улыбается, будто это ситуация напомнила ей о чем-то хорошем, но её улыбка почти сразу же исчезает. 

– То есть, это реально? Ты реальна? Я тебя не выдумала?

Сделав пару осторожных шагов, мама останавливается напротив меня и аккуратно берет за руку. Раньше её прикосновения были теплыми, такими согревающими, будто бы они забирали всю тяжесть и боль с плеч. Но сейчас, в момент, когда мне было так необходимо почувствовать хоть малую часть прежней любви, я этого совершенно не ощущала. Руки Шиллы словно из воздуха: невидимого и невесомого. Неосознанно в голове вспыхивает образ Рави, то, как он держал меня за руку, и его прикосновения сейчас казались мне теплее маминых. 

– Нет, не выдумала. Я и правда здесь.

– Ты возвращаешься домой? Тебя отпускают? – Стараюсь не зацикливаться на своих мыслях, все равно с силой сжимая её ладонь.

В ответ она качает головой в разные стороны.

– Я не знаю когда вернусь, Уиллоу. Это неважно. Лучше скажи мне, где ты сейчас?

– Это важно, мне важно! Ты в Морезине? Тебе нужна помощь? Тебя держат там насильно?

Мама какое-то время вглядывается мне в глаза, после чего отпускает руку и встает ещё ровнее, чем раньше, если это вообще возможно. Взгляд Шиллы моментально становится холодным, отчего мне снова хочется отступить, а в идеале вообще забиться в угол и заплакать. Но я не двигаюсь, выдерживая зрительный контакт.

– Я по-прежнему не чувствую в тебе магию. Да, ты стала более подтянутой, держишься слегка увереннее, чем раньше, но магия... ее все так же нет. И ты смеешь предлагать мне помощь? Если ты каким-то образом смогла выдержать месяц в одиночестве, то это не значит, что ты сможешь помочь мне в моих делах.

И похвалила, и оскорбила – вот она, техника воспитания Шиллы. Мол: воу, смотрю ты стала круче, но... могло бы быть ещё лучше, даже во много-много раз лучше.

Может, я и отвыкла от ее голоса, вида или прикосновений, но одно не вытравить из моей головы ничем: моя любовь к Шилле буквально срослась с вечными вбросами о моей бесполезности. Логика матери была проста: она считала, что оскорбления будут подстегивать меня становиться лучше, но на самом деле мне было совершенно всё равно на них. Ну, за тем редким исключением, когда её слова действительно обижали.

Но сейчас был как раз таки тот самый момент, когда Шилла не хотела говорить о чем-то важном и поэтому решила отправить меня в самокопание о собственной никчемности.

– Агата рассказала мне о мятежах, – полностью игнорирую выпад в свою сторону и иду с козырей. Мама поджимает губы, на секунду отводя взгляд в сторону.

– Чертова ведьма, – процеживает она сквозь зубы. – Как началось, так и закончится. Это не стоит обсуждения.

– Не стоит обсуждения? Стражи – сильные соперники, мам! Их нельзя игнорировать. И если они против нашей системы, то, может, в ней и правда есть проблемы?

– Они не против системы, они просто бунтари! – Шилла приподнимает брови, бросая на меня удивленный взгляд. – И откуда ты вообще знаешь что либо о стражах, да ещё и пытаешься оправдать их мотивы?

Ой-ой.

Мама смотрит мне прямо в глаза, не позволяя отвести взгляд. Она выглядит слегка любопытной, но в основном от неё веет недоверием. Под таким пристальным вниманием я ощущаю себя в ловушке, которую сама же и построила.

– Я не пытаюсь оправдать их, просто... ну, они же такие же люди, как и мы. Почему все сразу думают о них плохо?

– Как и мы? Ты сравниваешь демонических отпрысков с настоящими ведьмами? Как ты можешь ставить их вровень с нами?

– Мам, ты что, расистка? – Я морщу нос, пытаясь увезти этот разговор в шутку. Хотя мой вопрос не совсем беспочвенный.

– Они – смешение духа зла и предательства чистой крови. Стражи не знают ни жалости, ни сочувствия. Тем более им неизвестно, что такое любовь. Эти создания нужны только для того, чтобы защищать врата. В некоторых исключительных случаях их отправляют на службу, выполнять грязную работу. Не я приписала стражей в злодеи, Уиллоу, это сделала природа. Если тебе удобнее называть меня расисткой, то пожалуйста, – Шилла взмахивает рукой, демонстрируя свое безразличием по этому поводу. – Но запомни: есть только черное и белое, а серого не существует.

– Но разве я не серая?

– Ты? Конечно нет, с чего бы это?

– Но я и не ведьма, и не человек. Так кто же я?

– Ты олицетворяешь добро, вот что важно, – Шилла слегка улыбается и протягивает руку, намереваясь погладить меня по волосам, но я отступаю в сторону, хмурясь.

– Это какая-то полная хрень. Есть плохие люди, есть плохие ведьмы. А хороших стражей, значит, нет? – качнув головой, делаю ещё один шаг назад. – Добро не может зависеть только от крови и ты сама это прекрасно понимаешь, просто продолжаешь пудрить мозги, будто мне пять лет. Почему тебе так не нравятся стражи?

– Что куда более интересно – почему тебе они так нравятся?

– Я просто пытаюсь понять, почему все думают, что стражи идут против нас? Что, если все это время именно мы, ведьмы, шли против них, просто делали это другим путем? Загоняли в плохие условия, давали самую ужасную работу, использовали, как пушечное мясо, постоянно ставили ниже себя самих, просто завидуя и боясь их сил. Что, если это все – война, которая началась из-за ведьм, просто стражи впервые дали отпор?

С каждым моим словом глаза Шиллы становились все шире и шире, пока наконец не распахнулись на максимум. Я говорила на одном дыхании, не позволяя себе остановиться, и, наверное, от этого моя речь оказалась куда более эмоциональной, чем следовало.

Неожиданно мама делает размашистый шаг вперед и хватает меня за плечи.

– Ты встретила стражей, да? Скажи мне где ты и я приеду. Скажи мне немедленно. Ты в опасности? Ты сейчас с ними?

Какое-то время я нахожусь словно в оцепенении, вглядываясь в лицо матери. В её широко открытых глазах отчетливо читается страх, но эта эмоция кажется такой личной, что ставит меня в тупик. Я в принципе очень редко видела маму напуганной. И этот страх вперемешку с ненавистью сейчас означал лишь одно: Шиллу связывает со стражами какая-то давняя история.

Собравшись с силами, я скидываю её руки с плеч, но на этот раз не отступаю. Подключив все свои актерские данные, вру, глядя прямо в глаза:

– Что за бред? Откуда стражам вообще взяться в городе? – Фыркаю, перебрасывая волосы через плечо. – Просто сегодня на занятиях Аделаида выср... то есть, выкинула, очередную историю о том, как её семейка ненавидит всех низших вместе со стражами. Вот меня и триггернуло. Ну, то есть, разозлило все это.

Шилла щурится, внимательно разглядывая мое лицо. Спустя несколько мучительных секунд она вздыхает, расслабляясь, а я продолжаю разыгрывать спокойствие, игнорируя громко колотящееся сердце и мысли о Рави.

– Давай больше не будем об этих стражах.

Губы матери презрительно кривятся на последнем слове и я сжимаю руки в кулаки, сдерживая рвущийся наружу порыв защитить честь каждого стража. Цидерда, и откуда только во мне столько желания обелить Гарденцев? Или, точнее сказать, одного определенного, с синими глазами и тесными, почти чернильными и такими мягкими на вид, волосами.

Затолкнув эти мысли куда подальше, сосредотачиваюсь на матери. Вот же она. Шилла. Я так давно хотела поговорить с ней, так переживала, так скучала, а в итоге... в итоге потратила драгоценное время на спор, который даже ничего не изменил.

– Мам, где ты? Я правда хочу помочь тебе.

– Я уже сказала, Уиллоу: ты мне ничем не поможешь, – на этот раз её голос звучит устало, а не строго-унижающе. – Просто постарайся не попадать в неприятности. Никто из Морезина не должен знать, что ты моя дочь, помнишь?

– Как это вообще возможно? Обо мне ведь знает вся школа.

– Это долгая история, – Шилла тяжело вздыхает, уводя взгляд в сторону. – Вообще-то, ты родилась в Морезине.

– Что?!

Я вскрикиваю, хватая Шиллу за предплечья. В принципе, я мало что знала о своем рождении и в основном это были сухие факты. Я знала, что была ранним ребенком, роды были на дому, а акушерка потеряла сознание, когда я, выскочив на свет, почти сразу же поползла к выходу из комнаты. Это была максимально сжатая версия, которой кормили маленькую Уиллоу, чтобы усмирить её любопытство. Но я была уверена в этих фактах и даже гордилась тем, что смогла выпытать у Шиллы хоть какие-то подробности.

А сейчас вскрывается то, что вся эта история оказалась враньем. За исключением, может быть, акушерки. Мало ли, вдруг она все-таки падала в обморок?

– Когда я узнала, что беременна, то первым делом сообщила об этом Агате, – Шилла говорит тихо, слегка склонив голову, будто эта дается ей с трудом. – Какой бы странной не была твоя тетка, в тот момент она, не колеблясь, приняла решение о побеге. Тут же предложила затеряться среди людей, вспомнила о семейном доме и организовала переход.

– Какой ещё побег? От кого?

Шилла нервно кусает губы, заправляя прядь волос за ухо. Я редко видела, когда мама испытывала страх, но нервозность видела ещё реже. У меня скрутило живот от плохого предчувствия.

– От твоего отца, – Шилла говорит на выдохе и так тихо, что я не сразу понимаю смысл её слов, но когда до меня доходит – просто замираю, будто меня обездвижили и бросили в зыбучие пески.

Тема отца была под строжайшим запретом. Шилла говорила о нем лишь один раз, когда просила меня никогда о нем не спрашивать. Я до сих пор помню ту боль, с которой она говорила это. Наверное, именно поэтому я с такой легкостью вычеркнула из головы все мысли и вопросы о нем.

– Я хотела рассказать тебе на твой восемнадцатый день рождения, но так и не смогла заставить себя. Послезавтра тебе девятнадцать и, наверное, пришло время узнать немного больше о себе.

Я лишь громко сглатываю, не веря в происходящее. Замки, на которые я закрыла свое любопытство, начали медленно трескаться. Так, будто им была уже сотня лет, они заржавели и не могли больше нести службу под напором чувств.

– Он служил в охране при Правителе. Был уважаемым человеком и многие побаивались его. Впрочем, я никогда не могла понять почему: он был милым, постоянно шутил и был таким... обаятельным, – Шилла тяжело вздыхает, отводя взгляд.

– Мы познакомились, когда я стала лучшей ученицей Эдоры, – заметив мой недоуменный взгляд, она объясняет. – Так называют Акирию на той стороне, в Морезине. Я получила лучшие результаты по всем выпускным испытаниям, а на оценке сил у меня оказалась одна из высших отметок среди самых могущественных ведьм за всю историю школы. Разумеется, всех заинтересовала обычная школьница-подросток с такой силой и потенциалом, – Шилла хмыкает, но выходит как-то грустно. – Правитель был в числе интересующихся и предложил мне стать его ученицей. Я, недолго думая, приняла его предложение и перевелась в Нару.

– Нару? – Хмурюсь, не припоминая подобный термин на страницах учебников.

– Так называлась школа при Правителе. Он собирал самых выдающихся ведьм с той стороны и самостоятельно занимался их обучением, – ответ напоминает мне о тех деньках, когда Шилла учила меня всему сама и, кажется, мама тоже вспоминает это, потому что на её губах появляется едва заметная, мягкая улыбка.

– Казалось удивительным то, как один человек может стать для тебя всем: учителем, другом, отцом. Он выслушивал, поддерживал и давал ценные советы, но только мне и Уиллу, твоему отцу. К остальным ученикам, как и к своим детям, он относился более... холодно.

Я вновь теряю дар речи. На какую-то секунду у меня закладывает уши от громкости собственного сердечного ритма. Имя. Его имя.

– Уилл? Его звали... Уилл?

– Уильям Коуэл, – Шилла грустно улыбается, кивая. – Когда ты родилась, я не была уверена ни в чем, кроме твоего имени. Он был замечательным, понимаешь? И я мечтала, чтобы ты стала похожа на него.

– Я не понимаю, тогда почему ты сбежала? – Моя голова просто трещит от информации. Я совершенно запуталась в том, кто мой отец: хороший или плохой герой этой истории.

– Наверное, я рассказываю сумбурно, да? Извини, это оказалось сложнее, чем я себе представляла, – какое-то время Шилла молчит, задумчиво уставившись в одну точку.

– Из-за особого отношения, мы с Уиллом стали вместе посещать индивидуальные занятия с Правителем, пока остальные занимались в группах по десять человек. Мы с ним проводили слишком много времени вместе. Сами не заметили, как сблизились и стали друг для друга чем-то большим, чем просто друзьями. Проблема была в том, что в Наре запрещались какие-либо романтические отношения и, если бы о нас узнали, то, в лучшем случае, вышвырнули бы кого-нибудь из нас на другую сторону.

– Но почему? Что в этом такого?

– Не для всех ведьм любовь – это просто любовь, Уиллоу. Большинство женится по расчету, чтобы создать сильное потомство, влияние или богатство. И особенно это правило распространялось на избранных, таких как я и твой отец. Мы с ним долго не могли понять, почему Правитель выбрал нас как своих лучших учеников. Думали это связано с тем, что мы сильнее остальных. Даже предполагали, что Правитель может видеть будущее и знает, какими могущественными магами мы станем, – Шилла фыркает, складывая руки на груди. – В общем, жили в розовых очках, которые, как это обычно и бывает, в один момент разбились стеклами вовнутрь.

– В общем, любовь отвлекала и была запрещена, особенно в Наре. Поэтому нам пришлось скрывать свои отношения. Мы с Уиллом бегали по углам, как глупые влюбленные школьники, целых два года, пока... пока его не назначили в охрану Правителя. Для меня же было выделено место в отряде избранных солдат с особыми способностями, – я киваю, понимая, что мама говорит о своих силах исцеления. – В общем, как бы то ни было, мы с Уиллом стали видеться реже, но от этого подбили друг друга лишь ещё больше. Несмотря на все трудности, мы были счастливы и решили пожениться. Для этого нам следовало признаться во всем и попросить... разрешения, – на этом слове губы Шиллы кривятся от отвращения.

– Мы ждали встречи с Правителем, удобного случая, но в один момент он сам позвал нас к себе. Тогда это показалось нам знаком свыше, что сами Святые помогает нашей любви. Мы радовались, как дети, но когда пришли на встречу, поняли, что разговор пойдет немного о другом. В зале нас ждали ещё двое, помимо короля: его дети, Процион и Арэтта.

– Процион? Который забрал тебя в Морезин? – Шилла кивает.

– Как выяснилось, планы Правителя кардинально отличались от наших. Он давно определил нашу судьбу и в тот момент, когда мы стали его любимчиками, на наших шеях затянули узлы.

– Мам, можно поменьше лирики и больше сути? Я вообще нихрена не понимаю, – морщусь, потирая виски, а в следующую секунду получаю подзатыльник.

– Сколько раз я тебе говорила так не выражаться?

– Цидерда, слышала бы ты как выражаются современные дети, так поняла бы, что я настоящий ангел.

– Мне нет дела до чужих детей и тебя тоже не должно это волновать. Следи за собой. И что вообще с твоими волосами? Какой-то большой колтун вместо прически. Ты там что, растишь птенцов? И губы... все искусаны. Ты совсем себя запустила.

– Уф-ф, – я закатываю глаза, раздражаясь. – Может, ты закончишь свой очередной унижающий раунд и продолжишь рассказ?

Шилла награждает меня едким взглядом, но продолжает.

– Продолжу. И без лирики, раз тебе это так неинтересно.

О, Цидерда, все как обычно: всю мою жизнь от меня скрывали правду, а в итоге я еще и плохая.

– На той встрече наши с Уиллом мечты о вечной любви вдребезги разбились. Как оказалось, в этой большой игре я была куклой, предназначенной для Проциона, а Уилл стал отличным вариантом для Арэтты.

– Не может, нахрен, быть. Вас реально поженили?

На этот раз Шилла оставляет мое ругательство без внимания, продолжая.

– Должны были, но с той самой встречи все пошло наперекосяк. Совсем скоро после этого я узнала, что беременна. Я стала быстро уставать, была очень рассеяна и меня постоянно клонило в сон. Это было ужасно, но хуже всего то, что Уилла отправили на особое задание и я осталась совершенно одна. Это если не учитывать вынужденные встречи с Проционом по два раза в неделю.

– Вы что, спали?

– Да что ты такое говоришь?! – Шилла ахает, накрывая губы пальцами. – Совсем от рук отбилась?! Мы знакомились, Уиллоу, зна-ко-ми-ли-сь! Обедали, ужинали, разговаривали. Просто узнавали друг друга.

– Ну Слава Цидерде, – я облегченно выдыхаю, на секунду допустив мысль о том, что я могла бы быть дочерью этого жуткого типа.

– Как ты только могла подумать... – она шокировано качает головой и часто моргает, собираясь с мыслями. – Ладно, продолжим... Когда Уилл наконец вернулся, он стал... другим. Много злился, стал более эксцентричным и нетерпеливым. Поэтому я не решилась сказать ему о ребенке, подумала, что смогу сделать это чуть позже, когда он придет в себя. Но я так долго хранила наш с ним секрет, что не выдержала и рассказала обо всем Агате. Тогда-то я и узнала, в чем именно заключалось личное задание Уилла: он должен был связать себя узами верности с Правителем. Понимаешь? Он буквально связал себя, свои мысли и действия с ним. Он постоянно боролся с магией внутри себя, с магией, которая куда сильнее человеческих возможностей. Он вечно злился потому, что просто не мог выносить наш секрет, но... все равно каким-то образом хранил его. Я не хотела в это верить, но понимала, что вместе с этими узами пришел конец и нашим отношениям.

– Погоди, что это за узы такие? Это... странно. Типа брака?

– Как же грубо и неграмотно ты все исковеркиваешь, – Шилла морщит нос. – Но да, наверное, что-то вроде этого. Это было в новинку, никто не знал, что такое возможно и, когда Уилл отправлялся на задние, он и представить не мог, на что именно идет. Впрочем, так поступили со всей личной охраной Правителя.

– Что за ублюдок этот Правитель? А как же личная жизнь?

– В первую очередь его волновала собственная безопасность, что неудивительно. Он хотел быть уверенным в том, что никто из его близкого окружения не воткнет нож ему в спину.

– Он больной? Параноик?

– Он имел много врагов, – Шилла пожимает плечами и продолжает. – Выхода не было, я понимала, что рано или поздно Уилл сломается и расскажет Правителю о нас, а если бы узнали о тебе... боюсь представить, что было бы. В лучшем случае меня бы заперли в четырех стенах и сделали Проциона твоим новым отцом.

Я морщусь, представляя, как этот эволюционнированный из ворона мужчина называет меня дочкой и учит держать ложку в руках. Наверное, меня бы ещё назвали как-нибудь также глупо, типа какой-нибудь Проциониты младшей.

– Поэтому я пошла за советом к Агате. Как я уже сказала, она помогла перейти на эту сторону, но это заняло больше времени, чем мы рассчитывали... ты родилась и только через пару дней мы смогли совершить переход.

– А Правитель? Неужели ты сбежала? – В ответ Шилла насмешливо фыркает, как бы говоря: «ага, как же». Вскинув брови, молча требую ответ.

– Мы совершили сделку.

– Какую сделку? – щурю глаза, припоминая о том, что об этом говорили Агата и Рави. Но Шилла отмахивается, уворачиваясь от ответа.

– Это не имеет отношения к рассказу.

Ну вот, я буквально почувствовала как разгадка, словно песок, просачивается сквозь пальцы, теряясь в море секретов и тайн.

– А как ты скрывала свою беременность?

– Чары, что ж ещё? Я целительница, могу и замаскироваться, если нужно. Не задавай таких глупых вопросов, это меня расстраивает, – я поджимаю губы, смиряясь с очередной колкостью в свой адрес.

– Так значит мой отец... жив? – от этой мысли моментально скрутило живот и замутило, но одновременно с этим я чувствовала, наверное, что-то на подобии радости от возможности узнать родного отца. Или, хотя бы, просто увидеть его.

Но Шилла грустно качает головой и неожиданно шмыгает носом.

– На протяжение четырех лет Уилл пытался найти нас, но служба каждый раз мешала ему. Это выглядело даже смешно: когда он особо близок, его тут же вызывали, словно специально.

– Откуда ты это знаешь?

– От Арэтты, – вздыхает Шилла. – Она оказалась очень ранимой и нежной девушкой, мечтающей о любви, и, наверное, именно поэтому заметила нашу с Уиллом связь практически сразу. Ей не хотелось рушить наши отношения вынужденным браком, но... она ничего не могла поделать против собственного отца. На этой почве мы сдружились, а после, когда я уехала из Морезина, она помогала мне быть начеку.

– Но я не понимаю, отец ведь не был опасен, зачем надо было бежать?

– Он бы узнал о тебе, Уиллоу. И не смог бы скрывать твое существование так, как это было нужно. Слишком сильная преданность Дворцу и эти чертовы узы с Правителем, – грусть в голосе Шиллы сменяется злостью, её кулаки угрожающе сжимаются, но через пару секунд пальцы расслабляются вместе с глубоким вдохом.

– Впрочем, так и случилось. Однажды Уилл все-таки нашел нас. Точнее, тебя, – Шилла потирает виски, будто у неё началась сильная мигрень. – Я смогла вас найти лишь когда Уилл перешел в Морезин, но было уже немного поздно, вы наткнулись на бродячих демонов. Началась битва, Уилл против десятка этих тварей и маленькая ты за его спиной. Когда я увидела эту картину, то просто... испугалась. Я словно чувствовала, что скоро случится нечто плохое. Это было как предзнаменование, которое ощущалось буквально в воздухе, – Шилла ежится, но, несмотря на всю боль в голосе, не позволяет себе плакать. – Все происходило, как в замедленной съемке. Я не знала что делать и просто... просто наблюдала, как Уилл сражается, а ты стоишь в стороне и не двигаешься, будто окоченела. А потом ты просто... вспыхнула.

– В-вспыхнула? Я что, сгорела? Был пожар?

– Мозги твои сгорели, Уиллоу, – мама смотрит на меня как на идиотку, продолжая. – Ты сгорела в собственной магии. Наверное, так сильно испугалась, что не смогла себя контролировать. Я не знаю. Но это было даже страшнее, чем стая демонов. Я никогда не видела такой всплеск сил, словно всю планету на секунду окатила волна света, такого теплого и холодного одновременно... Диссонанс добра и зла во всем живом и неживом, вот что ты источала тогда. За одно мгновение все демоны, что были рядом с вами, исчезли. Вы с Уиллом остались одни. Лежали без сознания среди голых камней.

Я не двигаюсь. Все чувства разом набросились на меня, не давая мыслить трезво. Все в голове перемешалось, создавай шум, словно на телевизоре включили все каналы одновременно и сделали звук на максимум. Лицо матери стало размываться и я пошатнулась, не в силах удержаться на ногах. Шилла тут же хватает меня за плечи, помогая, но я сбрасываю её руки. Вранье. Все вранье. Вот в чем погрязла моя собственная мать – в огромным озере обмана. Нет, в целом гребанном Ниле из одной лишь лапши на уши и дурацких отговорок.

Всю свою жизнь я думала, что недостойна магии, что недостаточно сильна для неё, что просто никчемна, а Шилла позволяла мне так думать, зная, кто я на самом деле. Неужели ей было просто стыдно признать это? Признать, что её дочь навсегда потеряла магию еще в самом детстве. Что её дочь – одна из тех, кого презирают в её мире.

Из меня вырывается глупый булькающий смешок. Надо же, Сильнейшая ведьма прошлого поколения воспитывает Низшего Мага. Меня. Я – низший маг.

– Уилл, я понимаю, что ты чувствуешь... – Шилла снова пытается дотронуться до меня, но я скидываю её ладонь.

— Понимаешь? И что ты понимаешь? Потому что я нихрена сейчас не понимаю, кроме того, что ты врала мне всю мою долбанную жизнь!

– Не выраж...

– Ай, хватит строить из себя порядочную! Просто даже не смей сейчас что-либо говорить по поводу моей речи или внешнего вида, ясно? Это даже звучит как хренов полный абсурд! – Пальцы зарываются в корни волос, оттягивая их, и, наверное, со стороны я становлюсь похожа на психа. – Спасибо, что соизволила наконец отложить свою боль и подумать обо мне! Ну просто ахринеть, ты столько лет выдавливала из меня то, что просто физически уже невозможно! Каждый раз, когда ты говорила о том, что не чувствуешь во мне магию, ты знала, кто я на самом деле. Да ты блин отправила Низшего мага в хренову школу для ведьм! Чтобы что? Чтобы я смотрела на других и тешила себя бессмысленными надеждами?

– Я просто хотела, чтобы ты верила в себя и свои силы. Ты же знаешь, что человек запросто может откусить себе палец, но мозг его останавливает? Если бы ты знала, что Низшая, то сдалась бы в самом начале. Просто поставила бы бессознательный блок на свои способности.

– О, а щас то я колдую просто закачаешься, да?

– Твоя язвительность и обида мешают тебе понять, что я была права. Впрочем, я не сомневалась, что ты поведешь себя подобным образом.

– Конечно, я же необразованная дикарка, – я скалюсь, на что мама лишь тяжело вздыхает.

– Если ты хочешь услышать извинения, то их не будет. Я не считаю, что была в чем то не права. Все мои действия и бездействия были лишь ради тебя, и когда-нибудь ты поймешь меня.

– А ты не думала о том, чтобы дарить мне надежду через любовь и веру в меня, а не путем давления и вечных замечаний? – Я заинтересовано выгибаю бровь и пытаюсь успокоить поток сарказма и злости, пока внутри кипит целый чан из негативных эмоций. Не удивлюсь, если сейчас я снова «вспыхну», но на этот раз потеряю всё остатки здравого смысла.

– Я и так верила в тебя, Уиллоу. Больше, чем кто-либо. И мне жаль, что ты этого не понимаешь, – Шилла вздыхает, отворачиваясь, а я сверлю взглядом её профиль, на этот раз не произнося ни слова.

Мысли продолжают крутиться друг за другом в хаотичном хороводе, пока у меня не получается выловить одну из них, буквально самую важную и громкую. Как бы меня не интересовал мой новый статус ведьмы, я совершенно эгоистично забыла о сути этого рассказа.

– Ты не договорила. Что стало с... папой? – стараюсь не придавать этому слову особого значения, но получается как-то не очень. – Я же не убила его, да?

– Нет, но твоя магия просто... стерла его память. Очнувшись, он помнил все, кроме нас с тобой. Я подумала, что это шанс начать новую жизнь – и мне, и ему. Поэтому мы с Агатой отправились к Кругу Зеца, – я открываю рот, чтобы спросить об этом поподробнее, но Шилла предвидит вопрос, поясняя. – Это закрытое сообщество сильнейших магов-отшельников, которые помогают нуждающимся, если захотят.

– И в чем они помогли?

– Я попросила их убрать твою нить судьбы с клубка Морезина.

– А? Чего? – Нахмурившись, смотрю на Шиллу с полным недопониманием, а она в свою очередь качает головой.

– Ты вообще хорошо знаешь язык? Или в твоем лексиконе не задерживаются слова, где нет корня «хрен» и «долб»?

– О, я обязательно посмеюсь над этой шуткой, когда смогу вернуться в прошлое и забыть о том, что ты лгала мне всю мою жизнь.

Шилла поджимает губы, но продолжает рассказ:

– Они сделали так, чтобы в Морезине тебя не существовало до тех пор, пока ты не явишься туда по доброй воле. В таком случае чары спадут.

– Но на Земле все знают обо мне, почему они просто не могут рассказать?

– Каждый, кто знаком с тобой, переступив порог Земли, тут же забывает о твоем существовании. Но, вернувшись, снова помнят о тебе.

– Какая-то чушь. Такое вообще возможно?

– Это не чушь, а тяжелейшие чары. Их создали исключительно ради тебя. Это кропотливая работа больше полусотни человек.

Воздух застревает в легких и я захожусь в сухом кашле, переспрашивая:

– Сколько?

– Играть с разумом целых миров – не шутка, Уиллоу, а серьезная магия.

– Но разве те, кто хотели рассказать обо мне, не подозревали что-то странное, когда возвращались из Морезина?

– Главное, что они в любом случае не могли рассказать о тебе.

– Все слишком запутано. Неужели создавать такие чары было проще, чем просто скрывать меня? Тем более, как выяснилось, ты отлично врешь, – Шилла пропускает мою издевку мимо ушей, что немного ударяет по моему самолюбию.

– Это было безопаснее. Но, если бы не вышло, то я бы воспользовалась этим вариантом.

– А что насчет вас с Агатой? Вы то помните меня.

– Как и все родственники, которые знают о твоем существовании. Это магия крови, о тебе знают все, кому я могу доверять.

Я снова потираю виски, пытаясь сосредоточиться на вопросах.

– А как же Уильям? Что с ним стало?

– Уилл будто начал жизнь заново. Ушел с головой в работу, все-таки женился на Арэтте, стал главным советником Правителя. В общем, со стороны казалось, что он даже счастлив, – Шилла грустно улыбается и все-таки эмоции побеждают, когда на её глазах появляется пелена слез, которые мама тут же смахивает. – На одном из заданий он исчез. На поиски отправляли целые отряды, но спустя несколько недель смогли найти лишь его форму и обручальное кольцо.

Шилла шмыгает носом, яростно вытирая дорожки слез.

– Что это было за задние?

– Знаю только то, что оно было связано со стражами, – она кривит губы в отвращении и в моей голове словно щелкает важный пазл истории, но при этом несколько деталей все равно потерялось, не давая мне разглядеть картинку целиком.

– И поэтому ты так ненавидишь их? Считаешь, что стражи убили его?

– Конечно это были они. Кто ещё способен на подобное? – Шилла моментально злиться; от прежней печали не остается и следа.

– Ну, например, любой демон? – Вскинув брови, смотрю на Шиллу исподлобья.

– Он шел к стражам и он до них дошел, Уиллоу. Не знаю, почему ты так яро уверена в их доброте, но ты должна вбить это себе в голову: они варвары, неандертальцы, монстры. В них нет ничего светлого, ясно? Ничего. Именно поэтому, чтобы быть уверенной в твоей безопасности, мне пришлось пойти на чары нитей судьбы. Иначе бы тебя забрали в Гарденир и воспитали также, как этих бесчувственных чудищ, – словно в протест словам Шиллы, на сердце становится до ужаса тепло от мысли о том, что я могла бы учиться вместе с Рави и Озом. Возможно, я бы даже не была так бесполезна, как сейчас, да и Освальд был бы явно более благосклонен ко мне.

– Ты знакома хотя бы с одним стражем?

– А ты? – мама высокомерно выгибает бровь, и я морщу нос, оказываясь в тупике. – Они убили твоего отца. Не стоит их защищать.

– Но тело так и не нашли, как и свидетелей.

– Возможно, твой девичий подростковый разум пытается тешить себя фантазиями, что стражи – это просто плохиши с добрым сердцем. Или ты наивно ищешь во всем хорошее, что ещё более глупо. Но поверь мне, страшнее демонов бывает только нечисть в человеческой оболочке. Стражи прямой тому пример.

– Все твои слова упираются в то, что они плохие, а никакой почвы для этого я не вижу. Если хочешь убедить меня, то говори открыто, я больше не собираюсь слепо верить каждому твоему слову.

Я складываю руки на груди. Шилла сверлит меня злобным взглядом и на секунду мне становится страшно, что она просто запульнет в меня каким-нибудь убийственным заклинанием. Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, пока вокруг не раздается голос.

– Уиллоу, очнись. Давай же, Бэмби, ты до усрачки напугала нас.

Сердце начинает биться чаще, а по рукам бегут мурашки. Рави. Начинаю оглядываться, не понимая, откуда идет звук. Шилла с интересом уставилась вверх и только последовав ее примеру, я замечаю, что потолок перестал быть чисто белым и теперь переливается розово-фиолетовым цветом с черным градиентом на краях. Это было похоже на движущуюся сферу, живой организм или, если думать проще, залитый натяжной потолок.

– Или хотя бы очнись и забери свое погонное наследство в виде этого коричневого мешка меха. Иначе я пущу его на суп, Канзас, я не шучу.

Недовольный голос Освальда вызывает у меня фыркающий смешок, а цвета сферы становятся желто-оранжевым с голубыми вкраплениями.

– Ты начала просыпаться, кто-то пытается привести тебя в чувства, – голос Шиллы звучит таинственно, и она окидывает меня любопытным взглядом.

– Ты слышала? – Я пытаюсь сделать вид, что меня это не особо волнует, но на самом деле все внутри начинает трепетать в страхе.

– Нет, но у тебя очень интересная реакция, – Шилла указывает вверх, намека на сферу. – Это цвета твоей ауры. Они появляются, когда ты находишься на особо тонкой грани сна и реальности. Видеть их – то же самое, что читать открытую книгу. Если, конечно, знать нужный язык.

Шилла смиряет меня ещё одним загадочным, многозначительным взглядом, а затем тяжело вздыхает.

– Ты ещё не готова владеть той информацией, которую я тебе открыла. Я хочу, чтобы ты продолжала работать со своими силами, но боюсь, что теперь ты опустишь руки.

– Ну, что сделано, того не миновать, – я пожимаю плечами, борясь с желанием показать ей язык. Ну уж нет, теперь я все и знаю и смогу самостоятельно принимать решения, а не полагаться на советы матери.

– Не совсем, – неожиданно Шилла делает широкий шаг вперед и обхватывает мою голову руками прежде, чем я успеваю отступить.

– Что ты делаешь?! – Кричу, пытаюсь оттолкнуть, но все тщетно: ее руки продолжали крепко сдавливать мою голову.

В следующую секунду мой мозг будто начинает плавиться, становится очень жарко и хочется расчесать себе все лицо. Глаза Шиллы закатываются и она начинает нашептывать хриплым, словно чужим, голосом:

– Ты забудешь все до тех пор, пока не пробудишь свою магию. Запомни только мои предостережения насчет стражей. Продолжай практиковаться и знай, что я скоро вернусь.

Будто чувствую, как ее слова выцарапывают на коре моего мозга. Это так больно, что я не выдерживаю, и начинаю кричать. Но когда Шилла отпускает меня, вокруг становится тихо и прохладно. Я падаю на колени, смотрю в белый пол и проваливаюсь в него с головой.

***

В уши попадает приглушенный звон посуды. На животе лежит что-то большое и теплое. В воздухе пахнет морозной свежестью.

Распахиваю глаза, тут же садясь.

Пёс, устроившийся на моем животе, вскакивает следом, вылупившись на меня так широко, будто сам не мог поверить в происходящее.

Я в своей комнате. Из-за приоткрытого окна вокруг витает свежесть. Сделав глубокий вдох, хочу было потрогать свою голову, но моя левая рука оказывается прижатой к кровати. Опускаю взгляд, и тут же дыхание замедляется, если и вовсе не останавливается. Сердце начинает биться быстрее. На тыльной стороне моей ладони устроилась щека Рави, а его рука аккуратно устроилась на моем бедре. Он спал и я, как полная маньячка, просто вылупилась на него, испытывая полный восторг внутри.

В мыслях появляется Шилла, говорящая о том, какие стражи бесчувственные монстры, и я тут же выкидываю образ матери из головы. Монстры? Сейчас этот парень выглядит как самый настоящий ангел, а бесчувственным его можно назвать только на тренировках.

Неожиданно Рави хмурится и я задерживаю дыхание, боясь разбудить его. Какое-то время не двигаюсь, сканируя каждый миллиметр мальчишеского лица: от привычки хмурится меж бровей образовалась глубокая складка, а под глазами пролегают темные круги, свидетельствующие о вечном недосыпе. Осмелившись, я протягиваю свободную руку и мягко убираю челку, упавшую ему на глаза. Кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться ещё хотя бы раз, но я сжимаю их в кулак и поскорее убираю руку, переживая, что могу прервать его сон.

Глубоко вздохнув, отворачиваюсь к окну. На улице стемнело, а отключилась я ещё в первой половине дня. Перед глазами мелькает образ Шиллы, но вместо счастья от долгожданной встречи, чувствую лишь злость, обиду и раздражение. Правда, все никак не могу понять, почему? Неужели меня так разозлили ее слова по поводу стражей? Или, может, меня злит то, что мы потратили драгоценное время на ерунду? В голове будто зияет огромная черная дыра, которая не дает мне вспомнить что-то важное... что-то обо мне или... Охнув, прикладываю свободную руку ко лбу. Внезапная головная боль стала ужасно сильно трещать по мозгам, будто кто-то решил сделать мне лоботомию.

Наверное, мне нужно ещё немного отдохнуть после такого приключения в собственное сознание.

– Тук-тук, Канзас! – Я подпрыгиваю на месте, когда Освальд с ноги распахивает дверь в комнату и влетает внутрь с полным подносом еды. – О, наша Аврора проснулась! Эй, Принц Филипп, хреновый из тебя охранник, твоя спящая красавица уже давно в сознании! Эх, а я так надеялся, что она отчалила в мир иной.

Я взмахиваю рукой, шикая на Оза.

– Заткнись, идиот, он же спит! – Но было уже поздно, Рави вновь нахмурился и сжал руку на моем бедре, прежде чем открыть глаза. Мой же взгляд ежесекундно въелся в собственную ногу и, если он сейчас же не отпустит меня, то я просто взорвусь от счастья.

– Освальд, проваливай из моей комнаты, – часто моргая, бормочет Рави. Кажется, он уснул гораздо крепче, чем я предполагала.

– Да уж, – протягивает Оз. – Ты бы не заметил, даже если бы Канзас здесь окочурилась. Нужно было сразу идти спать, я же говорил.

Освальд с грохотом ставит поднос на комод и начинает разливать чай. Комнату в миг окутывает травяной аромат пряностей и мой живот издает жалобный стон.

– Рави, боюсь, Освальд не заткнется, – Положив руку поверх его ладони, слегка сжимаю её. – Может, тебе стоит пойти спать в свою комнату?

– Бро, советую тебе проверить свои причиндалы, мало ли что она успела сделать, пока ты спал.

– Заткнись уже, твой голос действует мне на нервы, – Рави открывает глаза, выпрямляясь.

– Мой голос очаровательно притягателен. Он словно создан для возбуждения, – Освальд хмыкает, а затем переводит взгляд на меня. – Эй, Канзас, а ты лучше предохраняйся от моих чар.

– Даже не представляю, каким образом, ведь ты весь такой возбуждающий, Освальд, – я кладу руку на сердце, разыгрывая драму, на что Оз пожимает плечами.

– Как ты себя чувствуешь? – Рави переводит тему, окидывая меня внимательным взглядом. Мои пальцы все ещё сжимают его ладонь и, заметив это, Рави не убирают руку, а лишь мягко улыбается уголками губ. Я делаю вид, что меня совершенно это не смущает и поправляю волосы, раздумывая над ответом.

– Все нормально, просто болит голова.

– Ты помнишь что случилось?

– Боюсь, я больше не смогу забыть этот урок вождения. Напомни мне никогда не соглашаться на участие в гонках.

– Боюсь, тебя даже посмотреть не пустят, не то чтобы участвовать, – Рави хмыкает, но улыбка почти сразу же спадает с лица и он становится серьезным. – Ты упала в обморок. Оз сказал, что твой организм истощен из-за нагрузок и нехватки нормального сна.

– Я не думаю, что это был обморок, – чуть помедлив, продолжаю. – Меня вызывали.

– Куда? На тот свет? – Освальд присвистывает, предлагая мне чашку чая.

– На разговор. Моя мама, – Оз дернулся, смотря на меня с новой волной подозрения. Хорошо, что я успела забрать чашку, прежде чем он передумал делиться со мной чаем. – Ничего такого, хватит делать из меня агента под прикрытием. Я не узнала ничего полезного, кроме как то, что с ней все хорошо, – вздохнув, делаю глоток горячего напитка и мигрень, кажется, немного отступает.

– Я же говорил, что есть способ связи, который проникнет сквозь нашу защиту, – шепчет Оз, покачивая головой. В ответ страж закатывает глаза.

– И больше ничего?

– Не знаю, не могу вспомнить, – пожав плечами, стараюсь оттолкнуть от себя странное предчувствие. Рави, сощурившись, пару долгих секунд вглядывается в моё лицо, но в конце концов кивает и просит у Освальда чай.

Мы ещё какое-то время разговариваем о предстоящей зиме, едим миндальной печенье, приготовленное Освальдом, и разговариваем о какой-то чепухе. Рави пересел на изножье моей кровати, а Освальд занял место на табуретки у окна. Время от времени перекидываясь едкими фразами, мы были похожи на самых настоящих старых друзей. На душе было спокойно и тепло, но где-то в глубинах подсознания я словно чувствовала, что что-то не так и совсем скоро все это кончится.

Но сейчас я просто смотрела, как Рави смеётся над очередной глупой шуткой Освальда и все мрачные мысли улетучивались сами собой.