начало
В тусклом свете ночника, пробивающемся из-под приоткрытой двери родительской спальни, каждая пылинка в воздухе казалась особенно отчетливой. Тишина давила на уши, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов в коридоре. Лили застыла у самой двери, вжавшись спиной в холодную стену. Сердце бешено колотилось, отбивая чечетку в ребрах. Снова под утро, снова эта крадущаяся поступь, снова страх быть застуканной. Словно вор, прокравшийся в чужой дом, она пыталась бесшумно добраться до своей комнаты, укрыться в безопасном коконе одеяла и забыться сном.
Лили знала, что родители не одобряют ее ночные вылазки. Они твердили про учебу, про здоровье, про то, что в ее возрасте нужно думать о будущем, а не о пустых развлечениях. Но ей было плевать. Школа – это скука смертная, будущее – это что-то далекое и абстрактное, а вот сейчас, здесь, в эту самую минуту, жизнь кипит и бьет ключом. И Лили не собиралась ее упускать. Эти ночные тусовки, встречи с друзьями, новые знакомства – все это было глотком свободы, кислородом в этом душном мире родительских ограничений.
Осторожно повернув ручку двери, Лили приоткрыла ее совсем чуть-чуть, чтобы проскользнуть внутрь. Каждый скрип половицы отдавался гулким эхом в ее голове, заставляя замирать от страха. Но стоило ей переступить порог, как ее надежды на тихий проход разбились вдребезги. Прямо перед ней, словно из ниоткуда, возникла огромная, темная фигура. Лили отшатнулась, чуть не вскрикнув от испуга. Она знала, кто это. Это всегда был он.
В полумраке коридора она едва различала черты лица отца. Но даже так Лили чувствовала его гнев, его усталость, его разочарование. Высокий, широкоплечий, с короткой стрижкой, едва тронутой сединой, он казался огромным и непоколебимым. Мужчина лет сорока с небольшим, с руками сложенными на груди, он выглядел внушительно и строго. Его черные волосы, обычно аккуратно зачесанные, сейчас были немного взъерошены, выдавая его долгое ожидание. На его лице застыла маска сурового осуждения. Его глаза, обычно такие добрые и любящие, сейчас горели холодным огнем гнева.
Лили замерла, как кролик перед удавом, почувствовав, как по спине пробежал предательский холодок. Сейчас будет скандал. Будут крики, упреки, угрозы. Она знала этот сценарий наизусть, но каждый раз он выматывал ее до предела, высасывая все силы. Лили просто молча прошла мимо него, опустив голову и стараясь не смотреть ему в глаза. В голове промелькнула слабая надежда, что мама спит и не слышит всего этого. Она обычно старалась не вмешиваться в их конфликты, но ее молчаливое осуждение Лили чувствовала еще сильнее. Знала, что мама волнуется, но не решается перечить отцу.
"Ты где опять шлялась?" - прогремел его голос над ее головой, заставив Лили вздрогнуть и невольно остановиться. В нем слышалась усталость, но за ней скрывалась ярость, готовая вырваться наружу. "Я тебе говорил: дома сидеть или выходить только до 23! Но не под утро!"
Лили промолчала. Спорить с ним сейчас – только подливать масла в огонь. Его аргументы всегда были одни и те же: учеба, мораль, будущая карьера. А ее – юношеский максимализм, жажда свободы и желание жить здесь и сейчас – он никогда не принимал во внимание. Ему не понять, что эти тусовки – это не просто пьянки и гулянки, это способ самовыражения, способ найти себя, способ быть частью чего-то большего.
Тихонько разувшись, Лили прошла в свою комнату, надеясь, что отец оставит ее в покое, позволит хотя бы немного поспать перед новым днем. Ей было ужасно стыдно, что она снова расстроила его, что он снова злится на нее. Но она ничего не могла с собой поделать. Эта потребность в свободе, в приключениях была сильнее ее.
"Я не закончил!" - крикнул он вслед, тяжело ступая за ней. Его шаги отдавались гулким эхом в коридоре, словно предвещая надвигающуюся бурю. Сердце Лили сжалось от страха.
В комнате Лили бросила сумку и телефон на кровать. Все тело ныло от усталости и недосыпа. Голова гудела от громкой музыки и выпитого пива. Ей хотелось просто упасть на кровать и провалиться в сон, забыть обо всем на свете. Но Лили знала, что сейчас ей не дадут спокойно уснуть.
Смирившись, Лили прос то легла на кровать, закрыв глаза и стараясь не слушать нотации отца, которые, казалось, не закончатся никогда. Его голос монотонно звучал над ней, укоряя, воспитывая, угрожая. Он твердил о том, что она позорит семью, что она губит свою жизнь, что он хочет для нее только лучшего. Лили старалась отключиться, провалиться в сон, чтобы все это поскорее закончилось. Она представляла себя на берегу моря, под ласковым солнцем, вдали от этого душного города и бесконечных нравоучений. Она мечтала о свободе, о приключениях, о настоящей жизни, о жизни, где она могла бы быть самой собой, без оглядки на чужие ожидания.
*
На следующее утро Лили проснулась около часа дня. Для нее это было вполне нормально, особенно после ночных гулянок. Сквозь плотно задернутые шторы пробивался яркий солнечный свет, напоминая о том, что на улице давно кипит жизнь. Тело вялое и разбитое, голова болела.
Лениво потянувшись, Лили надела тапочки и поплелась на кухню, чувствуя, как в животе предательски урчит от голода. Она надеялась, что после ночного скандала родители хотя бы оставят ее в покое, дадут немного передохнуть.
На кухне было тепло и уютно. Запах жареной картошки, тихий разговор мамы с отцом – все это создавало ощущение домашнего тепла и спокойствия, которое так контрастировало с ночным скандалом. Мама, как всегда, стояла у плиты, хлопоча над сковородкой. Ее суетливые движения, приглушенные звуки готовки – все это было таким привычным и успокаивающим. А вот отец сидел за столом, сосредоточенно рассматривая какие-то бумаги. На его лице не было и следа вчерашнего гнева. Он выглядел спокойным и умиротворенным.
Лили подошла к маме, обняла ее сзади и промурлыкала: "Доброе утро".
Мама тепло улыбнулась, обняла Лили в ответ. "Доброе утро, соня". В ее голосе не было ни упрека, ни осуждения. Лишь легкая грусть, которую Лили всегда чувствовала, когда видела ее уставшее лицо.
Лили села за стол, напротив отца, в ожидании обеда. Он, не отрываясь от своих бумаг, пододвинул к ней какой-то листок. Приглядевшись, Лили поняла, что это путевка, вернее, яркая рекламная листовка с изображением счастливых подростков, играющих в волейбол на берегу моря, и надписью: "Летний оздоровительный лагерь 'Солнечный'". Под надписью мелкими буквами было указано местоположение лагеря – где-то далеко за городом, в лесной глуши. Сердце Лили екнуло.
Лили недоуменно подняла голову на отца. "Это че?" Внутри нее закралось какое-то нехорошее предчувствие, ледяным комком сковавшее грудь.
Отец оторвался от бумаг и посмотрел на Лили серьезным взглядом. В его глазах не было ни капли сочувствия, только твердость и решимость. "На следующей неделе едешь в лагерь. Может, хоть там в порядок себя приведешь".
Внутри Лили все вспыхнуло от возмущения. Лагерь? После всего, что произошло? Они что, хотят избавиться от нее? Сослать подальше, чтобы она не мешала им жить своей спокойной и размеренной жизнью? Ссылка?
"Я не поеду никуда!" - резко выпалила Лили, чувствуя, как к горлу подступает истерика. Голос дрожал от гнева и обиды. "Мам, че за прикол?"
Мама, до этого молчавшая, опустила взгляд на сковородку, словно пытаясь найти ответ в шкварчащей картошке. Она явно знала об этом решении и, скорее всего, поддерживала его. Лили почувствовала себя преданной. Они обе, и мама, и папа, против нее.
Отец, не обращая внимания на ее протест, положил путевку Лили в руку. Его пальцы, сильные и загрубевшие, на мгновение коснулись ее ладони. "Возьми с собой кого-нибудь из друзей, чтобы не скучно было. И начинай собирать вещи". Его тон не терпел возражений. Это был приказ, который не обсуждался.
Лили была в шоке. Они действительно решили отправить ее в лагерь? На целое лето? Оторвать от друзей, от привычной жизни? Заключить в четырех стенах, чтобы она не мешала им своим бунтарским духом? Она чувствовала себя загнанной в угол.
Внутри Лили бушевал ураган. Ярость, обида, отчаяние – все смешалось в один клубок, готовый взорваться в любую секунду. Она не знала, что делать. Смириться и поехать в этот проклятый лагерь? Или бороться за свою свободу? Выбор был сложным, но Лили знала одно – она не сдастся без боя.