14
После физкультуры Милена поспешно переоделась, стараясь не встречаться взглядом ни с кем, особенно с Соней. Однако та не отходила от неё ни на шаг.
Когда они вышли из раздевалки, Софья осторожно взяла Милку за запястье, не причиняя боли, но не позволяя уйти.
— Можем поговорить? — её голос был тихим, почти умоляющим.
Монтанна колебалась. Часть её хотела вырваться и уйти, спрятаться за стенами равнодушия. Но другая… Другая устала тащить всё это в одиночку.
Она кивнула.
Кульгавая потянула её в пустой класс.
Дверь за ними закрылась, отрезая их от посторонних глаз.
Наступила тишина.
Кадетка стояла, скрестив руки, глядя прямо на Милену.
— Почему ты это делаешь?
— Сонь… — Милена устало опустилась на стул, провела рукой по лицу. — Давай не сейчас.
— А когда? Когда будет поздно?
Голос Софьи сорвался, она нервно передёрнула плечами.
— Ты не понимаешь… — прошептала Милка, сжимая ладони в кулаки.
Легавая сжала зубы, затем выдохнула и села рядом.
— Знаешь, — её голос стал тише, мягче. — Мне страшно за тебя. Я не могу делать вид, что всё нормально, когда знаю, что тебе больно.
Милена молчала.
— Я помню, какой ты была раньше, — продолжила Софья. — Живая, смелая… Ты могла спорить с учителями, защищать других, смеяться так громко, что тебя слышно было на другом конце коридора.
Монтанна горько усмехнулась.
— Эта девочка давно умерла.
Соня вздрогнула от этих слов.
— Нет. Она просто заблудилась. И я хочу помочь ей вернуться.
Глаза Милки вспыхнули гневом.
— Ты не можешь помочь, Соня! Никто не может!
Она вскочила, смахнув рукой учебники со стола.
Кульгавая тоже встала, но не отступила.
— Почему ты так упорно отвергаешь тех, кто хочет быть рядом?!
Монтанна стиснула зубы, сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
— Потому что я не заслуживаю этого!
Софья замерла.
В глазах Милены мелькнула боль.
— Ты серьёзно так думаешь?.. — Милка отвела взгляд.
— Я не знаю…
Тишина повисла между ними.
Софья сделала шаг вперёд и осторожно положила руку на её ладонь.
— Ты заслуживаешь заботы. Ты заслуживаешь любви.
Голос её был таким тёплым, таким искренним…
Милена почувствовала, как в горле застрял комок.
— Соня…
— Я не отступлюсь, слышишь? Даже если ты будешь отталкивать меня тысячу раз.
Слёзы жгли глаза Монтанны.
Она не помнила, когда в последний раз кто-то говорил ей такие вещи.
Кадетка сжала её ладонь крепче.
— Пожалуйста, не оставляй меня за закрытой дверью.
На этот раз Милена не выдернула руку.
Она просто стояла, позволяя теплу чужого прикосновения растопить лёд внутри.
И впервые за долгое время ей стало легче.
Время будто замедлилось.
Милена смотрела на Соню, не зная, что сказать. В голове была пустота, и только тяжесть эмоций давила на грудь, не давая дышать.
— Ты… не понимаешь, во что ввязываешься, Соня, — наконец прошептала она.
Софья мягко улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными.
— Мне не важно, во что. Главное — с кем.
Эти слова вызвали что-то странное внутри Милки. Словно замок, который она так долго держала на своей душе, вдруг дал трещину.
Она чувствовала, как предательски дрожат её пальцы, но Легавая не разжимала руки, не отстранялась.
— Я боюсь… — призналась Милена, даже не осознавая, что говорит это вслух.
Кульгавая чуть крепче сжала её ладонь.
— Чего?
— Быть ближе к тебе.
Слова слетели с губ прежде, чем Милена успела их осознать.
Соня широко распахнула глаза.
Но не отпустила.
— Почему?
Монтанна опустила голову, волосы скрыли её лицо.
— Потому что все, кого я подпускала, в итоге предавали меня или уходили.
Софья тяжело вздохнула.
— Я не уйду.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я уже сделала свой выбор, и в этом выборе есть ты.
Милена крепко зажмурилась.
Она не могла поверить, что кто-то говорит с ней так. Что кто-то вообще способен хотеть быть рядом с ней, несмотря ни на что.
Соня потянула её ближе и осторожно, медленно, заключила в объятия.
— Позволь мне остаться.
Милена сдалась.
Она уткнулась в плечо Софьи, впитывая тепло её тела, её запах, её голос, который звучал так искренне.
Руки дрожали, но она всё же обняла её в ответ.
И слёзы, которые так долго были заперты внутри, наконец, прорвались наружу.
Соня не говорила ничего лишнего.
Она просто держала её, пока та плакала.
И в этот момент Милка впервые за долгое время почувствовала, что больше не одна.
***
Прошло несколько дней.
Милена старалась вести себя, как обычно.
Но что-то изменилось.
Она чувствовала, что Соня теперь смотрит на неё по-другому. Более внимательно, более бережно.
Каждый раз, когда Милена ловила на себе её взгляд, в животе что-то странно сжималось.
— О чём задумалась? — спросила Женя, вытягивая ноги на стуле.
Милена резко очнулась и покачала головой.
— Ни о чём. — Женя прищурилась.
— Враньё.
— Тебе показалось.
Женя хмыкнула.
— Ну-ну. Но если ты начнёшь краснеть при одной её улыбке, я это замечу.
Монтанна едва не подавилась водой.
— Да иди ты, Шестёрок!
Женя рассмеялась, но больше не настаивала.
Милена пыталась себя убедить, что всё по-прежнему.
Но когда Соня случайно коснулась её руки в коридоре и тихо сказала:
— Не забывай, что я рядом,
…Милена поняла, что уже поздно.
Она изменилась.
Милена никогда не позволяла себе быть слабой.
Она привыкла прятать всё внутри — страх, боль, ненависть к себе. Любые эмоции, которые могли сделать её уязвимой, она запирала за толстыми стенами, что годами строила вокруг себя.
Но Соня… Кульгавая будто нашла в этих стенах трещину.
После разговора в пустом классе Милеа чувствовала себя странно.
Словно её разоблачили.
Словно кто-то впервые увидел её не той, какой она пыталась казаться — равнодушной, саркастичной, непробиваемой — а настоящей.
Раненой.
И это пугало.
Она не знала, что делать с этой мыслью.
Она боялась, что теперь Софья будет относиться к ней иначе. Что начнёт жалеть её.
Но на следующий день всё было… почти как обычно.
Кадетка смеялась над дурацкими шутками Жени, закатывала глаза, когда учитель физики задавал сложные вопросы, болтала с девчонками на перемене.
Но стоило её взгляду встретиться с Милениным, как в глазах появлялось что-то особенное.
Не жалость.
Не страх.
Тепло.
И это сбивало с толку.
Тяжесть внутри.
Но даже несмотря на это, тревога не отпускала Монтанну.
Боль не уходила.
По ночам она всё так же сидела в темноте, сжимая себя за плечи, будто пытаясь удержать себя в этом мире.
Она всё так же смотрела на бритву, чувствовала соблазн сорваться, почувствовать хоть что-то, кроме бесконечной пустоты.
Но теперь перед глазами вставало другое.
Соня, с её обеспокоенным взглядом.
Кульгавая, с её тёплыми ладонями, с её голосом, полным тревоги.
«Ты заслуживаешь заботы. Ты заслуживаешь любви.»
Милка зажмуривалась, ненавидя себя за то, что эти слова застряли у неё в голове.
За то, что где-то глубоко внутри ей хотелось в них поверить.
Но если она поверит…
Если она позволит себе привязаться…
Что будет, если Соня передумает?
Если, как и все, в итоге уйдёт?
Она ведь не переживёт этого снова.
Незнакомое чувство
Но чем больше проходило дней, тем труднее становилось игнорировать эти мысли.
Каждый раз, когда Соня дотрагивалась до неё — будь то случайный толчок в коридоре или лёгкое касание руки — внутри Милены что-то странно сжималось.
Ей хотелось оттолкнуть, сбежать, закрыться.
Но в то же время… хотелось задержаться в этом ощущении.
Когда Софья улыбалась ей, Милена чувствовала, как её сердце пропускает удар.
Когда она слышала её голос рядом, грудную клетку заполняло странное тепло.
Когда Кульгавая невзначай говорила: «Я рядом», ей хотелось верить, что это правда.
Что она действительно не одна.
____________________________
простите что пропала, учёба, и вме такое(