16.
Начало второго, солнце скрылось за облаками. Третий день я говорила себе, что выйду на улицу, но то погода меня не радовала, посылая дождь и ветер, то становилось так лень, что проще было лежать в кровати. Так начался и этот день, с запотевшим окном, едва открыв которое, в комнату ворвался стойкий запах гари и сожжённых листьев. Но больше нельзя было ждать. Я успела помыться и посушить волосы, оделась полегче, а то ещё спарюсь, и ступила за порог.
Улица встретила меня свежестью и бурыми клочками земли меж тротуаров. Лишь у детской площадки начиналась прошлогодняя трава, померкшая за зиму, утратившая всякую жизнь и яркость. Вроде как она добавляла зелени, но лучше бы её вовсе не было; песок у горки и то органичней смотрелся.
Мимо пробежали двое мальчиков с огромными синими рюкзаками, от которых школьники то и дело теряли равновесие, намереваясь примоститься на влажный песок. Они остановились у карусели, но, увидев на сиденьях лужи, двинулись к горке. И другие учащиеся шли неподалёку, прямо через мост над озером, что вёл к школе.
В детстве мне казалось это здание то ли замком, то ли крепостью, ведь по периметру возвышались трёхметровые стены с прорезями для слива воды, походившие скорее на средневековые бойницы. Я воображала себе, проходя у подножья, что вот сейчас выскочит арбалетчик с натянутым железным болтом и поцелится в утку над озером. А следом, из окон третьего и четвёртого этажа выскочит гарнизон с луками, станет на широкий подоконный парапет и приготовится к обороне.
Позже я смогла сама побыть этими воображаемыми лучниками и арбалетчиками, когда носилась по широкому коридору второго этажа и поспевала за десертом в столовую, точно в спешке приказано прибыть на плац; или же по узкому коридору третьего этажа, где мы плелись двумя колонами один за другим, иногда цепляясь рюкзаками, словно они были нашими луками, копьями и мечами, и останавливаться можно было только у лестницы или туалета. Были же времена.
Я проходила мост, и школа была прямо перед глазами. Незаметно для себя я услышала короткие крики. Зачастую на озере плавали только утки с выдрами, а голуби с воробьями редко заглядывали на набережную. Помнится, выходя из вестибюля школы, я порой пугалась стае голубей, что срывалась с подоконников и крыши навстречу бабушке с хлебными крошками. Тогда всё небо будто покрывалось серым полотном, солнце вмиг исчезало, и повсюду только и слышалось хлопанье крыльев с курлыканьем.
Вот только голуби так не звучат. Этот же крик был острый, резкий и требовательный. На парапете у высокого берега озера сидели четверо чаек. Они выглядели в точности, как на морских фотографиях, с чёрными лапами, сливающимися на фоне парапета, белыми тельцами с отблеском серого, и чёрными головками. И хотя я видела их не впервые, но здесь, в хороших тысячах километров от ближайшего моря, они были диковинкой.
Другие чайки летали над водой, поднимались ввысь, и тогда я поняла, что вокруг озера только и слышно их «ка-ка-ка». Они хватали сырные палочки прямо из рук школьников, успевая при этом воровать у голубей хлеб из-под клюва. Одна бабка, казалось, целенаправленно принесла три буханки, и чайки всё хватали крошки, хоть их рты и так были забиты до отвала. Кому-то всегда будет мало, сколько не давай.
Я пошла дальше, убегая от постоянного шума и наглости, меж стадиона и спортивной площадки. Солнце показалось за облаками, заставляя меня щуриться. Никогда не любила яркое солнце. Ещё и плащ захотелось скинуть, но я не стала, не хотела открывать голые руки. Вскоре подъедет автобус, а пока я глядела, как вдалеке, над озером, кружили чайки.
Melinda Dinix
Originally written 22.03.2024
by SashaStich