7.
Как Арсений и обещал, после ужина он налил подростку бокал шампанского. «Уж лучше пусть со мной и под присмотром, чем один где-нибудь под забором», — успокаивал себя мужчина. Антон согрелся и наелся, а алкоголь, хоть и в небольшом количестве, развязал ему язык. Сам того не замечая, парень выболтал много интересного о себе. Например, что он ни разу не был в отношениях, что боится физической боли, что почти не пробовал алкоголь, кроме пива, но после переезда в Питер пристрастился к курению. После последнего факта Арсений потребовал отдать ему пачку сигарет, как оказалось, почти полную. Он даже не был уверен, что у ученика они с собой, но попал прямо в яблочко. Шастун надул губы, но послушно отдал курево. Попов сразу же выбросил сигареты в мусорное ведро и предупредил, что не позволит парню гробить свое здоровье. И потом, есть много других способов расслабиться. — Например? — уточнил мальчишка. Учитель немного замялся, понимая, что не стоит школьнику говорить о том, что в маленьких дозах дорогой и качественный алкоголь вполне может расслабить. Заминку юноша понял иначе. — А, так я девственник, поэтому не трахаюсь, чтобы расслабиться, — пожал плечами Антон и, увидев вытянувшееся лицо мужчины, понял, что сморозил. Но поворачивать назад уже было поздно. — А Вы? Вы так расслабляетесь? — Бывает, — не стал скрывать Попов. Он решил не рассказывать, что в его понимании есть большая разница между «заняться любовью» и «просто потрахаться». В последнее время Арсений просто трахался, не испытывая каких-либо чувств к партнёру. Это потребность организма, не более того. Антон немного расстроился от такого ответа. Под шумок подросток вылакал вторую половину бутылки, которую открыл мужчина, и уже хотел долить остатки в свой бокал, но учитель его опередил и отставил шампанское в сторону. — Тош, для первого раза достаточно, — Шастун хотел снова надуть губы, но не успел, так как Попов обошёл стол и осторожно поставил парня на ноги. — Пора ложиться. Идём, покажу, где спать будешь, — Арсений снова взял подростка за руку и повёл за собой. Они пришли в просторную, но довольно уютную комнату. В целом всё вполне обычно — аккуратно расставленные вещи владельца, какие-то награды за заслуги перед школой и прочие мелочи. Удивили только фотографии мужчины, которые в черных рамках разного размера висели на стене. Все фото были черно-белые, сделанные в какой-то фотостудии. Парень подошёл ближе, чтобы лучше рассмотреть фотокарточки. — Я очень люблю фотографироваться, — с улыбкой пояснил Арсений, следуя за гостем, ведь его руку он так и не отпустил. — Понятное дело, Вы же красивый, — без злобы фыркнул юноша. — Ты тоже очень красивый, Тош, — тихо произнес мужчина и отпустил чужую руку, чтобы принести парню одежду для сна. Антон пялился на фотографии до тех пор, пока его щеки не перестали гореть от невинного комплимента. Красивый, тьфу! Он никогда не считал себя таковым. Обычный — более точное описание внешности по мнению самого Шастуна. — А что, мы спим вместе? — поинтересовался подросток, когда получил аккуратно сложенную одежду. Пахнет вкусно. — А один боишься? — усмехнулся Арсений, расстилая для гостя свою кровать. Хорошо, что с утра он успел поменять белье, будто чувствовал. — Не-а, — покачал головой подросток. Он хочет скорее переодеться и лечь, но не может, так как учитель всё ещё в комнате. Стесняется. До Попова не сразу дошло. — Я пошёл, буду в зале. Если что-то потребуется, то не бойся меня будить, ладно? Антон несколько раз кивнул, как болванчик, после положил одежду на кровать и подошёл к учителю, чтобы обнять его. — Спасибо, что приютили, — искренне поблагодарил юноша, уткнувшись тёплым носом в плечо мужчины. Арсению было противно от себя. Его обнимал светлый и невинный подросток, который видел в нем надежного человека, свою защиту. И вместо того, чтобы просто порадоваться тому, что он оказался рядом и смог помочь, мысленно Попов уже жадно целовал губы мальчишки, прижимал плотнее к себе, не позволяя отстраниться. — Арсений Сергеевич? — Антон обеспокоенно всматривался в синие глаза. — Да, что? — забвение спало с историка и он улыбнулся. — Это ваша комната, — громче повторил парень, — я могу лечь на диване или где скажете. — Я тебе уже сказал, что спать ты будешь здесь. Мужчина взял с собой одну подушку, плед и, пожелав спокойной ночи, оставил юношу одного. Он устроился в зале, где стоял диван, совершенно непригодный для продолжительного сна. Около часа Попов потратил на то, чтобы найти удобную позу, но так и не смог. А ещё организм требовал к себе внимание. Арсений ненавидел себя за свои желания. Но ведь всего разок можно? Он же не домогается гостя, а просто думает о нем. Убеждая себя, что ничего страшного в этом нет, учитель опустил руку под одеяло и накрыл ладонью свой член через ткань нижнего белья. В голове мужчина прокручивал образы пышногрудых красоток, с которыми когда-либо встречался, но всех их смог затмить несуразный мальчишка, который кусает губы, когда волнуется, смеется с каждой шутки историка и легко сжимает мужскую руку, когда учитель ведет его за собой. — Арсений Сергеевич? — шепотом позвал Шастун, стараясь тихонько открыть дверь в зал, где лежал хозяин квартиры. Попов едва успел вытащить руку из-под одеяла, мысленно благодаря парня, что тот не додумался включить свет. — Антон, что-то случилось? — мужчина приподнялся на локтях и сфокусировал взгляд на темном силуэте, который стоял в дверях и переминался с ноги на ногу. — Я не могу уснуть. И Вы, как я погляжу, — ещё вечером подросток отметил, что диван очень неудобный. — Что ты предлагаешь? — учитель приложил много усилий, чтобы в голосе не было слышно легкого раздражения, ведь собственный стояк всё ещё не давал покоя. — Ну, может мы, то есть Вы и я, ну как-то... — замялся Шастун, будто в один момент забыл все слова, которые узнал за шестнадцать лет своей жизни. С горем пополам мальчишка всё же изложил свою просьбу — хочет лечь вместе на одну кровать. Она большая, удобная, места хватит всем. Мужчина мысленно оценил возможные последствия. Если он останется спать на диване, то с утра не сможет разогнуться, и все выходные пойдут коту под хвост. Но если он сейчас пойдет в одну кровать с Антоном, то место потребуется минимум для троих: Шастуна, Попова и его стояка, которым такими темпами тот сможет сбивать звезды с неба. Интересно, парень оценил бы такой подарок?
— Ну и ладно, — обиженно фыркнул мальчишка и закрыл за собой дверь. Видимо, Арсений слишком долго взвешивал все за и против, юноша просто не дождался ответа. — Что я, подросток какой-то, — укоризненно сам себе сказал мужчина и, собрав плед и подушку, отправился в свою комнату, старательно прикрывая себя спереди. — Двигайся, — сказал Попов и улегся рядом. В темноте он не видел, что Антон довольно улыбнулся, но почувствовал, что тот послушно освободил место. В ночной тишине Шастун прислушивался к дыханию учителя. Тот дышал медленно и глубоко. Вдох — пять секунд, выдох — восемь. похоже на дыхательную гимнастику. Историк всячески старался успокоиться и со временем у него получилось. Потребность подрочить уже не была такой острой. — Арсений Сергеевич, а у Вас есть девушка? — мальчишка внезапно для себя задал вопрос, но почему-то очень боялся услышать ответ, вот только не понимал причину своего страха. Какое ему должно быть дело до личной жизни классного руководителя, который ещё и мужчина к тому же? — Есть человек, — осторожно подбирает слова Попов, — который не безразличен мне. Он как редкий цветок. Я могу лишь любоваться им со стороны, чтобы не мешать цвести. Понимаешь меня? — Более чем, — выдыхает подросток и поворачивается спиной к учителю. Всё предельно ясно. — Антош? — позвал мужчина, осторожно сжав плечо юноши. — Уже поздно, Арсений Сергеевич, я хочу спать, — холодно произнес Шастун. — Как скажешь, — историк отодвинулся на свою половину. — Спокойной ночи. В ответ тишина. Каждый думал о своем. Антон о том, что ему нужна губозакатывающая машинка, чтобы в следующий раз думать головой, а не влюбляться в первого встречного, который проявил по отношению к нему капельку заботы и внимания. А Арсений о том, что в свои тридцать успел повидать много цветов, но сейчас он нашел самый прекрасный из всех. И цветок этот был совсем рядом. Следующее утро прошло несколько напряженно, в основном из-за Антона. На все вопросы он отвечал коротко, делая развитие разговора невозможным. Списывая всё на плохое настроение из-за раннего подъема (хозяин дома сам просыпался в 8 и других будил), Попов оставил попытки разговорить подростка и включил телевизор, где шла какая-то юмористическая передача. Мальчишка несколько минут последил за происходящим, а потом снова вернулся к своему занятию — ковыряться ложкой в тарелке. Единственное, что Шастун попросил сам — возможность зайти в Вк со своего профиля. Арсений не отказал. Юноша сразу же написал Матвиенко, благо тот всегда отвечал оперативно, и они договорились съездить к Позову в Лен.область, чтобы забрать ключи и телефон Антона. Мужчина настоял на том, чтобы заказать такси своему ученику до Финляндского вокзала, откуда ходили электрички до Рощино. Спорить подростку сейчас очень не хотелось, поэтому он сдался почти без боя. Проводив парня, Попов вернулся в комнату, куда он поставил цветы. На душе было тоскливо, хоть волком вой. Не придумав ничего лучше, историк позвонил своему коллеге, чтобы пригласить того в гости на чай или что покрепче. Павел Алексеевич не отказал другу и под вечер приехал с закусками в виде нескольких видов сыра и вяленого мяса.Антон же вместе с Серегой приехали к Димке и протусовались за городом до самого вечера. В компании друзей Шастун немного отвлекся от своих мрачных дум. Парни ходили к заливу, фотографировались, а на ужин были накормлены шашлыком, который приготовили родственники Позова. Сытые и уставшие, они втроём вернулись в Питер практически ночью. Димке хватило одного дня для загородного отдыха.Антон был рад наконец оказаться дома. Остаток выходных (в школе была пятидневка) юноша провел за распаковкой коробок, уборкой квартиры, а после полночи по сети рубился с друзьями в игру. Годилось любое занятие, лишь бы меньше времени оставалось на обдумывание приятных сердцу юноши вещей.
***
Началась новая учебная неделя. Антон по возможности избегал общества классного руководителя и всегда старался выйти из класса первым, чтобы у того не было шанса попросить задержаться. Мужчина не понимал, что происходит с его учеником, а на любые попытки поговорить тот слишком ловко сливался, ссылаясь на постоянную занятость. К удивлению Попова, Воля спокойно отнёсся к увлечению друга несовершеннолетним мальчишкой. Шастун не был ребёнком и вполне мог принять решение сам, так что Арсению нечего сразу ставить крест на их возможных отношениях, но сначала нужно поговорить. На уроке русского Павел Алексеевич рассматривал Антона и пытался найти в нем что-то такое, что так зацепило его друга. Арсений Сергеевич — симпатичный молодой мужчина, ценитель прекрасного, обладатель хорошего чувства юмора, а также чуткий и внимательный человек. Он был горячим пирожком, заполучить который всегда было много желающих. Чем его так зацепил простой школьник — пока непонятно. — Шастун, давай к доске, — попросил Воля, открывая нужное упражнение в учебнике. — Переписываем текст, вставляем нужные буквы и знаки препинания. Всё как всегда, — совсем уж явных проблем с русским у подростка не было, но в последние несколько дней вся энергия уходит на компьютерные игры с Димой и Серегой, из-за чего учеба стала даваться тяжелее. Позов компанию друзей покидает до полуночи, а вот Матвиенко и Шаст рубились ещё несколько часов, соответственно, на уроках клевали носом и соображали медленнее, чем обычно. Антон встал и поплелся к доске. Взяв в руки мел, он начал переписывать предложения из учебников, по несколько секунд застревая в сложных местах.В класс тихо вошёл Арсений Сергеевич со стопкой тетрадей и, жестом попросив не обращать на него внимание, прошёл и сел за первую парту у окна — прям напротив стола Воли. — Шастун, это «а» или «о»? — уточнил учитель русского. Антон хотел обвести того вокруг пальца, написав что-то нейтральное между этими гласными, но и Павел Алексеевич не вчера родился. Подросток взглядом стал бегать по классу, прося помощи зала. И помощь пришла, как всегда от Димы, который губами показывал нужную букву. — Это «о», — наконец ответил мальчишка. — Тогда напиши её нормально, — покачал головой Воля, отвлекаясь на Попова. — Давай дальше. Пока учителя что-то тихо обсуждали, Шастун успел написать несколько предложений подряд. Воспользовавшись тем, что учитель русского отвернулся от доски, Антон стал водить пальцем по написанным словам, уточняя у Димы, где именно должны стоять запятые и какие буквы нужны. Всё это походило на шоу, где Позов всякими интересными способами пытается помочь своему другу, а Шастун жутко тормозит и не понимает, чего от него хотят. Арсений боковым зрением наблюдал за всем этим спектаклем, но вопреки профессиональной этике, старался привлечь к себе больше внимания коллеги, чтобы у Антона появился шанс исправить хотя бы несколько очевидных ошибок, которые видел Попов и о которых пытался сказать Дима. Старания Позова почти не оказались напрасными. Шастун немного запутался в запятых, но с грамматикой всё было хорошо.
— Можешь садиться, ставлю четыре с большим минусом, — Воля быстро поставил отметку в журнал. С довольной улыбкой подросток стёр за собой каракули с доски. — Одна голова хорошо, а две лучше, да, Шастун? — прокомментировал вслух Саша, недвусмысленно намекая, что сам парень у доски не справился бы с заданием. — Опа, Соловьёв, давно тебя не слышал, лети к доске, — Павел даже повеселел, так как доброволец сам собой нарисовался. Дожидаясь выхода ученика, он вновь отвлёкся на Попова и рабочие тетради, которые тот приволок с собой. Антон отправился на свое место, когда Саша пошёл ему навстречу, чтобы доделать упражнение, которое начал решать одноклассник. Шастун не удержался и ухмыльнулся почти в лицо юноше, который с кислой миной шёл к доске. — Это из-за тебя, — прошипел Соловьёв, встав поперёк прохода и не пропуская юношу к своей парте. — Нечего сидеть и каркать, ушлёпок, — на злое шипение перешёл и Шастун. — Слыш, я бы на твоём месте сидел на жопе ровно, пока пизды не дали, — в своей излюбленной манере Саша выставил лоб вперёд так, чтобы толкнуть им лоб одноклассника. — А хули сам сидел и тявкал, как собака? — не выдержал Антон и грубо схватил Соловьёва за футболку в районе груди. Тот не стал медлить и резко зажал одной рукой плечо парня, чтоб не вырвался, а вторую занёс для удара. — Эу, разошлись! — во весь голос заорал Матвиенко и подскочил со своего места, чтобы успеть поймать руку Саши и не дать ему ударить. Своим криком Серёга привлёк всеобщее внимание и не дал ссоре перейти в настоящую мордобойню. — Немедленно по углам, — прорычал Воля, сначала протискиваясь между одноклассниками, а потом стараясь оторвать Соловьёва от Шастуна, которой намертво в него вцепился. — Разошлись, я сказал! — Сука! — только и успевает крикнуть Саша, когда учитель русского силой вырывает его из рук второго боевого болвана. — Урод! — рычит Шастун и чувствует на своей талии чьи-то руки, которые настойчиво тянут его назад. — Вали обратно в свой Воронеж, тебе тут не рады! — Закрой рот, — успевает встрять Воля, пока не последовал ответ на предыдущее высказывание. Его ледяной тон поубавил боевой дух школьников, но окончательно злиться друг на друга они не прекратили. — Антон, успокойся! — повышает голос Арсений, продолжая крепко удерживать подростка. Не к месту Шастун отметил, что учитель физически гораздо сильнее. Только эта мысль помогла прийти в себя. — Чего не поделили? — спросил Воля, но никто из бравых петухов так и не признался. — Павел Алексеевич, прошу прощения за сорванный урок, — ледяным тоном произнёс Попов. — Шастун, Соловьёв, собирайте вещи и следуйте за мной. Классный руководитель дал школьникам несколько минут на сборы, а потом вывел из класса и повёл за собой по коридору, на лестницу и далее вниз до первого этажа, направляясь в подвальное помещение. Под ногами валялся мелкий мусор, а с потолка кое-где капала вода, как в пещерах. Было темно, из-за чего Антон немного отставал, боясь запнуться о какой-нибудь хлам. В подвале он был впервые. — Олег Петрович! — историк поприветствовал завхоза крепким рукопожатием. От того разило перегаром так сильно, что школьники невольно держали дистанцию. — Арсений Сергеевич, и тебе не хворать! — прокряхтел завхоз и поднялся со своего места. Это был седой, заросший щетиной мужчина пятидесяти лет. На толстых пальцах красуются выцветшие татуировки в виде перстней и колец. Так себе сотрудник для работы в школе. — У Вас есть работенка для двоих моих орлов? — спросил синеглазый мужчина, осматриваясь. — Может парты и стулья нужно куда-то перетащить или окна помыть. Только чтобы работали отдельно друг от друга. — Обижаешь! — всплеснул руками Олег Петрович и тут же подорвался. Ещё бы, его работу сейчас сделают два школьника за бесплатно. — Ты, лысый, поди сюда! — позвал пожилой мужчина Соловьёва. — В двух классах сделали ремонт, нужно ещё раз протереть парты и стулья от пыли, а потом помыть полы. Весь инвентарь уже там, кабинеты открыты, ключи тебе не нужны. Чеши, — распорядился завхоз. С максимально кислым лицом Саша поплелся к месту исправительных работ, не забыв злобно зыркнуть на Антона. — Теперь ты, — обратился он к Шастуну, вручая тому банку белой краски и кисточку. — Ноги в руки и бегом в каморку к физрукам: потолок побелить надо. — Что, прям в этом? — мальчишка кивком головы указал на себя, намекая, что он не в той одежде, в которой можно заниматься подобными работами. — Можешь взять мой рабочий халат, — щедро предложил завхоз, протягивая кусок тряпки, которая будто прошла войну и сама вернулась домой. — Воздержусь, — фыркнул Антон, забирая всё необходимое для побелки, чтобы побыстрее свалить из этого склепа. — Антон, подожди! — Арсений Сергеевич нагнал его практически у выхода. — Поговорим? — О чём? — О том, что произошло между тобой и Соловьёвым, — учитель внимательно смотрит на мальчишку. Юноша старался не пересекаться взглядом с учителем, потому что ему было больно. Он часто прокручивал в голове тот ночной разговор, в котором Попов говорит о том, что ему кто-то нравится. Как настоящий мазохист, Шастун смаковал эти воспоминания, намеренно причиняя себе боль снова и снова, хотя и старался первое время убежать от этого. — Не сошлись во взглядах на жизнь. Извините, мне пора работать, сегодня пятница, не хотелось бы тут торчать до ночи, — учитель понятливо кивнул и перестал допрашивать школьника. — Позже я зайду проверить, всё ли хорошо, — предупредил мужчина, на что услышал скупое «ага», после чего Шастун удрал. Ещё несколько минут после ухода подростка историк простоял перед выходом из подвала. Дураком он не был и прекрасно понимал, с какого момента их общение пошло по пизде, но боялся себе в этом признаться. Может быть это просто глупые выдумки и школьник его не ревнует? Вдруг у него реально какие-то проблемы, ведь мир не вращается вокруг Арсения Попова. От любой попытки поговорить мальчишка бежит, как черт от ладана, даже если этот разговор не касается той ночи.
Оставшиеся уроки историк провел без особого энтузиазма. Он редко давал много материала для самостоятельного разбора, но не в этот раз. Задав читать параграф и выделять важные моменты в тетрадях, учитель ходил по кабинету из угла в угол. Его поглощало ощущение, что что-то не так, а беспокойство мешало спокойно усидеть на месте. Когда прозвенел звонок с последнего урока, мужчина решил, что пора уже навестить виновников драки, «принять работу» и отпустить домой. Первым был Соловьёв, так как классы, в которых он работал, были ближе всего. Попов удивился, когда обнаружил чистоту в кабинетах. Предполагая, что школьник работал не один, учитель не стал выяснять детали и отпустил его домой. Остался второй. Стараясь не переходить на бег, чтобы не привлекать излишнее внимание, историк очень быстро добрался до спортзала, в котором отдельным помещением находилась каморка для хранения инвентаря и отдыха физруков. — Ах, Станислав Владимирович... Не надо... — Арсений застыл перед дверью. В одну секунду внутри него всё как будто заклокотало от злости и желания разнести каждого, кто посмеет прикоснуться к ЕГО Антону. Он не знал, что происходит, поэтому воображение нарисовало яркие картинки, из-за которых становилось больно и страшно. Не удосужившись постучаться, историк резко открыл дверь и ворвался в каморку, сразу же быстрым шагом подходя к физруку. — Что здесь происходит? — рыкнул мужчина и краем глаза заметил несколько интересных вещей. Первое — Шастун стоял полуголый, вжимаясь спиной в стену от страха или нежелания участвовать в том, что здесь происходит. Второе — Станислав крепко держит его одной рукой за плечо, не давай сопротивляться. Третье — второй рукой физрук сжимает кусок тряпки, которая странно пахнет. Ацетон? Картинка начинает складываться. — Да не дергайся ты, поросенок! — заорал Шеминов на неугомонного подростка. — О, привет, Арсений Сергеевич. Отмываю тут твоего заморыша, который на себя краски извел больше, чем на потолок, — поздоровался Стас, а после отвернулся, чтобы вернуться к своему занятию. Рука физрука продолжила грубо стирать краску вонючим раствором, оставляя после тряпки красные следы на светлой коже. Кожа у Антона и правда была нежной. Через плечо Шеминова подросток смотрел на историка так, будто его только что застали за изменой — со страхом и сожалением одновременно. — Мне больно! — внезапно дернулся Шастун, когда ткань особенно жестко прошлась по уже покрасневшему участку кожи. — Терпи, — физрук не обратил внимание на жалобу школьника, лишь сильнее сжал его плечо, которое уже побелело от захвата. — Он сказал, что ему больно, — холодно произнес Арсений, нагло пролезая между Антоном и Стасом, заставляя последнего отпустить подростка и отступить на несколько шагов. Мужчина закрыл школьника собой так, чтобы подобраться к тому было нереально, если не хочется получить от Попова. — Антон, собирай вещи, работа закончена, — скомандовал историк, не сводя взгляд со своего коллеги. Кулаки жутко чесались, хотелось заехать по морде тому, кто, не стесняясь, жадно рассматривал парня, который метался по небольшой каморке в поисках своих вещей. — Раздевался ты красивее, — подметил Шеминов и резко отступил на шаг, когда Арсений внезапно подался вперед. — Шевелись, — тихим рыком синеглазый поторопил юношу и едва не вытолкал его за дверь, когда тот закончил сборы. — Арсений Сергеевич... — начал Антон, чтобы попросить прощения за такую некрасивую ситуацию, в которой их с физруком застал классный руководитель. — Не сейчас, — огрызнулся учитель, и Шастун замолчал. В тишине они дошли до класса, где историк помог ученику привести себя в порядок и нормально уложить вещи, которые тот собрал в одну кучу. — Твоя идея снять футболку и работать полуголым? — холодно уточнил мужчина, когда подросток готов был идти домой. — Нет, — честно ответил тот. — Тогда почему ты разделся? — мужчина подошел к окну, чтобы подросток не видел сейчас его лица. — Не знаю, — тихо сказал Антон, понимая, что просто испугался напора физрука. — И вообще, какая Вам разница? — Да никакой, — бросил Арсений и тут же пожалел. Конечно, была разница! Какой-то упырь хитростью раздел Шастуна, а потом удерживал в углу и неоднократно делал больно, ацетоном пытаясь оттереть кожу. Большая разница! Попов услышал лишь громкий хлопок дверью. Вместе с этим хлопком в душе Арсения надломилась тонкая надежда быть подростку кем-то большим, чем просто школьным учителем.