Кто слабый?
Егор в который раз закатил глаза. Он уже минут десять спорил с упрямым существом, которое находилось в запертой ванной комнате. — Я же ещё не совсем свихнулась, чтобы шастать в таком виде перед малознакомым мужык... Мужчиной, — крикнула Ава, уставившись на своё отражение в зеркале. — Не, точно не выйду. Рубашка, любезно предоставленная Егором , была ей очень велика, доходила до середины бедра, а рукава болтались, как у мультяшного вечно грустного Ава. — Если я дам тебе брюки, ты в них запутаешься, и к простуде добавится ещё вывих или перелом ноги, — устало отозвался парень с кухни. — Не делай проблему там, где её нет. Ночью девочка здорово пропотела, её одежда нуждалась в стирке, а сама Ава — в горячей ванне. Только вот на этой квартире ничего из одежды, кроме выглаженных костюмов, у Егора не было. И теперь Ава напрочь отказывалась выходить ему на глаза в одной рубашке, пускай и в белье под ней. Всё равно. — Представь, что это платье, и выходи, — фыркнул блондин, заливая чай кипятком. — Иначе будешь завтракать холодное. Да уж, назвать приём пищи почти в три часа дня завтраком было весьма оригинально. Оба вымотанные и уставшие, они с девчонкой проспали почти весь день. И Егору с его обычно бешеным режимом такое, на удивление, очень даже понравилось. — Так, ладно. Не буду же я тут вечность сидеть, — пробормотала себе под нос Ава и добавила уже чуть громче, обращаясь к парню. — Я выйду, только отвернись на минуту. — Да я даже глаза рукой закрыл. Щелкнул замок. Послышались быстрые шаги куда-то в сторону дивана. — Всё, — донеслось до парня сзади спустя какое-то время непонятного шуршания. — Вот так хотя бы буду. Обернувшись, он несколько секунд правда пытался удержать серьёзное лицо, но потом просто не выдержал и прыснул в кулак. Перед ним посреди квартиры стояло нечто, с ног до головы обмотанное в плед, видно было только босые ступни и влажные после душа волосы, небрежно растрепавшиеся и закрывающие половину лица. — Ты похожа на промокшего цыплёнка, — широко улыбнулся Егор, вытаскивая из микроволновки уже дважды разогретую вчерашнюю пиццу. Ава со своим взглядом исподлобья и волочащимся за ней по полу коричневым клетчатым пледом действительно напоминала маленького птенца. Охренительно красивого птенца. Но об этом парень решил умолчать от греха подальше. Шарахнется ещё опять в ванную, поди потом вымани. — Пахнет вкусно, — девочка потянула носом, уловив аромат еды. Егор поставил на стол пиццу и подвинул чашку с чаем, набросав туда колец лимона. — Не знаю, насколько она съедобна, — он кивнул, приглашая Аву, и отодвинул свой стул. — Садись. Пицца оказалась очень даже ничего, судя по тому, как девочка уплетала её за обе щеки. Да и после трапезы никто из них не побежал обниматься с белым керамическим другом. — Хватит хлюпать носом, спрей на тумбе, — подсказал парень, промывая посуду под краном. Ава, наверное, раз в десятый громко шмыгнула и послушно поплелась за нужным флаконом. — Дурацкий насморк! — пробубнела она, морщась от ядрёного эвкалиптового запаха в носу.
*** *** ***
За окнами как-то быстро стемнело. Так бывает, когда утро начинается в два часа по полудню. Свет они не включали, было незачем, потому в квартире тоже царили сумерки. — Прямо дикость, — произнёс парень, потягиваясь на постели и краем глаза глядя на телевизор. — Мм? — не поняла Ава, поправлявшая в ванной свою постиранную толстовку. — Выходной среди рабочей недели. Даже как-то не по себе. Девушка появилась из дверного проёма, пересекла всю комнату и, остановившись у кровати, громко выдохнула: — Я понимаю, что доставляю чертову тучу неудобств, и что у тебя... — Разве я это сказал? — Булаткин смотрел на неё осуждающе. — Не сказал, но это очевидно, — повела плечом она. — Не всё то, что очевидно — правда. У тебя плохая привычка выдумывать проблемы. Или влипать в них. Последнее он добавил уже со снисходительной улыбкой. Ава стояла, не шевелясь, пару секунд, будто что-то обдумывая, а потом вдруг забралась в кровать прямо в своём коконе из пледа и уселась перед парнем, закрывая тому экран. Он, не ожидавший подобного, вопросительно вскинул бровь. — О проблемах. Есть одна нерешенная. И мне нужна твоя помощь. — Мне уже не нравится. Ну? — Я не очень хочу снова ехать в приют в полицейской машине на заднем сидении и в наручниках... — Ты была в наручниках? — перебил Егор. — Ты ведь говорила, что копы тебя просто вернули обратно. — Пф, конечно, была. Я же сопротивление оказывала. Лицо мужчины осталось неизменным, но он отметил про себя, что этот «цыплёнок» — целый омут с чертями, и он знает только, дай бог, чтоб хоть одну десятую из них. — Так вот, — продолжила девушка, — я тут придумала, как сделать так, чтобы меня не искали. Ты позвонишь в приют, скажешь, что я заболела и отлежусь пару дней. Только представиться нужно будет отцом какой-нибудь Лейлы , якобы моей подруги из соседней школы. Егор с минуту молча смотрел на неё. — Откуда в этой Тёмной голове такие идеи? — Тёмное в этой голове только волосы, — чуть улыбнулась она. — И не надо быть особо умным, чтобы догадаться, что меня ждёт, если я вернусь. — Поверить не могу, что это делаю, — покачал головой он, доставая мобильный. — Диктуй номер. Несколько длинных гудков. Голос пониже, немного покашливаний, до ужаса вежливый тон и вуа-ля — наставница с лёгким недовольством всё же согласилась, чтобы непутёвая Ава, так уж и быть, несколько дней побыла под присмотром родителей её несуществующей подруги. — Что? — удивлённо просил Егор, когда после окончания телефонного разговора сидящая у него в ногах Брюнетка не переставала смотреть на него, мягко говоря, с подозрением. — У тебя дар что ли такой? — не без восхищения протянула она. — Клянусь, на миг даже сама поверила. — Приму это как «бесконечное спасибо тебе, Егор », — ухмыльнулся он, возвращая телефон на тумбочку. Она резко поникла. — Я уже перед тобой в таком долгу, что спасибо даже произносить стыдно, — пробормотала, слезая с постели, — Извини, что отвлекла, смотри телевизор. Не буду мешать. Не успели её ноги коснуться пола, Егор ловко поймал её за руку и потянул обратно, заставляя повалиться вместе со своим пледом в кровать. — Температурила всю ночь. У тебя постельный режим, лежи здесь, — он, не обращая внимания на что-то нечленораздельное, доносящееся из-под кучи колючего покрывала, нащупал на тумбе рядом нужную ему вещь и протянул девушке, как только та высунула нос наружу. — Давай, меряй. Ты же теперь под присмотром как-никак. Ава молча ткнула градусник в рот, сдержавшись, чтобы не ответить что-то парню за его подкол. Где-то в переносице всё ещё оставалось неприятное давящее ощущение, а это почти наверняка говорило о том, что температура, хоть и не высокая, но держится.Молодой мужчина рядом, как ни в чем не бывало, смотрел в мерцающий голубоватый экран. Но она хорошо чувствовала его руку под своими плечами и почему-то боялась даже пошевельнуться. Краем глаза скользнула по его профилю, останавливаясь на остро очерченных скулах, легкой небритости и длиннющих ресницах. Прямо угольно черных. Бабы обзавидовались бы. Когда сигнал градусника запищал и Егор резко повернул к ней голову, отводить взгляд уже не было смысла. Слава богу, он не выдал ничего колкого на эту тему. Просто молча вытащил термометр из её рта. — Почти сто. Самое отвратительное состояние, — резюмировал он. — Голова наверняка болит. Поспишь? — Нет, — девочка вытащила из пледа одну руку, убирая с лица прядь уже почти высохших волос. — Там вон что-то интересное идёт, посмотрю. — Триллер, — блондин глянул в сторону телевизора. — Любишь такое? — Не люблю, но вот так, чтоб... — она запнулась, подбирая правильные слова. — Чтоб в кровати смотреть и не по расписанию, да ещё и не новости. В приюте такого не было. Так что... Ей не дали договорить, подтянули ближе под тёплый бок. Ава уставилась в экран и даже не пыталась отодвинуться. Ей было безумно уютно, она никогда не имела возможности такое испытать. Егор же лежал тихо, потому что хоть и засыпал в обнимку с девушками не один десяток раз, но чтобы в груди так тепло было и в пальцах покалывало — впервые. Когда через какое-то время его рука под головой Ава онемела и он хотел было немного иначе лечь, заметил, что девочка уснула, передумал, не стал тревожить. Только дотянулся до пульта свободной рукой, чтобы сделать телевизор тише.
*** *** ***
Он проснулся, когда за окном уже была явно ночь, и первое, что он почувствовал — холодная пустая постель рядом. Секунда, чтобы окинуть взглядом вокруг, и он заметил в темноте фигуру в белоснежной рубашке, сидящую за столом. Аве не спалось. Она не хотела будить парня, который тоже благополучно задремал под звуки вещающего что-то телевизора, он и так не выспался прошлой ночью, потому что возился с ней. Девушка аккуратно выбралась из кровати, вынужденно оставив свой плед, который за время сна оказался наполовину под Егором. Стараясь не шуметь, она заварила себе чай и устроилась на стуле возле батареи, согревая голые ноги и, словно кошка, довольно прижмуриваясь от пара, исходящего из чашки. — Всегда не спишь по ночам? — голос Егора раздался рядом из темноты неожиданно, блондинка едва не вылила на себя кипяток. Черт, и как он так ходит бесшумно вообще? — Не могу уснуть. Разбудила, да? — Нет, тоже, кажется, проблемы со сном, — отозвался он, направляясь к кухонным шкафам в полной тьме. — Ну, ещё бы, проспал пол дня, — она отпила из чашки. — Там в чайнике ещё кипяток. Будешь чай? Вместо ответа парень вытащил что-то из холодильника. Звякнула бутылка, и стакан на четверть наполнился коричневатой жидкостью. — У меня своё лекарство от бессонницы, — его губы растянулись в улыбке. — Как это ты вдруг решилась разгуливать без своей брони из пледа? Ава буквально кожей почувствовала его внимательный взгляд на своих голых ногах. Стало неловко. — Не рискнула вытаскивать его из-под тебя, — пролепетала она и поспешила сменить тему. — У тебя, кстати, телефон звонил. Дважды. «Любимая» было написано. Кажется, с темами у неё явные трудности. С одного больного да на другое. Ай молодец! — Мм, — протянул он, делая глоток, — Спасибо, что сообщила. — А зачем подписывать человека любимым, когда не любишь его? — вдруг спросила она, тут же прикусив себе язык за это, но было поздно. Рука мужчины замерла в воздухе, так и не поставив стакан на стол. Хорошо, что в темноте она сейчас не видела его лица. — Люблю. Слишком. Долгая. Пауза. И даже он сам это понимал. — Тогда почему прячешься от той, которую любишь, в квартире на окраине города? — у Авы не было тормозов. Вообще. Он хотел сказать что-то вроде «не твоего ума дело», но вместо этого получилось чуть иное. — Такие девушки, как она, это огонь, — он говорил тихо, но Аве это казалось оглушающе откровенным. — С огнём можно согреться холодной ночью. Но если надолго заиграться, то не заметишь, как сам окажешься в пламени. И этот же огонь выжжет тебя дотла. Понимаешь? Девочка, чуть погодя, неуверенно кивнула. Он не был уверен, что она действительно понимала, но мысленно поблагодарил, что больше ничего не спрашивала. Ава помыла чашку и подошла к окну, касаясь коленями горячей батареи. Егор где-то позади молча расправлялся с содержимым своего стакана. Глаза давно привыкли к темноте, потому она без усилий различила знакомую упаковку на подоконнике в углу. Рука сама потянулась и ловко выудила из пачки сигарету. Лежавшая там же зажигалка щёлкнула почти бесшумно, только на доли секунды искры отразились в стекле. — Немного свежего воздуха не помешает, — Ава повернула ручку, открывая окно, и ветер с улицы ударил ей в лицо. Холод пошел вниз, разгоняя по босым ногам мурашки. Она затянулась. Непривычно горчило. Эти сигареты были явно дороже тех, что могла себе позволить она. Ава медленно выдохнула дым в окно, надеясь, что увлечённый алкоголем Егор не заметит. Но он заметил. — Выбрось, — он словно из ниоткуда вырос за её спиной. — Детям нельзя.
Она резко развернулась к нему лицом, почти упираясь лбом в его подбородок. Но он не сделал ни шагу назад. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Я не ребёнок, — отчеканила, сведя брови. — А кто же ты? — блондин забрал у неё из пальцев сигарету, выкинул в окно и запер его. — Я взрослая, Егор. Он насмешливо вскинул бровь и склонил голову набок, глядя на неё сверху вниз, словно она сказала что-то забавное. Девушка вдруг забралась на подоконник, болтая ногами в воздухе. Теперь она была чуточку выше, почти наравне с парнем. — Я могу делать всё, что захочу, понимаешь? Жить, где захочу, спать, с кем захочу, гулять, где захочу. Я решаю за себя сама. Детям ведь такое не позволено, а я свободна от всех этих запретов. Егор улыбнулся: — Ну, точно ребёнок. Взрослость заключается не в том, чтобы спать со всеми, с кем захочется. Взрослые люди как раз потому и взрослые, что умеют ограничивать свои желания, умеют не поддаваться им. — Я умею, — серые, почти черные в ночной тьме глаза смотрели на него с вызовом. То ли так подействовала на него окружающая их темнота, то ли алкоголь оказался слишком крепким, но он вдруг сделал к ней шаг, теперь стоя прямо между её колен, немного наклонился, шепнув: — Да? Тогда не поддавайся. И коснулся губами её виска, оставляя влажный след. Сперва Ава подумала, что он просто хотел проверить её температуру, но когда его поцелуи опустились ниже по щеке, к скулам... Ох, Боже. Прикусил бьющуюся венку на шее под тонкой кожей.Он не касался её руками. Его ладони упирались в подоконник по обе стороны от её бёдер, но она схватилась пальцами за его запястья так, что наверняка останутся отметины от ногтей. Он легонько провёл языком по её коже снизу вверх и услышал рваный вдох. — Не поддавайся, бестолочь, — мурлыкнул он горячо, почти касаясь её губ. Она выдохнула его имя так, что у него пальцы побелели от того, как он впился в край подоконника, чтобы не впиться в неё. С ума сойти. Он ещё почти ничего не сделал, а она уже сдалась. Маленькая же совсем. Плавится от одних только ласк. — Чшш, — он мягко отстранился от её лица. — Умеет она, как же. Егор слышал, как она громко дышит ртом, уткнувшись лбом ему в плечо. Сгорает от стыда сейчас, наверное. Она не отстранялась, а он не спешил отходить. — Не делай больше так никогда, — нарушив тишину, попросила она, будто бы не своим, внезапно осипшим голосом и соскользнула с подоконника на пол, исчезая у парня за спиной. Он остался стоять на месте. На него из ночи смотрели своими пустыми глазницами окна соседних домов. Он хотел показать ей, насколько она слаба перед своими желаниями, но оказалось, что перед ними чертовски слаб он сам.