Глава 18.
Элиана
Смерть. Что она вообще значит?
Где проходит граница между жизнью и её отсутствием? Это резкий миг, вспышка боли, мгновение, в котором всё заканчивается? Или это процесс, медленный, неумолимый, похожий на угасание старой лампы, которая дрожит, прежде чем сгореть окончательно?
Меня всегда интересовал этот вопрос.
Смерть — это конец или всего лишь переход? Мы исчезаем, становимся ничем, или превращаемся в нечто новое, пусть и непознанное? Все говорят о свете в конце тоннеля, но никто не говорит, что после него. И если ты смотришь в этот свет, понимая, что можешь ступить в него, но всё ещё стоишь на грани, что это значит?
Я думала, что боюсь её. Думала, что буду бороться до последнего, цепляться за жизнь, даже если всё внутри меня будет кричать, что пора отпустить. Но когда этот момент приходит... ты удивляешься тому, насколько он тихий. Насколько естественным кажется шаг в неизвестность.
Но среди этой тишины раздаётся звук.
Далёкий, смутный. Он доносится словно из-под воды, сначала неразборчивый, но всё равно родной. Он звучит тревожно, он зовёт, а меня к нему невообразимо тянет.
Я не знаю, чей это голос. Но я люблю его.
Я не понимаю слов, но чувствую боль, которая в них прячется. Чувствую отчаяние, которое сжимает моё сердце.
"Вернись ко мне».
Или мне просто кажется?
Я не знаю, действительно ли этот голос существует или это лишь отголоски жизни, которую я оставляю позади. Но он звучит настойчивее, ярче. Он не хочет отпускать меня.
А потом перед глазами вспыхивает белая вспышка.
***
Flashbacks
Элиана.
Отец шёл на меня с угрозой. В его глазах был сумасшедший огонек, а я даже не дёргалась, я приняла свою судьбу. Я больше не боялась.
Казалось, до моего прихода он выпил алкоголь. Больше, чем нужно, потому что его походка была шаткой.
— Ты разочаровала меня, Элиана.
Я усмехнулась и не отводила от него взгляд, а затем процедила:
— Пошел ты.
Секунда. Взмах руки. Пощечина
Я не произнесла не звука, но было больно, а это только начало.
— Повелась с этим мальчишкой-футболистом, а теперь ещё и устраиваешь скандалы в школе из-за него? — его голос был наполнен ядом, переплетающимся с хрипотцой выпитого алкоголя.
Я все еще не отвела взгляд.
Я не боялась.
— Я предупреждал тебя! — он закричал так резко, что у меня невольно дёрнулся глаз, но я не сделала ни шага назад.
А потом удар.
Глухой, тяжёлый, со всей силой, на которую он был способен. В висках зазвенело, мир качнулся, и я поняла, что падаю. Пол оказался твёрже, чем я ожидала.
Слишком знакомое ощущение.
Острая боль пронзила висок, а в ушах раздался тревожный звон. Он продолжал что-то кричать, но слова терялись, сливались в шум.
Секунда, две... я попыталась подняться, но только смогла перевернуться на спину, уставившись в потолок.
Знала ли я, что это конец?
Не уверена. Но я его не боялась.
Удар за ударом. Тело болело, но я переставала что либо чувствовать.
Я слышу хруст — не понимаю, это мои кости или мебель, о которую я ударяюсь, когда он снова бросает меня на пол.
Кровь. Красные капли на его белой рубашке. Размазанные пятна на руках. Моя? Или его? Какая теперь разница?
Я слышу, как он что-то говорит. Его голос всё дальше, глуше, но удары не прекращаются. Я больше не чувствую боли, только усталость. Всё тело горит, но я больше не сопротивляюсь.
Вот и всё.
Где-то вдалеке шум. Громкий. Слишком громкий. Голоса? Или это у меня в голове?
Я хочу закрыть глаза. Пусть всё закончится.
Резкий толчок.
Отец отлетает в сторону, и я слышу громкий грохот — что-то падает, раздается треск. Кто-то кричит. Громко, разъяренно. Я не понимаю слов, но чувствую ярость, что разливается по комнате, как электричество перед грозой.
Я пытаюсь вдохнуть, но воздух выходит рваными, слабыми звуками.
А потом... руки.
Мягкие, дрожащие, они осторожно касаются моих плеч, лица. Пальцы зарываются в мои волосы, поглаживают.
— Нет, нет, нет... Боже, Элиана... — женский голос, полный слез.
Эти руки похожи на мамины. Может, она наконец то пришла забрать меня?
Я хочу сказать ей, что я так устала. Что я просто хочу поспать.
— Не закрывай глаза, слышишь? Держись, пожалуйста... — голос срывается, наполняется болью, а я не понимаю, почему ей так грустно.
И тут меня подхватывают. Чьи-то сильные руки бережно прижимают к себе, удерживая моё тело, словно я могу рассыпаться в любой момент. Тепло.
Запах знакомый. Родной.
Пальцы пробегаются по моим волосам, по щеке.
— Останься... — голос дрожит, полон отчаяния. — Останься со мной, пожалуйста, язва.
Я хочу ответить. Хочу сказать, что не знаю, смогу ли, но теряю сознание.
***
Ламин.
Мы ворвались в дом, как ураган. Я, Лаура, Дани.
Первое, что я увидел, — кровь.
А потом её.
Элиана лежала на полу, её худенькое тело было свернуто в комочек, а рука... Чёрт, её рука... была согнута в неестественном положении.
Я застыл.
Лаура закричала и бросилась на кого то с кулаками, но Дани подхватил ее за талию и не дал закончить начатое.
И я увидел его.
Этого ублюдка.
Он стоял над ней, тяжело дыша, его кулак всё ещё был сжат.
Я сорвался с места.
— Чертов ублюдок! — рявкнул я, отталкивая его назад. Он пошатнулся, ударившись о стену, но тут же выпрямился, взглянув на меня зло, но... в его глазах мелькнул страх.
— Ты ещё кто такой, чтоб...
Я не дал ему договорить — мой кулак врезался в его челюсть
— Не узнаешь?
Глухой удар. Он зашатался.
Но я не остановился.
— Она твоя дочь! — ещё один удар. — Ты доводишь ее до полумерти второй раз, бесхребетный трус! Что насчет того, чтобы ударить кого то, кто тебе по размеру?
Он рухнул на колени, держась за разбитый нос, но почему то рассмеялся, а это выбесило меня еще больше.
— Ты понятия не имеешь, во что лезешь, мальчик.
— Ламин, хватит! — Ольмо схватил меня за плечи и дёрнул назад. — Надо помочь Элиане, а не тратить время на него! Дэн уже подъезжает, звонит в полицию и скорую!
Я тяжело дышал, но повернул голову и...
Увидел Лауру.
Она сидела на полу рядом с Элианой и дрожащими руками прижимала платок к её губам, по которым стекала кровь.
Я упал на колени рядом с ней, не чувствуя ни боли, ни страха — только ледяной ужас.
— Язва...
Я осторожно убрал с её лица липкие от крови волосы, обнажая её побледневшие черты.
— Не закрывай глаза, слышишь? — мой голос дрожал, я даже не пытался это скрыть.
Она чуть дёрнула уголком губ, но веки уже опускались.
— Нет, нет, чёрт, Элиана, смотри на меня!
Рядом всхлипнула Лаура, сжав её руку в своих ладонях.
— Ты сильная, слышишь? Держись... Пожалуйста...
Дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвался Дэн.
Он застыл на пороге, его глаза расширились от ужаса.
— Боже...
Его взгляд метался между окровавленной сестрой, мной и Лаурой, которая беззвучно плакала.
— Скорая уже на улице, — прохрипел он, бросаясь к нам.
Я не раздумывал. Подхватил Элиану на руки, прижимая её к себе так, будто мог удержать её в этом мире силой собственной воли.
— Останься... — прошептал я ей в волосы, не зная, слышит ли она. — Останься со мной, пожалуйста, язва.
Она была такой лёгкой, слишком лёгкой... как будто могла раствориться в воздухе в любую секунду.
— Чёрт, быстрее, — Дэн оглянулся на Ольмо, который всё это время стоял возле её ублюдка-отца, не давая ему ни шагу сделать.
— Я прослежу, чтобы он никуда не делся, — твёрдо сказал Ольмо, глядя на него с ненавистью. — Вы едьте с ней.
Я прижал Элиану крепче и, не оглядываясь, вынес её из этого проклятого дома.
В голове моей была только одна мысль:
Как? Как можно тронуть ее хоть пальцем? Как можно смотреть в ее красивые голубые глаза и хотеть обидеть ее, а не защитить от всего мира?
И как, черт возьми, я это допустил?
***
End Flashbacks
***
Я очнулась медленно, как будто пробираясь сквозь густой туман. Всё тело болело, каждая мышца, каждый сантиметр кожи ныл тупой, ноющей болью.
Я попыталась вдохнуть глубже — грудь сдавило, и воздух застрял в горле.
Где я? Что случилось?
Голова пульсировала, мысли путались. Я моргнула несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд на белом потолке. Запах больницы ударил в нос — антисептики, лекарства... кровь.
Кровь.
Всё нахлынуло сразу — обрушилось тяжелой лавиной.
Отец. Его разъярённое лицо. Взмах руки. Удар. Боль. Кровь на полу, тёмные пятна перед глазами...
Я не умерла.
Я жива.
А это значит... это значит, что мне снова придётся вернуться в кошмар. Домой. К нему.
Дыхание сбилось. Паника поднималась изнутри, словно волна, затапливая всё разумное. Если он не убил меня тогда — сделает это, когда я вернусь.
Но вдруг я заметила движение.
Чуть повернув голову, я увидела его.
Ламин.
Он сидел прямо на полу, опустив голову на край моей койки, его дыхание было ровным. Он спал.
Я замерла.
Он здесь. Он рядом.
Я осторожно подняла руку — каждый жест отзывался болью — и провела пальцами по его волосам. Они были мягкие, чуть растрёпанные. От него пахло чем-то знакомым... теплом, домом.
Ламин вздрогнул во сне, потом резко вдохнул и приподнял голову.
Наши взгляды встретились.
Секунду он просто смотрел на меня, словно не веря, что я действительно проснулась.
А потом его лицо исказилось от облегчения и боли одновременно.
— Ты очнулась, — голос охрипший, сдавленный. Он быстро моргнул, будто отгоняя сонливость, и сел ровнее, всё так же не отводя от меня взгляда.
Я попыталась сказать что-то, но горло пересохло. Вместо слов сорвался слабый хрип.
Ламин тут же потянулся к тумбочке, налил воды в пластиковый стакан и поднёс к моим губам.
— Пей, язва, — тихо сказал он.
Я сделала пару осторожных глотков. Вода показалась ледяной, но приятной.
Он убрал стакан и снова посмотрел на меня. Глаза у него были уставшие, красные — он явно не спал уже долго.
— Ты напугала меня до чёртиков, — наконец выдохнул он.
Я хотела усмехнуться, но боль скрутила рёбра, и я просто тихо выдохнула:
— Прости.
Ламин нахмурился, кулаки сжались, мне показалось, что он на меня злиться, но потом он сказал:
— Это ты прости меня, — его голос звучал низко и уязвимо, как будто весь мир обрушился на него. — Я сразу не понял. Я думал, ты просто ушла и оставила меня. Я даже не знал, что происходит. Только злился и пытался забыть тебя. Я должен был догадаться. Синяки, страх его реакции, все было прямо у меня перед лицом.
Я ощутила, как его ладонь слегка касается моего запястья, его прикосновение было теплым и уверенным, как будто пытался передать мне всё, что чувствовал, словами, которых было слишком мало.
— Прости, что не был там, когда ты нуждалась в помощи, — продолжил он, сдерживая голос. — Я не знал, что ты... что ты переживаешь всё это.
Я пыталась улыбнуться, но на губах только промелькнуло слабое движение.
— Ты ничего не должен был мне... — я тихо произнесла. — Ты был рядом, Ламин. Оказался рядом в тот момент когда это было нужно больше всего.
Его глаза наполнились горечью, и он сжал мои пальцы, будто ища утешение.
— Прекрати, — тихо сказала я.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Что прекратить?
— Винить себя. Ты не виноват. Я пыталась защитить тебя от этого всего.
Он зажмурился, как будто мои слова доставляли ему боль.
— Это я должен был защитить тебя.
Я покачала головой и погладила его щеку, на которой проступала щетина.
Я осторожно подняла взгляд и спросила тихо, почти шепотом:
— А... что с отцом?
Как только эти слова сорвались с моих губ, я почувствовала, как внутри что-то сжалось. Я не могла не думать о нем. Он был той самой тенью, от которой я не могла избавиться, но все же не хотела знать, что с ним теперь. Ужас наполнял меня от одной мысли, что он еще где-то рядом.
Ламин, казалось, подбирал слова, но тишина в комнате вдруг нарушилась, когда в дверь постучал Дани. Он вошел, и его лицо немного расслабилось, когда он увидел, что я проснулась. С мягкой улыбкой он подошел ко мне и, не сказав ни слова, поцеловал меня в лоб, совсем как старшие братья целуют своих сестер. Он переживал за меня. Они все.
— Не переживай, Эли, — сказал он спокойно, садясь рядом и немного вздохнув. — Мы подали на него в суд. Мы с Лаурой будем бороться за опеку. Он теперь под наблюдением полиции. Это будет сложно, у него много денег и влияния, даже если его посадят, это займет время, но мы не отпустим его. Мы будем бороться до конца.
Он замолчал на секунду, а затем продолжил, как будто принося мне какую-то форму утешения.
— Пока что временную опеку дают Дэну. Мы будем делать все, чтобы тебе было безопасно, Эли. Ты не одна, обещаю. Ты не одна.
Они собирались взять надо мной опеку. Они, люди которые так недавно появились в моей жизни и так тепло меня приняли.
Слова Дани были как надежда, как спасительный круг. Я знала, что они сделали все, чтобы помочь мне, но все равно в голове оставалась пустота и чувство страха. Неизвестность не отпускала меня, но сейчас, хотя бы на мгновение, я почувствовала, что с ними все будет иначе.
— Где Лаура? А Дэн? — спросила я, все еще сжимая руку Ламина.
— Лаура спит в коридоре, как и твоя подруга... Изабель, кажется? А Дэн перевозит твои вещи к нам.
— К вам? — удивилась я.
Дани кивнул.
— Его квартира маловата для вас двоих и мы согласовали, что ты будешь жить у нас до решегия суда. Надеюсь, что и после.
Внутри меня было много эмоций — благодарности, растерянности, неуверенности. Я чувствовала, как мое сердце постепенно возвращается к жизни, несмотря на все пережитое. Я все еще не могла поверить, что эти люди, Дани, Лаура и Ламин, готовы бороться за меня. За меня, как за родного человека, несмотря на то, что я была чужой. Словно я наконец-то оказалась в месте, где мне можно быть просто собой, без страха и боли.
Я снова посмотрела на Дани, потом на Ламина, и сердце стало теплее. Они не отпустят меня. Я не буду одна. Эти мысли дарили мне силу.
— Знаешь, — тихо сказала я, с трудом улыбаясь, — я бы сейчас обняла тебя, Ольмо. Но, извини, я немножко не в форме. В следующий раз.
Дани, услышав мои слова, не удержался и посмеялся. Его смех был как теплый луч в этой темной реальности. Я ощутила, как легкость снова проникает в атмосферу.
— Она снова с нами, — проговорил он, и, не дождавшись ответа, тихо рассмеялся. — Ты в порядке, Эли.
Ламин, наблюдавший за нами, наконец, произнес с шутливой интонацией:
— Рад, что ты еще можешь шутить, — его голос был искренним, и я поняла, как сильно он ценит, что я пытаюсь держаться.
Как только его слова улеглись в воздухе, дверь в палату открылась, и в проеме появилась сонная Лаура. Увидев меня, она сразу оживилась и, несмотря на свою усталость, быстро подошла ко мне.
— Эли, ты в порядке? — спросила она, почти не сдерживая слез. Я почувствовала, как она меня обнимает, сжимая в своих руках, и я тоже крепко прижалась к ней, ощутив, что все, что пережила, стало немного легче. — Ты в безопасности. Боже, я так переживала. Ты даже не представляешь, как я боялась потерять тебя.
Я не смогла ответить ей словами, только тихо кивнула, чувствуя, как слезы начинают катиться по щекам.
Это была она. Это ее руки я сочла за мамины.
Мы все были переполнены эмоциями, но я не чувствовала страха. Здесь, среди этих людей, я наконец-то почувствовала себя нужной и любимой. А потом тут же вспомнила, что я Элиана Делон.
— Я тебя тоже люблю, но ты уже сейчас меня задушишь, — усмехнулась я.
— Так тебе и надо, коза! Я зла на тебя, но выговорюсь позже, потому что не хочу чтобы ты умерла от передоза моих нотаций сразу после того, как ускользнула от смерти.
***
Ночь опустилась на город, и в больничной палате царила тишина. Элиана уже несколько раз пыталась уснуть, но сон никак не приходил. Вся эта усталость, смешанная с переживаниями, не давала ей покоя. Я сидел рядом, на стуле, не зная, должен ли сто то сказать. Но она вдруг повернулась ко мне и сказала тихо, почти робко:
— Ложись рядом со мной.
Я не мог ей отказать. Аккуратно поднялся с места, немного стиснув зубы от боли в спине, и потихоньку присоединился к ней. Мы теснились на её койке, я старался не мешать, боялся, что сделаю ей больно, но каждый её вздох ощущался в груди. Всё было так хрупко и нежно, как будто каждый наш момент был чем-то вроде чуда. В комнате было темно, только свет ночного фонаря за окном мягко освещал её лицо, а она продолжала лежать, обняв подушку, с глазами, полными усталости.
Сегодня её навещали Изабель, Дэн и даже Марси с Пау. Все они по-своему пытались утешить её, а я сидел здесь, как в тени, но каждый из них, даже если и поддерживал её, как мог, знал, что в этой комнате не было никого ближе меня.
Я усмехнулся себе под нос. Почему-то, на фоне всего происходящего, я почувствовал, что она стала до чертиков мне дорога.
Элиана повернула голову ко мне, заметив мою усмешку.
— Что? — спросила она, приподняв бровь, и в её голосе была ирония, которая не могла скрыть её любопытство.
Я глубоко вдохнул и, смотря в её глаза, тихо сказал:
— Кажется, я люблю тебя.
Элиана мгновенно расслабилась, чуть прижимаясь ко мне, и её губы расплылись в улыбке.
— Кажется, я тебя тоже, — тихо ответила она, и я почувствовал, как все мои сомнения улетучились, как будто я наконец-то дышал нормально.
Она была рядом, и в этот момент казалось, что мы больше не встретимся с болью. Она была в безопасности, я был рядом, и больше никто не причинит ей вреда.
Но её слова, сказанные чуть позже, заставили моё сердце остановиться. Она тихо прошептала, её голос был мягким, почти невесомым:
— Знаешь, когда я умирала, я слышала твой голос. Он звал меня назад, и я вернулась.
Эти слова пробили меня насквозь. Я не знал, что сказать. На мгновение я задумался, о чём она говорила. Как-то странно, но я понял, что и правда звал её назад, даже не зная, что она там, в ту секунду, могла быть настолько близка к тому, чтобы уйти.
Но я знал одно — я не допущу, чтобы она снова оказалась в опасности. Я никогда больше не дам никому причинить ей боль.
Я просто обнимал ее, крепко, целовал в макушку, как будто боялся, что она исчезнет, если ослаблю хватку.