ГЛАВА 20. Очарованный и терзаемый
Когда Настя отстранилась, внутри все сжалось. Я чувствовал себя полным идиотом, как школьник, впервые решившийся поцеловать девчонку. Но вместе с досадой пришло и… какое-то странное очарование.
Ее недоступность зацепила меня еще больше. Если бы она ответила на мой поцелуй, все могло бы пойти по накатанной. Но она не поддалась. И это меня заинтриговало.
Когда провожал ее домой, я видел в ее глазах смущение, но не отторжение. Она тоже что-то чувствовала, я уверен. Просто не хотела торопить события.
Я шел по темной дороге, чувствуя странную смесь возбуждения и тревоги. С одной стороны, я был уверен, что Настя влюбилась в меня. С другой — меня грызло чувство вины.
Спор...он отравлял все. Я все больше чувствовал себя последним подонком. Ведь пока я тут тешился своей самоуверенностью, Настя могла по-настоящему в меня влюбиться.
Раньше я видел в ней лишь цель, объект спора. А теперь… Теперь я начинал видеть в ней просто прекрасную и милую девушку. Девушку, которая умела слушать, смеяться, чувствовать. Девушку, рядом с которой мне было просто хорошо.
И чем больше я проводил с ней время, тем сильнее меня мучила совесть. Я понимал, что если выиграю спор, то проиграю кое-что гораздо более важное — ее доверие.
Когда я добрался до дома, заснуть долго не мог. В голове крутились обрывки разговоров, ее улыбка, этот несмелый отказ и моя нерешительность у березы.
Я смотрел на звезды в окне и думал о том, как все исправить. Как признаться ей в споре? Как потом убедить, что мои чувства стали настоящими? Как вообще выпутаться из этой дурацкой ситуации, не причинив ей боли?
Я понимал, что времени у меня остается все меньше. Еще чуть-чуть, и она может узнать правду от кого-нибудь другого. И тогда я потеряю ее навсегда.
Я решил, что завтра же все расскажу. Прямо скажу ей, как все было. Пусть она меня ненавидит, пусть больше никогда не захочет видеть. Но я должен быть честным. Должен дать ей право выбора.
Я понимал, что рискую всем. Но не мог больше так. Я не мог продолжать эту игру. Я понял, что влюблен. Что я хочу быть с ней, но не на лжи, а на честности.
Засыпая, я представлял себе, как завтра скажу ей правду. И в этот момент чувствовал себя одновременно и самым большим идиотом на свете, и самым смелым человеком. Потому что говорить правду, когда рискуешь потерять все, — это очень страшно.
Но я был готов к этому страху. Потому что Настя стоила того. Она стоила того, чтобы рискнуть, чтобы признаться в своей вине. Стоила того, чтобы стать лучше.
И я надеялся, что завтра попытаюсь все исправить. Иначе просто не смогу жить дальше, зная, что обманул человека, который мне стал так дорог.