Эпилог. Данил
– Вы бы домой съездили, поспали нормально, – заботливо проговаривает медсестра. – Раскрытия ещё нет, беспокоиться не о чем.
– Нет, спасибо. Я тут посплю, – упрямо отвечаю.
– Вот это любовь, – ворчит она под нос и выходит в больничный коридор.
Вытянув ноги на короткой кушетке, упираю их в пол и складываю руки за голову. В глаза будто песка насыпали, не спал двое суток, но точно знаю, что без сына отсюда хрен уйду. Если даже спать буду на табуретке стоя.
Вытягиваю руку и сжимаю Юлину узкую ладонь. Она слабо отвечает. Даже во сне. Эта её удивительная способность вызвать противную щекотку в районе сердца, я люблю какой-то особенной любовью.
Всегда. Всегда моя. Каждой клеточкой и атомом.
Того и гляди шмыгать носом начну, поэтому осторожно поднимаюсь и выхожу в ванную комнату, примыкающую к коммерческой палате.
Первым делом перезваниваю на один из неотвеченных вызовов.
– Да, привет.
– Привет, – серьезно произносит Мирон. – Ну, как вы там, Милохины?
– Пока никак. Юля спит.
– Не ноет?
– Моя жена никогда не ноет.
– Ну-ну, это вы еще и года не женаты. Погоди, настоящая жизнь начнется, как малой родится, – усмехается он. – Как сгонял? Решил что-нибудь?
– В Москву поедем, – озвучиваю своё решение, которое принимал долго. Взвешивая все за и против. – Место предлагают хорошее, перспективное. Даже квартиру предоставляют. Отказываться глупо. Надеюсь, без обид, Мир?
– Да какие обиды. Ты и так помог. Я же понимал, что навечно здесь не задержишься.
– Окей, – соглашаюсь.
– Ладно, звони там как что, – обеспокоенно выговаривает. – И платки подготовь, что ли. Я в первый раз, когда на руки Тайку взял, как девчонка разрыдался.
– Это потому что ты слабак, – выговариваю хмуро.
– Да пошел ты, – ржет Гаврилин. – Давай, брат.
– Давай…
Отбиваю звонок. Пишу короткие сообщения Гаврилиным и отцу.
Даже матери начеркать пару строчек приходится. Я бы никогда не стал поддерживать с ней связь, если бы не моя жена. Как говорит сама Юля, всё дело в том, что она просто очень отходчивая и не может ни на кого долго обижаться.
Безусловно, этому её качеству можно многим поучиться.
– Да-а-нь, – слабо шепчет Юля, когда возвращаюсь в палату.
– Да, малыш, – ускоряю шаг.
– Я тебя потеряла. Проснулась, а тебя нет. Думала, ты уехал.
Усаживаюсь на кушетку и приглаживаю её собранные в косу волосы.
– Куда я уеду? Как ты?
– Бодрячком, – старается улыбнуться, но морщится. – Вот лежу и думаю, куда мы в следующий раз в отпуск поедем?
– Юля-я, – смеюсь.
– Ну что? Мне надо как-то отвлекаться. Я представляю тебя в купальных трусах и мне чуть-чуть легче становится.
Качаю головой, вспоминая наш первый отпуск в Доминикане.
Пожалуй, так счастлив я никогда и нигде не был.
– Ну и на чем в этот раз сэкономим? – задеваю взглядом цепочку с крестиком на её шее и помолвочное кольцо с бриллиантом на пальце рядом с обручальным.
– На жене нельзя экономить, Милохин, – смеется Юля тоже.
Получается немного вымученно, но и правда ведь отвлекается.
– Мне страшно, Дань, – останавливается она вдруг и замирает.
– Да вот ещё, – бодрым тоном выговариваю. – Я ведь рядом.
– Ты всегда рядом, когда мне страшно, – слабо улыбается.
– Конечно, и буду всегда.
Спустя десять минут, Юля снова засыпает. Периодически плачет и стонет от боли, затем и вовсе всё идёт кругом – в палату постоянно забегают медсестры, врачи, приходит анестезиолог.
Нейрохирург из клиники Бурденко разрешил естественные роды, но только под строгим присмотром, чтобы в случае чего сделать кесарево сечение.
Я хожу из угла в угол, словно в клетке. Периодически усаживаюсь на кушетку и прикрываю глаза от бессилия.
Юля держится молодцом, отвечает на вопросы, всё выдерживает.
Иногда задевает меня взглядом, я успокаиваю. У самого руки и ноги дрожат от страха за неё. Пожалуй, в этом и заключается семья.
Поддержать тогда, когда у самого нет сил. Дать любимому человеку надежду и веру… чтобы таким образом самому их обрести.
Давать, чтобы обретать. Вот сакральный смысл человеческой близости.
Наш сын, Ярослав Данилович Милохин, появляется на свет под утро. Вопреки прогнозам и тяжелой, выматывающей беременности, роды проходят в плановом режиме, а Юля так вообще завоевывает звание героини. Моей так уж точно.
Когда я принимаю на руки своего новорожденного ребенка, это… даже словами не передать.
Чувствую себя тем самым королем Львом, который держит своего сына над саванной и весь мир в эту минуту пробуждается.
– Я больше не буду рожать, – всхлипывает Юля, когда Ярика уносит педиатр для осмотра. – Ты меня не заставишь, Милохин. Никак не заставишь.
– Помнится, ты кому-то десять детей грозилась родить. А точно, это ведь не мне, – специально пытаюсь ей рассмешить.
И она смеется.
– Если только ты будешь рядом, – произносит она трогательно.
Склоняюсь над ней, целую бледную щеку и прикладываюсь лбом к её лбу.
– Ну, конечно, буду, малыш.
– Ты все еще любишь меня?
– Люблю. Даже больше.
– Сильнее, чем вдребезги?
– Сильнее некуда.
Дождавшись, пока Юлю разместят в послеродовой палате, выезжаю домой уже под утро. В голове полный фарш. Ощущение, что всю внутрянку по винтикам перебрали и перепрошивку сделали.
Вроде «Мерседес» тот же, улицы те же, я такой же. А нет… Изменилось всё. За одну ночь изменилось.
Чтобы хоть как-то уснуть заезжаю в круглосуточный ресторан и покупаю бутылку виски. На обратном пути до машины, встречаю Ивана с симпатичной блондинкой. Они обнимают, поздравляют, а у меня ступор. Будто бы… не хватает чего.
Будто дышишь счастливо, но не полной грудью. Живешь, но не полностью.
Усевшись в машину, не выдерживаю, набираю отцу. Впервые за последний год сам.
– Да, – отвечает он тут же. После отставки папа вышел на пенсию, они с супругой переехали в Подмосковье, Пашка этому несказанно рад.
– Сын родился, – рассматривая снежинки на лобовом стекле, произношу.
Отец неловко откашливается.
– Поздравляю. Как Юля?
– Всё хорошо.
– Поздравляю, сын.
– Спасибо… пап.
Не знаю, что ещё сказать, поэтому просто отключаюсь. А потом зачем-то набираю матери и её сообщаю. Она плачет, а я к ней ничего не чувствую. Наверное, так бывает. Просто бывает, что уже поздно, но в этом нет ничего ужасного.
Потом долго по утренним пробкам еду домой и вспоминаю такое же утро.
Когда в полнейшей тишине раздался звонок и прозвучали всхлипы. Даня,Данечка, помоги…
Не возьми я тогда трубку, где бы был сейчас? Чем бы занимался?
Безусловно, в жизни бы тогда многого не случилось. Армии, приколов с конторой, ссоры с отцом, незабываемого опыта административного наказания.
Но и главного бы не было.
Нас. Семьи. Ярика. Юли. Милохиных.
Поэтому раз и навсегда для себя устанавливаю правило – брать трубку. Обязательно! Ведь возможно именно в эту секунду, там звонит сама жизнь…
______________________________________
Звездочки)
Люблю❤️
Конец