Физик

Комната была погружена в ночную темноту. Во всем доме стояла давящая на виски тишина. С улицы в мое окно светил фонарь, словно не давая остаться мне в одиночестве. Я до сих пор не могу смириться с мыслью, что у моего учителя есть любимая девушка, поэтому, подобно бродячему псу, скрутилась калачиком на кровати и скулю от неприятной боли, которая сжимает ребра.
Телефон переодически вибрирует от смс и звонков подруги, но сейчас будет лучше, если я побуду одна.

Голову ломит от неимоверного количества мыслей. С таким беспорядком в моей черепной коробке не могу понять, о чем вообще думаю. Мое одиночество вдруг прерывается настойчивым звонком в дверь. Проклиная все на свете, включаю в комнате свет, отчего начинаю жмурится. Когда мои глаза привыкают, мельком смотрюсь в зеркало. Уверяю, кто бы там ни был, он точно испугается, когда увидит меня.

Неспеша спускаюсь на первый этаж. Вновь раздается звонок.

— Иду! — из-за того, что плакала несколько часов подряд, в горле пересохло и вырвался нечеловеческий рык, вместо слова.

Прежде, чем открыть дверь, откашлялась и укуталась сильнее в одеяло, из которого, к слову, так и не вылезла, когда вышла из комнаты.

На пороге стоит моя подруга, осматривая меня с ног до головы огромными глазами. Смотрю на нее, нижняя губа начинает дрожать, я вот-вот снова заплачу. Глубоко вздохнув и не говоря ни слова, она, в буквальном смысле, запихивает меня в дом. Все свои силы я потратила на то, что сидела горем убитая и плакала, непонятно отчего, поэтому, даже не сопротивляясь, иду туда, куда толкают.

— И чего ты, объясни мне, устроила тут?

Прошло около получаса. Венди насильно завела меня в ванну, умыла ледяной водой, чтобы хоть как-то убрать мой страдальческий вид с лица. Когда мы уселись на кожаном диванчике в углу кухни, она, снова заботясь обо мне, налила мне чай с мятой, и, усевшись рядом, начала читать мне нотации. Я же, в свою очередь, со всем соглашаюсь и киваю на каждую ее претензию. Их оказывается не так уж и много. Первая - зачем мне телефон, если я не беру трубки, когда мне звонят. Вторая - это то, что такими темпами я загоню себя в психбольницу, где мне будут колоть антидепрессанты.

Мятный чай с легкими нотками бергамота расслабил меня, и теперь я, глубоко вздохнув, смотрела на подругу с улыбкой умалишенного. Действительно, что со мной происходит? Мне 17 лет, вся жизнь впереди. Я уверена, что она будет наполнена только яркими красками и незабываемыми моментами. Хорошими моментами. Где-то в глубине души начинает заселяться крошечная надежда, что эти воспоминая будут последними, которые оставят вкус горечи.

Только теперь замечаю у Ви сумку, из которой незаметно торчит горлышко от бутылки вина. Хитро улыбаюсь, вскакиваю с места, и вот заветное красное полусладкое уже в моих ловких руках.

— Я принесла это нам на вечер, но, кажется, крепче мятного чая тебе лучше не стоит ничего сегодня пить, — подруга смотрит на меня с серьезным выражением лица, которое я вижу очень редко. Она что это, серьезно говорит?

— Нет, Венди, это то, что мне нужно, — смотрю на нее умоляющим взглядом. Самой становится смешно - выпрашиваю вино у собственной подруги, словно алкашка с подворотни. Но мне действительно нужно расслабиться и оставить свои мысли и проблемы. Хотя бы на сегодня.
Вижу, как напряженные мышцы на её лице немного расслабились, а идеально выщипанные брови теперь выражают удивление.

— Еще полчаса назад ты никого не хотела видеть, — она встала в позу строгой мамочки, упирая руки в боки. Теперь, вместо короткой юбки-шорт и белой водолазки, ей нужно одеть цветастый халат на замке и перекинуть полотенце через плечо. От своего воображения я начинаю смеяться, хватая ртом воздух. Подруга обиженно фыркает в мою сторону и направляется на поиски штопора.

— Как у себя дома, ей богу, — последнее, чем я добиваю ее, после чего она грязно выругивается в мою сторону.

***

Утром я просыпаюсь от звона будильника, который отскакивает от стен и бьет прямо в мою голову. Провожу рукой по своему лицу, словно от этого мне станет легче. В окно бьет сильный ветер, отчего стекла содрагаются. От одной мысли, что скоро я окажусь по ту сторону своей комнаты, начинаю непроизвольно ежиться и тело покрывается мурашками. "Сколько же мы вчера выпили, что мне так чертовски плохо?" Попытки вспомнить вчерашний вечер заканчиваются крахом - сейчас я не в том состоянии, чтобы утруждать и без того напряженный мозг.
Решив, что можно полежать еще пару минут, аккуратно кладу голову на мягкую подушку, которая так и манит меня.

— Сэм! Вставай, красивая задница, мы проспали!

Вот и полежала пару минут. Приоткрыв глаза, я увидела подругу, которая мечется из одного угла комнаты в другой. Ей что, совсем-совсем не плохо?

— Ты чего так кричишь, — то ли от воспоминания об ее звонком крике, то ли, все-таки, от похмелья, голова начинает гудеть, как уехавший вдаль поезд.

Венди не отвечает мне, лишь бросает на меня испепеляющий взгляд, а вслед за ним в меня летит моя одежда. Что-то черное, определенно, подойдет.
Кое-как переосилив себя, я встаю на холодный пол, не делая лишних резких движений. Подруга все так же маячит перед глазами, отчего меня начинает тошнить.

— Ты специально круги вокруг меня наворачиваешь? — я нахожу в себе силы и выдавливаю ехидную улыбку. Она кидает в меня косметичку со словами: „У тебя есть десять минут”, и скрывается за дверью.

Держась за голову, я встаю с кровати, шатаясь в разные стороны, и подхожу к большому зеркалу, которое спряталось в шкафу-купе. Осматриваю себя и не верю, что лицо напротив - мое. Провожу холодными пальцами по щекам, чтобы удостовериться, отчего начинаю недовольно морщиться. Действительно, я. Остатки вчерашнего макияжа растеклись, ресницы слиплись, губы покусаные и опухшие, но они не особо выделяются на фоне отекшего лица. Да здесь целый день нужен, чтобы хоть как-то скрыть этот ужас, но никак не десять минут.

После трех попыток скрыть свое лицо тональным кремом и румянами, которые достались мне от мамы, я еще раз умылась, подкрасила и без того черные ресницы, и пошла на первый этаж. Венди сидела за столом с недовольным лицом, хватая большими глотками еще дымящийся свежий кофе.

- Наконец-то, - она закатила глаза и протянула мне кружку. - Пей быстрее, я такси вызвала.

Отпив немного кофе, я обожгла свой язык и щеки. Глаза начали щипать от слез, отчего я начала смотреть куда-то в потолок, чтобы мой „макияж” не потек. На улице раздался сигнал машины, который оповещал, что водитель на месте. Схватив подругу под руку, я обула белые кеды и мы вышли из дома.

В салоне стояла тишина, лишь иногда разбавляемая репликами ведущей на радио. Водитель в возрасте с черными усами и бакенбардами иногда смотрел на нас в зеркало заднего вида. Становилось не по себе, когда наши взгляды случайно сталкивались. Извращенец.
Или, может быть, всему виной мой внешний вид? Страшно представить, какие у него мысли, когда он вновь и вновь оглядывает мое лицо. Я начинаю нервно ерзать, создавая неприятный скрип он прикосновения голых ног и кожи, которой покрыто сиденье. К счастью, долго мучаться не пришлось. Как только я вжалась в дверь машины, чтобы он не смог видеть меня в зеркале, мы подъехали к школе.

Только сейчас, когда я увидела такое ненавистное мной здание, внутри начала зарождаться паника. Ко мне вернулось то, о чем я не думала все утро. Начала осматривать школу, остановив взгляд на окне кабинета физики. К счастью, никого там не увидела.
С каждым шагом к горлу подступал ком. И не понятно, отчего - то ли от волнения, то ли от выпитого вчера алкоголя. В голове начали всплывать картинки урока, с которого я, ни с того, ни с сего, убежала. На то, что подумали одноклассники, мне совершенно плевать, но вот как это объяснить мистеру Брауну?

Взяв себя в руки, медленно захожу в школу. Мы успели на последних два урока - алгебра и физика.

— Может, мы зря приехали? — я с надеждой в глазах смотрела на подругу, которая рассматривала стенд с расписанием. — Да, наверное, стоило остаться дома, — подытожила я, не получив от нее никакого ответа. На мои реплики она лишь взяла меня за рукав черного платья и повела на урок, как нашкодившего второклассника.

Всю алгебру я сижу, как на иголках. Предстоящая встреча с учителем физики заставляет потеть мои ладони, отчего мне приходится вытирать их о платье. Подруга делает вид, что не замечает моего нервного состояния, и уткнувшись в учебник что-то усердно читает. И правильно, сколько можно ходить за мной и волноваться, как о маленьком ребенке?

В коридоре людно. Куда ни глянь - везде ученики. Кто-то идет с опущенной головой, ни на кого не обращая внимания, кто-то уткнулся в книгу и готовится к следующему уроку, а мои одноклассники, что-то бурно обсуждая, спешат на урок физики, который вот-вот начнется.
Как только мы подошли к черной металлической двери, сразу столкнулись с мистером Брауном. Он стоял у кабинета, держа в руках какую-то книгу в гибком красном переплете. Я всматривалась в его лицо и долго не могла понять, что в нем изменилось. Вроде, все, как обычно - идеально выглаженная белая рубашка с расстегнутой сверху пуговицей, черные, почти классические джинсы и до блеска вычещенные черные кожаные ботинки. Волосы в привычном для него беспорядке, поэтому несколько черных прядей иногда спадают ему на глаза, отчего он смешно пытается их сдуть.

Он осмотрел каждого подошедшего пристальным взглядом. Кажется, он расстроен. Я опустила глаза и закусила губу, вспоминая свое вчерашнее поведение. Что, если из-за моей выходки ему влетело?
Стало жутко стыдно, чувствую, как начали гореть мои щеки.

— Никто не заходит. Все ждут, пока вас вызовут по одному, — строго, низким голосом сказал учитель и скрылся за массивной дверью кабинета.

Все начали перешептываться, а вскоре и вовсе говорить во весь голос. Никто не мог понять, что происходит.
Через несколько минут к нам подошел параллельный класс и гул усилился вдвое.

— Может, какой-нибудь проверочный тест? — предположила Моника. Все посмотрели на нее с ноткой сомнения, а я не упустила шанс съязвить.

— Тебе лучше знать, — после моей реплики ее глаза расширились, а черные, накрашенные до безобразия брови, поползли вверх.
Оба класса уставились на нас с нескрываемым интересом. Теперь они увлеклись нашей беседой, а предположения на счет того, что нас ждет за черной дверью, отошли на второй план.

— Что ты имеешь ввиду? — пропищала она, не скрывая слегка заметный испуг в зеленых глазах.
Показалось, что она боится, что я расскажу ее маленькую тайну всем присутствующим. Интересно, почему её это так заботит? Ведь еще недавно они не сильно скрывались, милуясь в кабинете с открытой дверью.

Я смотрела в её глаза с усмешкой и улыбалась. Это прекрасное чувство — когда в твоих руках почти жизнь человека, к которому у тебя неприязнь. Но здесь целых две судьбы, и одна из них - моего любимого человека. Пусть он не со мной, но глубоко внутри себя я желаю ему счастья, пусть и с этой разукрашенной куклой. Пусть благодарит мистера Брауна, ведь именно поэтому я отвернулась, кинув ей грубое: "Сейчас не время". Пусть понервничает. Сразу после того, как я унесла свое тело в сторону, открылась дверь, из-за которой выглянула голова учителя физики. Все сразу подлетели к нему, засыпая вопросами.

— Так, без лишних вопросов, — он глубоко вдохнул, — Сидни, зайди пожалуйста.

Наша одноклассница и по совместительству отличница, которая идет на High school diplom, прошла сквозь толпу, нервно поправляя свою косу. Её глаза бегали по одноклассникам, словно просили хоть какой-то поддержки. Странно, что она боится, ведь если там и правда тест, как предположила Моника, то уж ей точно бояться нечего. Как только дверь со скрипом закрылась, все стали ждать, притаив дыхание.

Мою голову посетила мысль, что что-то здесь нечисто. Мистер Браун никогда не давал нам никаких тестов без предупреждения. А тут еще и параллельный класс.
Я посмотрела на подругу, которая молчала весь день. На её лице не читалось ни страха, ни интереса к происходящему. Мне совсем не нравится её настрой сегодня. Что с ней? Конечно, можно все списать на похмелье, но так она себя ведет впервые. Мягко подхватив её под локоть, я аккуратно отвела её в сторону от лишних глаз.

— Эй, — положила свою руку ей на плечо, обращая на себя внимание, — все в порядке? Ты какая-то.. Не такая.

Слегка склонив голову набок, я заглянула в её большие карие глаза, в которых увидела лишь печаль.

— Можешь рассказать мне, Ви, ты же знаешь, — теперь мы поменялись местами — я разговариваю с ней, словно с маленьким ребенком, а она совершенно не хочет мне открываться. Не понимаю, что такого критичного могло произойти, что нельзя доверить своей близкой подруге.

Как только Венди подняла на меня свои глаза, я увидела слезы, которые крупными градинами стекали с её щек и падали мне на ладони. С таким я сталкиваюсь впервые. Нет, она не впервые плачет при мне, просто я впервые не знаю причину её расстройства и совершенно не понимаю, чем могу ей помочь. От собственной беспомощности становится горестно, и, не придумав ничего лучше, я просто обнимаю её, словно стараясь забрать себе хотя бы половину её переживаний.

Пока я глажу подругу по волосам, а тыльной стороной ладошки вытираю её слезы, возле кабинета начинает что-то происходить. Посмотрела на подругу, красную от слез, кивнула, мол: "Ты в порядке?" Она в знак согласия лишь моргнула глазами, на которых слиплись ресницы и слегка потекла тушь, но от этого они не перестали быть прекрасными, а наоборот — начали отдавать зеленоватым оттенком.
Подходя к толпе подростков, мы услышали бархатный баритон учителя физики. Строгий и поникший, он называл фамилии людей, и каждый, кто слышал свою — уходил. Не понимая, что происходит, мы с подругой стояли молча, потупив взгляды. Когда список дошёл до Венди, она слегка приподняла голову и посмотрела на него. Он слегка запнулся, разглядывая её лицо.

— Все в порядке? — он сделал к нам шаг, отчего мое сердце начало выплясывать чечетку. Я с интересом переводила взгляд то на мистера Брауна, то на Венди, у которой покраснели щеки. Хоть народу осталось совсем мало, но шесть пар глаз, включая меня, были направлены на нее.
Подруга лишь кивнула, не желая ничего говорить.

— Можешь идти домой, завтра поговорим, — мягко произнес он, как будто боялся её чем-то обидеть.
Венди посмотрела в мою сторону, что, видимо, мистер Браун заметил и, смотря мне в глаза с каким-то укором, добавил:

— Саманта останется.

И вот нас осталось пятеро. Присутствие Моники в числе порядочных людей меня раздражает. Наверняка он оставит её напоследок, чтобы им никто не мешал "говорить". Я, сама того не замечая, начала сверлить её взглядом. Мисс непроницаемость делает вид, что не замечает этого: ходит из стороны в сторону, словно специально действуя мне на нервы, и что-то набирает в телефоне, улыбаясь.
Вскоре, когда нас осталось уже трое, мне все-таки надоело смотреть на то, как она ходит, виляя шикарными(тут не поспоришь) бедрами, поэтому я тихо, чтобы не привлекать внимания, спряталась за стенкой.
Вспомнив про подругу, у которой недавно почти случилась истерика, я набрала ей сообщение, в котором поинтересовалась, как она доехала, и как себя чувствует, и в ожидании ответа, начала просматривать соцсети.
Когда я начала чувствовать тошнотворный сладкий запах духов, подняла глаза. Передо мной стояла Моника, ехидно улыбаясь, показывая свои белоснежные зубы.

— Ты, как мышь, — скорее крыса. Но, кажется, она настолько глупа, что не уловила контекст моего высказывания.

— Не остри, Саманта, через пару минут тебе будет ой, как не до смеха, — и, развернувшись на своих каблуках, она так же, без звука ушла.

И что это было? Вот только угроз подстилки учителя физики мне не хватало. Но, как бы я не старалась перевести в мыслях все в шутку, легкая нервозность от её слов появилась. Я на ватных ногах подошла к кабинету, но что-либо спросить у нее не успела. Как оказалось, нас осталось уже двое, мистер Браун приоткрыл дверь, выпуская одноклассника в коридор.

Быстро окинув нас взглядом, он произнес сухое:

— Моника.

Та округлила глаза, вопросительно уставившись на него. Она хотела уже возразить учителю, но он, приподняв вверх руку, сказал, чтобы она без лишних разговоров зашла в кабинет и ждала его.
И она пошла, стуча своими тонкими каблуками по кафелю.
Мистер Браун остался стоять, и, как только Моника скрылась за дверью, он закрыл её до конца.

— Возьми ключи и дождись меня в моем кабинете, — он сделал шаг и до меня начали доходить нотки его одеколона, от которого я так схожу с ума. Протянув мне ключ от его личного кабинета, Браун ушел вслед за Моникой.