Глава 11
ЛИСА.
Такси замедляет ход перед рестораном, и я даю водителю чаевые, выскальзывая в холодную ночь. Через большие стеклянные окна я вижу Чонгука, только что вошедшего внутрь, светлые волосы которого касаются поднятого воротника его черного шерстяного пиджака, и мой желудок нервно переворачивается.
Я собираюсь выйти за него замуж. Этот мужчина станет моим мужем. Но не совсем. Это не реально. Просто запомни это. Это. Не. Реально.
Я повторяю эти слова снова и снова в своей голове, держась за них, как за спасательный круг, пока я пробираюсь по ледяному тротуару и ступаю в теплый, пряный интерьер L’Riche.
Чонгук видит меня, как только я вхожу. Его голова резко поворачивается в мою сторону, как будто он знал по моим шагам, что это я, эта мысль заставляет мое сердце опасно перевернуться, а затем снова, когда его голубые глаза ловят мои. Его взгляд проносится по мне, и я могу поклясться, что вижу, как они темнеют, внезапным, горячим желанием в его взгляде, от которого у меня перехватывает дыхание.
Этот мужчина так чертовски опасен. И не потому, что он из Мафии. Не из-за чего-то другого, кроме того факта, что ни один мужчина никогда не заставлял мое сердце пропустить удар или мое дыхание перехватываться. Никогда не заставлял меня чувствовать, что в комнате внезапно стало слишком жарко или что мои колени подогнулись, не заставлял меня чувствовать головокружение или что мне не хочется ничего, кроме как наклониться и вдохнуть теплый, мужской запах его кожи и его одеколона.
Чонгук заставляет меня чувствовать все это. Все сразу, в пьянящем порыве, который заставляет меня остановиться в прихожей, с трудом сглатывая, пытаясь обрести самообладание. И я не могу не смеяться про себя над иронией того, что единственный мужчина, которого я совершенно не могу себе позволить хотеть, также является единственным, кто когда-либо заставлял меня чувствовать что-то похожее на фантазию, которую я заперла как невозможную давным-давно.
— Лиса? — То, как он произносит мое имя, с этим грубым, хриплым акцентом, ничего не делает лучше. Но я делаю глубокий вдох и иду к нему, выдавливая улыбку, которая, надеюсь, скроет, насколько я нервничаю на самом деле.
— Столик для Чона, — говорит он, поворачиваясь к хозяйке, которая тут же кивает и тянется за двумя меню в тканевых переплетах, жестом приглашая нас следовать за ней.
Ресторан красивый, с темными деревянными полами и теплым мягким освещением, растениями, окаймляющими длинный зал, по которому она нас ведет, прежде чем он открывается в огромный зал с видом на кухню с одной стороны и стеклянными окнами от пола до потолка, демонстрирующими сверкающий горизонт Нью-Йорка с другой. В воздухе разливается мягкая скрипичная музыка, и хозяйка ведет нас к угловому столику с лучшим видом и на город, и на кухню, ожидая, пока Чонгук отодвинет для меня мой стул.
— Ваш официант скоро подойдет, — говорит она нам с улыбкой, быстро уходя и оставляя нас двоих там.
— У тебя есть предпочтение в вине? — Спрашивает Чонгук, вытаскивая кремовый лист плотной льняной бумаги, на которой напечатана винная карта.
Я качаю головой.
— Не в таком месте, — говорю я в шутку, и Чонгук улыбается.
— Тогда я закажу для нас обоих. Ты предпочитаешь красное или белое?
На это, по крайней мере, легко ответить.
— Красное.
— Я тоже. — Он просматривает список, глядя на меня, пока мы ждем. — Я рад, что ты согласилась встретиться со мной сегодня вечером.
— Ты настоял на том, чтобы узнать друг друга получше. — Я тянусь за салфеткой, встряхиваю ее и складываю на коленях, чтобы чем-то занять руки. — Не вижу в этом смысла. Уверена, у тебя огромный дом, и мы сможем легко избегать друг друга, когда закончим с деловой частью.
— Это то, чего ты хочешь? — Чонгук с любопытством смотрит на меня. — Избегать меня?
— Я предполагала, что ты хочешь того же. Это не настоящий брак. У тебя будут… другие развлечения, я уверена. — Моя грудь снова сжимается, этот ожог ревности разгорается за ребрами, и я делаю все возможное, чтобы игнорировать его.
Бессмысленно, напоминаю я себе, но сидя напротив него, глядя на его красивое лицо и очаровательную, озорную улыбку, еще труднее притворяться, что я не ненавижу идею о том, что какая-то другая женщина сидит там, где я. И я ненавижу это тоже, потому что это заставляет меня чувствовать себя полной идиоткой. Только дура будет ревновать к мужчине, с которым у нее даже нет настоящих отношений.
Чонгук спокойно смотрит на меня.
— Пока мы женаты, — спокойно говорит он, — не будет никаких развлечений, как ты так вежливо выразилась.
Я моргаю, уверенная, что мы говорим о двух разных вещах.
— Что?
— Я не буду встречаться с другими женщинами, пока мы женаты, — поясняет он. — Если ты об этом.
Я тяжело сглатываю, на мгновение спасенная от дальнейшего углубления появлением официанта. Чонгук отбарабанил вино с французским названием, которое я никак не могла начать произносить, и снова посмотрел на меню.
— И золотую икру, — говорит он, размышляя над списком закусок. — И микс из люциана и морского ежа.
Мои брови поднимаются.
— Морской еж?
— Это вкусно, — обещает он мне. — Тебе понравится. И икра, если ты достаточно смелая, чтобы попробовать ее.
По какой-то причине это немного задевает меня, и я думаю, он это знает. Я думаю, он делает это нарочно, и я пожимаю плечами.
— Если я могу справиться с членом мафии в своем магазине, я думаю, что смогу справиться с рыбьей икрой.
— Вот это сила духа. — Чонгук улыбается. — Теперь. О чем мы говорили?
Выражение его лица говорит, что он чертовски хорошо знает, о чем мы говорили, и мои щеки горят.
— Мы говорили о твоих... развлечениях после свадьбы.
Его губы дергаются.
— Ну, поскольку ты, похоже, настроена говорить о моих привычках в спальне с приличием викторианской вдовы, я изложу тебе все очень просто, Лиса. Я не собираюсь встречаться, показываться на людях или заниматься сексом с какой-либо другой женщиной, пока мы женаты. Это достаточно ясно?
— Но...— Я смотрю на него, совершенно озадаченная. — Я имела в виду то, что сказала. О том, что мы не спим вместе.
— Я уверен, что так и есть. — Чонгук замолкает, когда официант возвращается с нашей бутылкой вина. Он выглядит совершенно непринужденным, когда официант передает ему пробку, затем наливает ему попробовать. Чонгук отпивает, кивает и ждет, пока оба наших бокала наполнятся, а остаток поставят на стол, пока официант ставит между нами серебряный поднос с нашими закусками.
— Попробуй вино, — предлагает он, делая еще один глоток. Как будто мы обсуждаем погоду, а не тот факт, что он только что сказал мне, что планирует соблюдать целибат на весь наш брак. Если только...
Я помню, о чем меня предупреждала Далия, что такие мужчины, как он, думают, что всегда могут иметь все, что захотят. Я смотрю на поднос между нами, на маленькую тарелку икры и тонкие крекеры, ломтики рыбы, перемежаемые маринованным перцем и маринованной редькой, и думаю, не ловушка ли это все. Способ запереть меня в ситуации, из которой я не смогу выбраться.
Дотянувшись до бокала с вином, я делаю глоток. Оно восхитительно, насыщенно и сухое, и я смакую его мгновение, прежде чем поставить бокал обратно, встречая взгляд Чонгука как можно более спокойно.
— Я серьезно имела это в виду — повторяю я. — И если ты думаешь, что я собираюсь выйти за тебя замуж, а потом передумаю, или это какая-то ловушка, и ты планируешь заставить меня...
Взгляд Чонгука темнеет, заставляя меня замолчать от внезапного гнева, который я вижу на его лице.
— Я никогда не принуждал женщину, — говорит он ровно, его голос низкий и резкий. — Есть много вещей, которые я делал, как наследник моего отца, которые сомнительно безнравственны. Но никогда этого. Если ты не придешь ко мне в постель, Лиса, то это будет конец. Хотя, — добавляет он, с едва заметным намеком на юмор, возвращающимся к его выражению лица, — я не могу обещать, что не попытаюсь соблазнить тебя. И я не скажу тебе «нет», если ты передумаешь.
Это заставляет меня затаить дыхание, моя рука застывает вокруг моего бокала с вином. Желание в его голосе очевидно, и это пугает меня, потому что никто никогда не хотел меня так, как он, кажется. Я сталкивалась с похотью мужчин, но никогда с такой. Его ощущается как-то по-другому... менее грубо, чем у мужчин, которых я знала, менее объективно, хотя Чонгук, несомненно, смотрит на меня так, как будто он возьмет меня в эту же секунду, если я дам ему разрешение.
Он смотрит на меня так, как я видела, как Далия смотрит на произведения искусства, которые она жаждет. Как будто я что-то бесценное. И это в тысячу раз опаснее обычной похоти, к которой я привыкла.
— Я все еще не понимаю, — тихо говорю я. — Я уверена, что женщины бросаются на тебя. Я не могу себе представить, что верность - это прочно удерживаемая добродетель в преступной семье. Так почему?
Чонгук молчит мгновение, делая еще один глоток вина, прежде чем сунуть руку во внутреннюю часть пиджака. Я смущенно смотрю на него, как он двигает ко мне через стол небольшую, слегка потертую черную бархатную коробочку.
— Открой ее, — тихо говорит он, и я хмурюсь.
— Почему ты просто не ответишь на мой вопрос?
— Открывай, — спокойно говорит Чонгук. — Просто открой ее.
Все еще хмурясь, я тянусь к коробке, открываю ее… и мой рот слегка приоткрывается, когда я вижу, что внутри.
Это кольцо. Обручальное кольцо, конечно, и я могу сказать, что оно винтажное. В центре большой бриллиант грушевидной формы, окруженный двумя рядами круглых бриллиантов-гало, с тремя багетами в самом низу, оправленными в состаренное желтое золото. Оно совершенно ослепительно великолепно, и я смотрю на него, озадаченная, когда перевожу взгляд на Чонгука.
— Что...
— Это кольцо моей матери, — говорит он, кивая в сторону коробки. — Подарено моему отцу, чтобы он передал ей, его матерью. Это семейная реликвия.
— Тогда почему ты отдаешь его мне?
— Потому что, сколько бы времени нам ни потребовалось, чтобы получить то, что нам обоим нужно от этого соглашения, ты будешь моей женой, Лиса. Есть причина, по которой я хотел расторгнуть помолвку, на которую я должен был согласиться.
Его взгляд снова падает на кольцо, а затем снова поднимается, чтобы встретиться с моим.
— Она бы ненавидела кольцо моей матери. Она бы не оценила, что значит носить его. Но я думаю, что даже если это не по-настоящему, ты это сделаешь. И ей было бы все равно, если бы я пробежал через сотню женских постелей во время нашего брака. Но я думаю, что, несмотря на то, что ты сидишь здесь и настаиваешь, что я должен иметь возможность, тебе не все равно.
— Я не...
Чонгук продолжает, как будто я ничего не говорила.
— И мне не все равно. Ты права, найти женщину, с которой можно провести ночь, для меня не составляет труда, Лиса. Я провел много ночей с множеством красивых женщин. Но если я собираюсь жениться, я не хочу унижать свою жену, даже допуская возможность, что меня увидят с кем-то другим. Я не хочу, чтобы меня знали как еще одного наследника Мафии, который делает то, что ему вздумается, когда дело касается его постели. И мне неинтересно скрывать, с кем я и что я делаю.