3
Стул уже стоит наготове, с болтающимися наручниками. Он, наверное, следил за мной с самого момента, как я вышел из города.
Он упирается стволом мне в спину, подталкивая вперёд.
— Садись.
Моё тело опускается на стул, будто у него есть собственный разум. Я не понимаю, почему так веду себя с ним.
Это странно.
Хотя такое уже случалось. Как в прошлый раз. Хотя Мак был первым мужчиной, с которым у меня был секс, в тот момент, когда он приказал мне кончить, я мгновенно начал извергаться.
Отгоняю воспоминание, особенно учитывая, что мой член начинает твердеть, и сосредотачиваюсь на еде, разложенной на столе. Суп, хлеб, какая-то зелень... Всё это зовёт меня по имени.
И это только усиливает моё чувство вины. Он спас мою шкуру, а теперь ещё и приготовил для меня.
— Мак, насчёт вчерашнего...
— Завали ебало. — Он щёлкает наручником на моём левом запястье, затем переходит на другую сторону стола, где откладывает дробовик и садится в кресло, скрестив руки.
— На этот раз тебе придётся заплатить больше.
Я поднимаю взгляд, недоумевая.
— О чём ты? Я думал, всё как в прошлый раз. Еда за... ну, ты знаешь.
— Ты, тупой уёбок. Ты чуть не погиб, стоил мне пяти пуль и сейчас собираешься жрать мою еду.
— Насколько больше? — Мой желудок урчит, аромат того, что он приготовил, заполняет мои ноздри.
— Два часа.
— Ни за что. — Два часа? Что, блядь, может занимать столько времени?
В прошлый раз всё заняло всего пятнадцать минут.
Мак грубый, даже диковатый, и даже за такой короткий срок он заставил всё моё тело гореть от кончиков пальцев ног до макушки. Мои яйца так сильно сжались, когда я кончил. А то, как моя задница сжималась вокруг него, заставляя мои колени дрожать... У меня никогда не было такого оргазма.
Хотя я всё ещё не могу понять, что, блядь, мы будем делать — что он будет делать — целых два часа, я не уверен, что готов узнать, как отреагирую, как могу опозорить себя.
Э-э, нет.
От этого у меня ладони потеют.
Я дёргаю наручник, уставившись на старого мудака.
Ему, наверное, вдвое больше, чем мне, и он выше и крупнее. И хотя его густые чёрные волосы слегка тронуты сединой по бокам, он чертовски быстр. Я узнал это на собственном горьком опыте. Нет шансов, что я схвачу еду и убегу от него.
— Отпусти меня.
— Не будет этого.
Я снова дёргаю наручниками.
— Мак, отпусти меня!
— Ты же только что орал снаружи, что если я в тебя выстрелю, то не получу тебя сегодня?
Я закатываю глаза.
— Это не значит, что я рад этому. Или что хочу делать это два часа.
Всё это бред.
Ну, в основном.
Сама мысль о таком количестве времени, о том, чтобы быть его — принадлежать ему — делает мой рот сухим, как пустыня, а бёдра сжимаются, пока не становятся похожи на камни.
Уголок его глаза дёргается, и он встаёт, берёт дробовик и идёт к стойке без лишних слов.
— Не, просто хочешь чтобы какая-то тупая сучка села на твой член.
Отлично, теперь я чувствую себя придурком.
Я провожу большим пальцем по потёртой поверхности деревянного стола и прикусываю нижнюю губу, пока чувство вины грызёт меня изнутри.
— Я не хотел звучать неблагодарным.
Мак ничего не отвечает. Он просто возвращается и ставит передо мной тарелку с кусками коричневого, сочного мяса.
— Приятного аппетита.
Чёрт возьми.
Я безумно хотел мяса. Мой желудок буквально воет. Я выдыхаю и стону, плечи опускаются.
— Ладно. Два часа.
Я хватаю дымящийся кусок и запихиваю его в рот, решая в тот же момент, что сколько бы раз он ни трахнул меня за эти два часа, оно того стоит.
Боже, это восхитительно.
— Дай сюда. — Мак забирает тарелку у меня, пока я ворчу в знак протеста, затем нарезает куски на более мелкие кусочки и возвращает её обратно.
—Мне не нужно, чтобы ты подавился чем-то, кроме моего члена.
Я сглатываю.
Он что, планирует это сделать за эти два часа?
У меня никогда не было... члена во рту.
Ёбаный пиздец.
На что я только что согласился?
— Может, оставишь этот комментарий при себе?
Я снова беру вилку и откусываю ещё кусок.
Мак наблюдает за мной некоторое время, прежде чем решает начать есть свой суп.
— Погода отстой. У тебя достаточно припасов?
Я киваю.
— И не смей снова трахать какую-нибудь тупую шлюху, которая зайдёт в город. Не думай, что я не могу пойти купить ещё пуль.
— Я усвоил урок. — Только, когда я поднимаю взгляд, мне приходится сжать губы и сдерживать подёргивания в уголках рта, чтобы не рассмеяться над тем, как он почти что тыкает ложкой в горячую жидкость в своей тарелке.
Никогда не видел, чтобы кто-то ел суп с таким злым видом.
Словно он... ревнует.
Мой пульс слегка ускоряется, и в животе появляется странное трепетание. Я потираю шею, которая внезапно стала горячей.
— Спасибо, что спас меня. Надо было сказать это раньше.
Мак ухмыляется, одна его рука опускается под стол, пока он смотрит в тарелку с супом.
— Ты не будешь слишком благодарен, когда я с тобой закончу.