Глава 15. Под охраной.
Я встала, толкнув его в грудь. Ещё одно произнесённое слово из его пухлых губ, и я взорвусь. Мои нервы были на пределе до самых дрожащих кончиков пальцев. Глаза пылали яростью, дыхание было сбивчивым, руки, сжимающиеся то в кулаки, то в открытые ладони, словно я сама не знала, ударить его или просто закричать так, чтобы задрожали стены.
— Заткнись! — мой голос разорвал тишину, и эхо прокатилось по темной ночи.
— Ты думаешь, имеешь право говорить мне это?! Ты?! — чертов преступник, эгоист, плюющийся грубость и желчью. Его спокойный взгляд изучал моё лицо, выжидая, что я совершу ошибку и позволю ему убить себя.
— Всё, что ты сказал — ложь! — мой собственный голос предательски дрогнул, как будто внутри я уже знала правду. Он не врал. Рэйден говорил правду.
— Ты просто хочешь увидеть, как я сломаюсь! Хочешь, чтобы я страдала, как ты! — я кричала, позабыв о своем доме. И о родителях, которые могли проснуться и проверить источник шума. Моя грудь резко поднималась и опускалась, в глазах стояли непролитые слёзы, но не от боли — от ярости. Я впервые чувствовала себя так яростно.
— Ты не имеешь права говорить о моём отце! — голос сорвался на крик, и я со всей силы ударила ладонью по его крепкой груди.
— Ты... ты даже не понимаешь, что натворил! — я всхлипнула без слез и опустила голову, продолжая держаться за его футболку, будто он был моей единственной опорой. И это так. Убрав он мою руку, я бы упала на колени перед ним.
— Если ты думал, что после этого я хоть на секунду посмотрю на тебя по-другому — ты глупее, чем я думала! — мои губы дрожали, но глаза оставались холодными. Я смотрела на наши ноги. На свои белые балетки и на его черные ботинки. Проклятый Рэйден. Я вот-вот сломаюсь.
— Ненавижу тебя, — тише шепнула я, но он услышал. Его руки легли на мои локти, удерживая меня на месте. Я покачивалась от собственных эмоций и не могла прийти в себя.
—Успокоилась? — наконец спросил он после долгих минут тишины. Я подняла на него раскрасневшееся лицо и отпрянула, как от огня. Что со мной случилось? Приступ гнева?
—Ответь мне на один вопрос, – устало спросил Рэй. Его спокойная стойка, размеренное дыхание и анализирующий взгляд будто хотел причинить мне ещё больше боли. Я подняла голову и вздохнула через силу. Я больше не хотела плакать или кричать, я хотела уйти от этого места подальше. Хотела сбежать. Хоть я и находилась на улице, я чувствовала рамки, давящие на меня.
—Да? – апатично спросила я, незаинтересованная его очередным припадком. Сейчас он задаст что-то по типу: кто хуже, я или твой отец? Но я уже ответила ему. Он хочет казаться лучше на фоне моего отца? Доверяю ли ты теперь своему любимому папочке? Я не смогу верить Рэйдену, пока не узнаю всё в мелочах.
—Что ты ненавидишь в жизни? – с вызовом спросил парень и я посмотрела на него, удивившись такой переменной настроения. На улице слышны звуки природы: щебет птиц, шуршание листьев, нежное журчание воды. Дыхание ветра делает воздух свежим и приятным, наполняя каждую клетку тела спокойствием. Нас обнимает глубокая ночь. Воздух наполнен ароматами цветов мамы и трав, которые поднимаются от земли после тепла солнца.
—Ложь, это ведь очевидно, – готова простить всё что угодно, но не ложь. Люди заслуживают второго шанса, если не врут. Во всех словах, предложениях и замыслах люди всегда прячут ключ от той самой лжи.
—А я ненавижу тебя, Эвелин.
××××
Эта ночь далась мне с трудом, я не закрывала глаза ни на минуту. В голове крутились мысли об отце, о словах Рэйдена, о правде, которая скрывалась за деньгами нашей семьи. Насколько они правдивы? Всё ли настолько плохо? Кому доверять? Но больше меня интересует ненависть Рэйдена ко мне. Я не спала, потому что мои руки дрожали, а сердце болело. Я вышла из себя и потеряла контроль впервые в жизни. Что он со мной делает?
—Ты зевнула седьмой раз за эти десять минут, – Габби надел сумку на левое плечо и взялся за лямку. Серый спортивный костюм свободно сидел на подростковом теле брата. Он бросил взгляд на свои кроссовки и отстраненно осмотрел детали зала. Нашего шикарного лживого зала. Теперь каждая мелочь в доме ощущалась по-другому.
—Эту ночь мне больше никогда не забыть, – я улыбнулась, давая понять, что всё хорошо. Мне не хотелось сегодня выходить за пределы комнаты, не только из-за нежелания встретиться с людьми или журналистами, но и из-за резко навалившихся ответов. Только вчера я была счастлива и веселилась с обычной шутки Карли, а уже сегодня я потеряна и боюсь завтрашнего дня.
—Что ты сказала маме? – Габби встал ровно и подошёл ко мне. Его рост и крепкие растущие мышцы пугают. И куда он только растёт?
—Плохо себя чувствую, – вздохнула я, на что он кивнул, похлопав меня по плечу.
—Ты слишком бледная, иди поспи, сестрёнка, – я вскинула брови и подошла к ближайшему зеркалу. И правда, бледность заметна, как и синеватый оттенок губ и краснота глаз. Недостаток сна сказывается на внешности и организме.
—Не получи мячом в глаз, братишка, – подмигнула брату, вызывая его смех.
—Получу специально, чтобы выглядеть как ты, – я цокнула языком с его шутки и в эту же минуту зашла мама, осматривая вид брата и кивая ему, чтобы он поторопился. Оценка внешности, попечительство и контроль – неотъемлемая часть нашей жизни. Как и ложь.
—Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась мама. Дверь за братом хлопнула, и я приняла тот факт, что без него дома будет не только скучно, но и одиноко.
—Габби сказал, я болезненно бледная, – я облизнула нижнюю губу, чтобы попытаться скрыть волнение и стресс.
—В обед приедет врач, – я кивнула, разворачиваясь к лестнице на второй этаж. Очень постараюсь выздороветь, хотя и не чувствую себя больной. Стресс давит, ослепляет и путает мысли в голове.
Я взяла телефон с тумбы возле кровати и набрала номер Карли.
—Через пять минут буду уже в университете, – в спешке сказала подруга, я слышала, как учащенно она дышит.
—Я сегодня останусь дома, – она остановилась и затихла.
—Что-то произошло? – спросила подруга, я покачала головой и вздохнула.
—Нет, вроде как приболела, – я легла на постель, смотря на идеально белый потолок. Почему после слов Рэйдена, всё в моём доме кажется приторным и фальшивым?
—Хорошо, если надо, я заеду к тебе, – она продолжила свой путь с частым дыханием.
—Уже завтра буду в университете, – пока мы говорили, мне принесли тёплый чай с мёдом. Весь остальной день я смотрела в окно, на перистые облака и их движение. К часу пришёл врач и медленно, и тщательно меня осматривал, как бы не найти новую болячку.
Рэйден.
Закинув голову на спинку дивана, я закрыл глаза и услышал посторонний шум с другой комнаты. Чуткость моего слуха была важна в мире, где я родился. Я вырос там, где улицы пахли гарью, потом и дешёвой выпивкой. Где ночью слышны не только сирены, но и шёпот сделок, которые лучше не слышать. Там, где каждый день – это борьба: за место, за деньги, за жизнь. Я научился жить по правилам улицы. Если ты слабый – тебя затопчут. Если у тебя нет имени – ты никто. Я дрался, крал, пробирался туда, куда меня не звали. И каждый раз думал, что, может, это мой последний день.
Но я выжил.
—Ты можешь заходить, – крикнул я, лениво возвращаясь глазами на белую дверь. В дверном проёме появился блондин, беспечно ввалился в комнату. Себастьян испортил мне весь отдых за целую ночь. Я не спал после приезда от Эвелин.
—Чем ты занимался всю ночь? – шутливо спросил Себастьян, усевшись на кожаное кресло. Я отвернулся к окну, раздумывая над ответом. Они многого не знают об Эвелин, хоть эта девчонка и главная проблема сейчас.
—Эта девочка вечно мелькает перед глазами со своими проблемами, – я устало закатил глаза, почувствовав слабость по всему телу. Бессонница, плохой сон и алкоголь атрофирует все мои мышцы. На столе лежала стопка бумаг о выплатах в этом месяце. Сатира. Я родился в бедности, восстав так, чтобы люди платили мне. Меня пытались сломать. Не раз. Но я всегда вставал. И однажды я понял – мне не нужно никого слушать. Я сам стану тем, кого слушают.
Теперь Гарлем мой. Теперь я решаю, кто здесь зарабатывает, кто остаётся, а кто уходит. Теперь те, кто когда-то смотрел на меня сверху вниз, сами склоняют головы.
—Ты был у Эвелин? Ты даже никого не предупредил что был там, – он имеет в виду этот золотой дворец в несколько этажей. Лживо выстроенный замок на крови.
—Была причина не предупреждать вас, – я посмотрел в карие глаза друга, от чего в сотый раз вспомнил глаза Бэмби. Я скоро с ума сойду и стану слышать её голос повсюду.
—Какая? – он поправил длинные светлые локоны, ожидая от меня точного ответа, но как я и сказал, они многого не знают о мисс Палмер.
—Не хотел, – улыбнулся я, ожидая его реакцию. Он резко встал, его густые брови свелись вместе, ему не понравился мой ответ. Себастьян понял, что я что-то от них скрываю.
—Если мы решаем это дерьмо с семейкой Палмер вместе, мы идём вместе до конца, Рэйден, – он серьёзно показал на меня указательным пальцем. Решил запугать? Я хмыкнул и встал, сравнялся с ним в росте.
—Это мои личные секреты, Райт, – более спокойно ответил я, зная, что, если он скажет что-нибудь лишнее, меня это взбесит.
—Этого хотел Адам? – с вызовом поинтересовался друг. Это было для меня красным светом. Я одним большим шагом преодолел расстояние между нами и прижал его к стене, сжимая горло. Пульс отдавался в кончиках моих пальцев, заставляя сжимать больнее и сильнее.
—Ты будешь мне говорить об Адаме? Ты блять серьёзно? – я не злился, лишь слегка повышал голос. Себастьян сглотнул и глубоко вздохнул, после чего я пихнул его на пол, чтобы убрать это смазливое лицо со своего виду.
—Эй, эй, вы че творите? – Джонни забежал в комнату, смотря на сидящего на полу Себастьяна.
—Вы уже ссориться из-за этой девчонки начали, – буркнул тот, от чего я закатил глаза и достал сигарету, после этого подал руку Себастьяну, чтобы друг встал с пола.
—Всё нормально? – выглянул Джеффри в бойцовских перчатках. С его обнаженного торса стекали капельки пота, блистая дневным светом.
—Ты вообще скройся, подлиза, – пошутил Джонни, заставив нас засмеяться.
—Заткнитесь, – только нашему малышу Джеффри понравилась правильная Эвелин. Идеальная до тошноты, благоразумная до омерзения.
—Я хотел сказать, что в новостях фамилия Палмер прославилась, – скромно сказал Джеффри и мы переглянулись. Быстро спустившись вниз, я уставился на телевизор и прибавил громкость. Новости в солнечное буднее утро.
—Известная дочь Эвелин-Анна Палмер была замечена папарацци в главном парке Нью-Йорка, – говорила журналистка. На экране появилась фотография Эвелин, одиноко идущая возле Колумбийского университета. Её карамельные локоны развивал ветер, а взгляд голубых глаз устремлён прямо. Неправильное совершенство.
—Её заметили вместе с неизвестным молодым человеком на одной из проходов в парк, – на следующей фотографии она, сидящая на лавочке, а рядом с ней наш Джеффри, которого она гладит по щеке. Внутренности неприятно перевернулись, а челюсть сжалась. Мне было не до смеха. Рядом со мной засмеялся Джонни, а за ним и Себастьян. Так вот почему малыш Джефф пришел с прогулки радостно улыбаясь. Она трогала его, лелеяла рядом с ним. Бэмби? Та, что вчера была настолько зла, что не смогла контролировать свой розовый ротик? Та, что чуть ли не плакала от скопившейся правда об ее отце? Может быть мне и не стоило говорить правду, я жаждал этих эмоций. Я питался каждым её вздохом, каждым молчаливым страхом и каждым закатыванием этих голубых глаз.
—Одному мне не до смеха? – буркнул малыш Джефф. Теперь из-за него ей точно попадёт. Мне даже интересно понаблюдать за реакцией её родителей.
—Кто-нибудь отправьте наших ребят проследить за семьёй Палмер, – сказал я и улыбнулся уголком губ, зажав сигарету между зубами.
××××
Эвелин.
Я встала с кровати, почувствовав, как закружилась моя голова после долгого сна. Поправив ночную пижаму, я выглянула в окно, где благополучно наступал вечер. Я пробыла в кровати весь день и только из-за одного человека, который этой ночью ворвался в мой двор.
Я услышала громкие шаги в холле и развернулась узнать пришёл ли отец, но не успела этого сделать, как мама тут же влетела в комнату со злобным выражением лица. Я видела её в гневе, но, чтобы сейчас, в обычный день недели...
—Я жду объяснений, Анна, – значит всё серьёзно и что-то, и правда случилось.
—Что? О чём ты? – я подошла ближе к ней, чтобы расспросить о чём она говорит.
—Ты, маленькая, неблагодарная девчонка, как ты смеешь гулять с какими-то неизвестными и неопрятными парнями?! Так ещё и врала нам? Лгать мне, Анна! – кричала мама, я с шоком не могла понять, о каких парнях она говорит, но прилагательные в виде «неопрятный» точно подходит к парням с Гарлема.
—Кто тебе сказал? – она рассердилась ещё больше, мама подошла ближе ко мне.
—Из-за тебя, все новости трещат об этом. Ты семнадцать лет не появлялась ни с одним парнем в публичных местах. А сейчас опозорила нашу семью каким-то отпрыском? – бурчала мама, от чего я разозлилась на то, как она назвала Джеффри.
—Не смей так говорить о нём! – прикрикнула я, на что мама сделала удивлённое лицо.
—Это он с тобой сделал? Моя дочь никогда бы не накричала на собственную мать, – ей было неприятно от меня самой.
—Ты не можешь говорить плохо о хороших людях, если не знаешь их, мама, – спокойно сказала я.
—Я по одной только его одежде могу сказать кто он, – она возмутилась, закидывая голову вверх и говоря какая же я неблагодарная, что посмела прогуляться с неизвестным парнем.
—Не такую дочь я воспитывала. И я запрещаю тебе общаться с твоей подругой Карли и тем более с этим парнем, Эвелин-Анна, – пригрозила мама. Я вскрикнула, внутренняя «я» готова была пускать молнии. Как она смеет запрещать мне общаться с лучшей подругой?
—Карли здесь не при чём! – крикнула я, мама обернулась на мои слова.
—Я давно хотела, чтобы ты прекратила общаться с этой неугомонной и неадекватной девчонкой, – высказалась. Как она её назвала?
—Она никак не портит меня, – возмутилась я.
—Ещё как портит, Эвелин! Ты сама не замечаешь, как уже начала гулять с мальчиками, – мама вскинула руки, показывая этим жестом понять, что разговор окончен.
—Мне понравился этот парень и я буду общаться и гулять с ними столько, сколько лично я захочу! –крикнула я уходящей спине мамы, она остановилась возле двери.
— Иди сюда, неблагодарная девчонка, — после моих слов она схватила меня за руку и потащила в зал. Я скрючилась от осознания, что ей наговорила. О нет. Нет. Нет. Нет. Только не сейчас.
Мама открыла шкафчик, доставая из него длинную деревянную линейку. Та самая причина моих шрамов, моих длинных рукавов и море слез.
Мой страх. Мой ужас. Мой наказание.
Щёлк!
Мама с силой схватила мою руку, переворачивая её. За столько лет «воспитания» я смирилась. Я больше не кричу от боли. Я принимаю каждый удар. Острая боль пронзает кожу, будто горячий нож разрезает тонкую ткань реальности. Линейка со свистом снова опускается на мою руку, оставляя за собой жгучий след, от которого хочется выдернуть руку, спрятать её, но нельзя.
Мама стоит, как вкопанная и лишь с силой замахивается рукой. Я стискиваю зубы, но всё равно чувствую, как к горлу подкатывает комок. Глаза щиплет, но я не позволю им наполняться слезами. Нет. Пусть лучше эта боль превратится в злость. Сначала на месте линейки появится алый след, потом синий, а после жёлто-зелёный, как тихое напоминание о том, что когда-то здесь пылала боль. Шрамы покрывали поверхность моей руки, как напоминание о том, какая я неблагодарная и невоспитанная дочь.
Боль сначала резкая, как вспышка, а потом расползается, горячая и ноющая, проникая под кожу. Место удара начинает пульсировать, будто под кожей зажато маленькое сердце, которое бьётся не в такт моего. После пятнадцати раз мама молча отпускает меня, спокойно убирая линейку на место и покидая комнату. Я смотр. Туманными глазами на руку, где на алом участке кожи просачивается кровь. Никогда не доходило до крови. Никогда мне не было так больно, что появлялась кровь.
Что я сделала?
После того, как я пришла в себя, я поднялась в свою комнату и обработала руку с шипением и пролитыми слезами. Пару минут я молча сидела, а после осознание пришло ко мне озарением. Я схватила телефон левой рукой и пролистала новостные ленты.
«Палмер с неизвестным молодым человеком»
«Дочь известного бизнесмена Джона Палмера была замечена в парке с Джеффри О'Хара, проживающим в Гарлеме. Связано ли это с отцом Эвелин Палмер?»
Чёртовы журналисты, узнают всю информацию и из-под земли достанут, чтобы как следует оклеветать мою семью. Я кинула телефон на кровать и зажмурила глаза, пока не услышала стук в дверь.
Я в страхе сжалась. Обычно после «воспитания» мама молчала как минимум пару дней. Дверь открылась и по шагам я узнала своего брата, который вернулся с тренировок и конечно же, всё понял.
—Лина, – грустно сказал брат и сел рядом со мной, я почувствовала его руку на своём плече. Слёзы уже катились по моим щекам от безысходности.
—Ты ведь знаешь маму, она от любой колкости про нашу семью будет кричать, – я уже не слушала его, так как знала всё наперёд. Она не могла так сказать про Карли, я замечала, что она думала о ней плохо, но ведь не до такой степени. Я не заслужила пятнадцати ударов. Я ничего не сделала!
—Колкость в виде новостей на главном канале штата? – буркнула я, брат хмыкнул и положил свою голову на моё плечо. Я чувствовала, как он дышит и сконцентрировалась на этом, чтобы успокоить поток слёз.
—Ты была с парнем, – шепнул тихо Габби, я засмеялась с его голоса радости. Он серьёзно в такую минуту находит время, чтобы обсудить это? А почему смеюсь я? Я схожу с ума...
—Не просто с парнем, а с неизвестным парнем, – я подняла голову и убрала руки, чтобы посмотреть на его лицо. Габби лежал на моём плече, с счастливой улыбкой до самых ушей, его глаза выражали только понимание и радость. А красиво уложенная причёска, которая была с утра, уже превратилась в беспорядок.
—Он был из Гарлема, да? – какой он смышлёный или просто верит слухам в интернете.
—Как ты это понял? – он поднял голову с моего плеча и посмотрел на меня. Голубые глаза с длинными ресницами, ему позавидует любая девушка. Маленький курносый нос и неправильной формы губа.
—Кевин рассказал мне, – я открыла рот, думая, что наш водитель рассказал об этом моим родителям, но Габби быстро опередил меня.
—Я понял, что ты поехала не в университет, ещё когда увидел твой испуганный взгляд, Эвелин, – чёрт, зря я недооценивала Габриэля.
—А родители? – он хмыкнул и перевёл взгляд на свои пальцы рук.
—Ты думаешь, они настолько хорошо тебя знают? – я засмеялась и потянулась чтобы обнять брата. Я вытянула вперед больную руку и сглотнула от боли. Он понял это и сел удобнее, чтобы обнять меня в ответ.
—Никогда не становись таким же, как родители, – с горечью попросила я и он погладил меня по спине.
—Обещаю, – ответил он и вздохнул полной грудью.
—Я сделаю что-нибудь ужасное, чтобы мама поставила охрану мне, а не тебе, – пообещал брат, я слегка ударила его по плечу, по-прежнему обнимая.
—Даже и не думай, Габриэль.
—Бе-бе-бе, Габриэль, – подколол меня брат.