Часть 18
Утро субботы. Шестнадцатое декабря. До конца семестра всего неделя, а до Рождества чуть больше.
Именно поэтому Гермиона с Северусом уже с десятом часу разбирают накопившееся за долгие годы барахло в Паучьем Тупике, чтобы освободить место для празднования.
Общими усилиями было решено праздновать здесь. Ну, как сказать, думали вместе, но решила в итоге Грейнджер. Она сразу отмела Мэнор, дом Андромеды, особняки слизеринцев, и, особенно, площадь Гриммо: вездесущая Вальбурга будет рада видеть разве что Драко, а остальным закомпостирует мозги.
Ребята, когда решался вопрос, сразу поинтересовались у директора, можно ли им всем будет остаться в школе на каникулы, и Минерва, конечно, поддержала эту идею, зная и понимая, как натерпелись эти дети.
На том и договорились — после двадцать пятого соберутся все вместе, а сам канун Рождества проведут с родными. В итоге вышло так, что в Паучьем тупике покажутся всего несколько человек: сам хозяин дома, Гермиона, естественно, Драко с Гарри и трое слизеринцев. Поттер сразу пошутил, что они с Грейнджер будут в меньшинстве, и получил сумкой по голове, но не то чтобы расстроился из-за этого.
Гермиона, убирая с камина поломанные часы и осколки от чего-то бывшего посудой в свое время, краем глаза замечает, как Снейп, держа в руках охапку скомканных листов, бедром двигает кресло к стене, освобождая место, и тихо хихикает. Когда Драко нашелся, вернувший в этом году свое законное место декан Слизерина выпросил у Макгонагалл целых два выходных, четверг и пятницу, и, на удивление, из этих сорока восьми часов проспал почти тридцать шесть. После первых тринадцати часов Грейнджер на всякий случай пощупала его пульс, и потом успокоилась, молча ставя около постели стакан и графин с водой. Раз в несколько часов Снейп просыпался, шел в уборную, выпивал стакан воды, и снова ложился спать. Дело было даже не в физической усталости, а в том, что за время поисков он пребывал в перманентном стрессе, вот его и срубило наповал, как только нервы успокоились.
Поэтому сейчас он такой шустрый. Выспался.
Пихнув кресло как можно дальше, Северус задевает одну из многочисленных полок с книгами, и оттуда валится все, что не прибито гвоздями. Снейп чертыхается, скидывая зажатые в руках мятые рваные бумажки в большой мусорный пакет, стоящий посередь комнаты, и принимается подбирать упавшие вещи.
— Так вот где она была,— внезапно хмыкает он, поднимаясь на ноги.
Гермиона подходит к нему, заинтересованно заглядывая через плечо. В руках мужчины старенькая маггловская фотография, края который помяты, а само фото уже наполовину выцвело.
Оттуда на нее смотрят два улыбающихся ребенка. На них праздничные колпаки с дурацким принтом, рыжая девочка, одетая в яркое розовое платье, держит в руках пеструю коробочку, обернутую шелковой голубой лентой.
— Боже мой,— весело тянет Гермиона, не давая себе времени, чтобы успеть понять, какая эмоция сейчас у нее преобладает.— И кто же это тут такие крошечки?
В этот момент ей стало так страшно, что гриффиндорка забыла, как дышать. Грейнджер прекрасно понимала, что в жизни Северуса она не первая, и, возможно, не последняя, хотя думать об этом не хотелось. А к Лили у нее были очень противоречивые чувства: она, как-никак, в любом случае всегда будет несправедливо погибшей матерью ее лучшего друга, ее милого Гарри, так скучающего по маме. Но так же она останется и солнцем в жизни Снейпа, человеком, ради которого он жил все это время.
Гермиона, конечно, ни за что бы не хотела занять чужое место в сердце Северуса, но панически боялась, что в итоге ей самой не достанется никакого уголка.
— Эти, как ты выразилась, крошечки,— почти мгновенно отвечает Снейп, хмыкнув.— Я и Лили Поттер собственной персоной. Мерлин, сколько же мне тут лет?
Сказанное Северусом буквально выбивает почву из под ног девушки. Он ответил так быстро, будто вообще не задумывался, так, как отвечают, когда нет вариантов, а существует только одна непреложная истина. И для нынешнего Снейпа истина — Лили Поттер.
Драко застает подругу в полуапатичном состоянии, когда входит в комнату: она почему-то сидит на кофейном столике, обняв колени, и, уложив на них подбородок, сверлит взглядом полку над камином.
— Похоже, вопрос о том, как у тебя прошел день, мне сейчас лучше запихнуть себе в задницу,— декларирует Малфой, обращая внимание девушки на себя.— Ну и что мы шмыгаем?
Он обходит столик, присаживаясь на пол прямо перед ней, легонько пихая ту по ноге. Грейнджер опускает взгляд на него, приподняв уголок губ, но выходит слишком ненатурально.
— Колись,— просит слизеринец.— Мне надо знать, кому идти бить морду.
Гермиона фыркает, закатив глаза, но ей явно становится получше рядом с кем-то, чем было один на один с мыслями.
— А если меня обидел Кингсли?
— Поверь, за ту сумму, которую Шелкболт потребовал в качестве компенсации я имею право безнаказанно дубасить его минимум лет пять,— шутит Драко, протягивая девушке руку, дожидаясь, пока она вложит свою ладонь в его.— Ну так что?
Грейнджер глубоко вдыхает, плавно выпуская воздух сквозь зубы, чтобы сдержать слёзы.
— Сегодня Гарри показывал мне альбом с фото, который ты ему принес,— она замолкает почти на полминуты.— Я...поймала себя на мысли, что не могу смотреть на Лили так же, как раньше. Мне становится неспокойно...и некомфортно. Аж желудок в узел скручивает. Это все так сложно. Я...боюсь, Драко. Мне страшно. И мерзко. Почему я такая? Почему я не могу совершенно искренне порадоваться за Гарри? Почему я думаю в такой момент только про свои чувства?
Малфой слушает молча. Сейчас Гермиону прорвало, потому что она слишком долго держала все эти переживания в себе. Сейчас ей надо проплакаться. Сейчас Драко даст ей выпустить эти эмоции.
— К чему нужна эта моя глупая ревность? Она ведь даже необоснованна. Это все потому, что я эгоистка и трусиха! Почему же я не могу спокойно принимать то, что есть? Как можно хотеть еще больше? Это отвратительно...
Драко так же молча ждет, пока подруга прекратит рыдать, нервно сжимая его руку. И так же, не говоря ни слова, протягивает ей шелковый платок. Однажды Малфой столкнулся с сестрой, когда был полностью вымотан и раздавлен: платок этот ему молча вложила в руку Нимфодора, потрепав по волосам, и тихо ушла.
— Я смотрел на Северуса всю свою жизнь,— начинает он, когда девушка промакивает глаза платочком.— И я был уверен, что знаю каждую его сторону, каждую реакцию и эмоцию. Но в этот году у меня голова пошла кругом, знаешь ли. Как ни гляну – улыбается. Сразу хочется за сердце хвататься со страху.
Гермиона хихикает, пихнув его носком правой ноги, а Драко в отместку щипает ее за голень.
— Я чуть с ума не сошел, пока пытался понять, что же могло так повлиять на этого амбассадора уныния. А потом он посреди ночи прибежал в полной амуниции, стоило только заикнуться о том, что у тебя травма,— улыбается ей Малфой, вспомнив, как в его пьяной голове возникла идея о подобной шутке.— И тогда я решил немного понаблюдать. Хочешь верь, хочешь нет, но причина оказалась такой банальной, да еще и целыми днями она умудрялась маячить прямо у меня под носом, что я готов был провозгласить себя последним тормозом. Но сокрушаться было некогда, потому что не успевал я отойти от одного потрясения, как снова оказывался ошарашен. А Северус все не прекращал вертеть мое мнение о нем на причинном месте.
Грейнджер весело фыркает, давая ему щелбан, после чего Драко перехватывает ее свободную руку, оставляя легкий поцелуй на ладони.
— Сначала я просто отказывался в это верить, но не поверить было бы глупо и невозможно. Северус поменялся, и это было слишком заметно, чтобы не обратить внимания. Безусловно, его поганый характер и топором не вырубить, но вот взгляд – другой разговор,— слизеринец старается параллельно веселить подругу, то постукивая той по ноготкам, то пытаясь пощекотать.— Гермиона, он как будто получил вторую жизнь. Конечно, после окончания войны ему стало легче, но именно ты окончательно развязала ему руки. Северус стал жить для себя, делать то, что не делал раньше из чувства долга, ответственности. Стал делать то, что хочет. И первым пунктом в списке его желание во «второй жизни» стояла именно ты.
— Это твои домыслы,— пожимает плечами Грейнджер, но понимает, что благодаря Малфою обрела чуть большую уверенность, чем раньше.
— Отнюдь,— качает головой Драко.— Это именно его мысли. Сейчас ему нет резона держать защиту постоянно, аж уж когда он занят тобой, там все нараспашку, поверь. Что я только там не увидел...
Гермиона смеется, когда Малфой корчит рожицу, мимически показывая, как сильно он хочет забыть то, что довелось подглядеть в чужой голове.
— Поверь, милая,— тянет он, поднимаясь на ноги, и медленно заходит подруге за спину: укладывает свою руку ей на предплечье, плавно приподнимая.— Сейчас ты в силах поставить этого упрямца на колени одним движением руки.
Гермиона закусывает губу, не дав себе время на размышления, наблюдая, как Снейп спокойно убирает фото в книгу, захлопывая ее, и ставит обратно на полку.
— Северус,— зовет Грейнджер, ласково улыбнувшись, когда мужчина поворачивается на ее голос мгновенно.
Она чуть приподнимает левую руку, тыльной стороной ладони вверх. Северус бросает быстрый взгляд на ее лицо, и улыбается, одним шагом сократив образовавшееся между ними расстояние. Подхватив ее ладонь, опускается на колени, и, чуть повернув руку, оставляет аккуратный поцелуй на тонком запястье.
*****
Накинув на влажные волосы полотенце, Драко ногой пихает дверь, ведущую из ванной в спальню, и так же ногой ее захлопывает. Часы, пристроенные на каминной полке, размеренно тикают, показывая половину одиннадцатого дня.
Вчера Малфой проверил все накопившееся работы учеников и разобрал все документы, просидев над этим допоздна, чтобы вместе с Гермионой и Северусом поехать прибираться, но гриффиндорка строго-настрого наказала ему отдыхать, а крестный очень активно эту идею поддержал, потому его и оставили куковать в школе, пока сами заняты делами.
В любом случае, свободное время он потратит на составление полугодовых контрольных работ, чтобы не заниматься этим в и так нагруженные будни, а после планируется посетить Косую аллею, чтобы купить подарки и пару вещичек себе, так, нужной всякой всячины, по мелочи. Да и манто, в котором Драко выходил перед похищением, видимо, кануло в Лету, потому что в доме, где его держал Эйвери, слизеринец не нашел ни своей обуви, ни верхней одежды. Обязательно нужно будет заглянуть к мадам Малкин, тем более, что виделись они последний раз летом, когда Малфой заходил к ней вместе с мамой.
— Гарри Поттер,— фыркает Драко, как только выходит из спальни.— Почему ты спишь в моей гостиной? Опять.
Зря, что ли, давал этому кретину пароль от комнат? С самого его возвращения Гарри приноровился засыпать именно здесь, на его диване, просто отказываясь идти в свою башню. Бурчал что-то невнятное про безопасность, но так и не назвал объективной четкой причины. А у Малфоя рука не поднималась его вышвырнуть, чем Гарри активно пользовался.
— Драко,— улыбается Поттер, открывая глаза, и зевает, протянув руку к столику, на который уложил очки.— Сколько время? Как поспал?
Слизеринец только закатывает глаза, усаживаясь в кресло, а Гарри буквально колбаской скатывается с дивана на пол и шустро подваливает к нему, укладывая голову тому на колени. Малфой фыркает, сдержав смех, но протягивает правую руку, начиная гладить его по голове, а Поттер перехватывает левую, оставляя на ней легкие, почти невесомые, поцелуи.
— И вот надо тебе это?— слизеринец тыкает его в лоб, заставляя поднять глаза.— Ты слишком большой для этого дивана, Потти.
— И все же,— улыбается Гарри, выводя пальцем узоры на его ладони.— Я хочу остаться здесь.
— Неудобно ведь,— возражает Малфой.
— Это одна из первых ступеней пути в твою постель, родной,— весело тянет Поттер, рефлекторно качнувшись назад, когда Драко пытается дать ему в лоб.— Не успел.
Малфой цыкает, жестом показывая подвинуться поближе, и Гарри действительно это делает: весело улыбается, приподнимая челку, и закрывает глаза. Только вместо привычного щелбана получает поцелую. Охает, открывая глаза, и, закусив губу, смотрит на юного лорда снизу вверх.
— Давай шустро в душ,— меняет тему Драко, не желая объясняться.— И пойдем на кухню, завтрак-то мы проспали.
Поттер на этих самых объяснениях и не настаивает, только кивает, оставив еще один поцелуй на его запястье, и поднимается, покидая гостиную.
Драко откидывается на спинку кресла, закрывая глаза. Треклятый Гарри Поттер терпит любые его заскоки, дурацкие подколы, щелбаны и прочие не очень приятные вещи. Принимает все это с улыбкой, забавно морща нос, и смеется.
Самое странное во всем этом, по скромному мнению Малфоя, то, что он, на деле-то, не терпит, а искренне наслаждается любым взаимодействием.
И Драко Малфой не знает, что делать с таким Гарри Поттером.
Покачав головой, Драко поднимается, топая в спальню, параллельно вытирая волосы. С влажных концов накапало так, что пижамная кофта промокла. Скинув полотенце на идеально заправленную постель, Малфой открывает шкаф, задумчиво бегая глазами между полок, подбирая что-то потеплее, потому что за ночь его крепко так подморозило.
— Драко?
Слизеринец, скинувший пижамную кофту, крепко сжимает в руке выбранный бадлон, замирая, будто его пригвоздили к полу, и перестает дышать.
— Выйди,— сквозь зубы цедит он, не поворачиваясь лицом к двери в ванную.
Сейчас. Лучше выгнать Поттера сейчас, чем дать ему рассмотреть это уродство полностью. Быстрее. Драко должен действовать быстрее.
— Нет,— твердо возражает Гарри, а голос его слышится все ближе.
— Я сказал: выйди!— нервно рявкает Драко, не глядя швырнув зажатый в руке бадлон куда-то в сторону.
— А я сказал – нет,— тем же ровным тоном продолжает Поттер, делая еще несколько шагов вперёд, после смягчается.— Сердце мое, не плачь.
— Я не...
Драко сжимает зубы, не договорив. Каким, к черту, образом, Гарри это понял? Малфой еще давно научится плакать настолько незаметно, что даже мать не понимала этого. Этот кретин! Какой же он надоедливый! И упрямый!
— Ну же, душа моя,— просит гриффиндорец.— Посмотри на меня. Пожалуйста.
Драко только качает головой, отказываясь. Сейчас он не в силах смотреть в глаза этому идиоту. Потому что просто не знает, как вынесет взгляд этих ярких глаз.
— Почему тебе стыдно за это?— он продолжает говорить, несмотря на отказ повернуться.— Почему тебе? Если уж говорить о вине, то вся ответственность на мне, родной.
— Да что ты!...— взрывается Драко, дернувшись, но вовремя себя останавливает, не показывая лица.— Не неси ерунду, Поттер.
— Вот и я испытываю те же эмоции, когда ты стыдишься за себя,— говорит он медленно, спокойно, будто на пальцах объясняет ребенку.— Стыдно должно быть только если есть то, за что можно чувствовать себя виноватым. Неужели ты считаешь себя виновным в чужой жестокости? Или думаешь, что тогда поступил плохо? Вину ощущают лишь за плохие поступки.
Драко с силой закусывает губу. Нет. Он поступил хорошо. Слишком хорошо. Его так не воспитывали.
И если бы Драко тогда оставил все как есть, то мог бы гордо назвать себя истинным Малфоем. Таким, каким мечтал быть с детства, беря пример со статного отца. Но в тот поганый год он был твердо уверен в том, что точно не хочет стать похожим на отца, некогда бывшего идеалом, был уверен, что панически боится уподобиться истинному Малфою.
— Вот именно,— раздражает, что Гарри принимает его молчание так, будто слышит мысли.— Поэтому ты не должен стыдиться. Каждая рана доказывает, что смог выжить и вытерпеть. Что смог защитить то, что хотел. Не бойся шрамов. Гордись тем, что выстоял, несмотря ни на что.
Раздражает. Его очень сильно бесит, как легко Гарри-чертов-Поттер лезет ему в душу и ворошит все, что Малфой так скрупулезно прятал по самым темным и сырым уголкам. Сильно бесит, как нежно звучит его голос. Бесит, как он раз за разом доказывает, что Драко ошибался.
— Я...терпеть тебя не могу,— шипит Драко, медленно поворачиваясь, и обнаруживает, что Поттер стоит слишком близко, что все это время, скорее всего, он пристально разглядывал его истерзанную спину.— Кретин.
Гарри улыбается ему, делая еще полшага, и протягивает руку, аккуратно вытирая слезы с чужих щек. Он двигается медленно, плавно, касается едва-едва. Успокаивает.
— Драко,— зовет он, и слизеринцу, который отвел глаза, приходится посмотреть на него.— Ты красивый.
— Не неси ер...
Гарри обрывает его. Подталкивает назад, заставляя спиной упереться в дверцу широкого шкафа. Чуть привстает на носочки и прижимается к губам, не убирая ладони со щеки. Целует медленно, будто лениво; проводит языком по чужим приоткрытым губам, выдыхает, прижимается плотнее, посасывая, отрывается с громким и пошлым чмокающим звуком. Драко недовольное мычит, подаваясь вперёд, и притягивает его ближе, уложив руки на шею.
От Поттера пахнет его шампунем, из-за этого у Малфоя даже голова кружится. Он давит гриффиндорцу на плечи, заставляя встать на полную ногу и запрокинуть голову, чтобы углубить поцелуй.
— Тихо, любовь моя, тихо,— глубоко выдыхает Гарри, оторвавшись от губ.— Отдышись.
Драко запоздало кивает, часто-часто моргая, чтобы сфокусировать зрение, и вздрагивает, когда голой груди касаются теплые пальцы. Поттер всегда был теплым, как плед, даже на улице, в ужасный мороз, у него под боком всегда можно было согреться.
— Ты красивый,— повторяет Гарри, прикладывая ладонь полностью, на левую сторону; наслаждается бьющимся под его рукой сердцем.— Такой красивый...
Малфой решительно не понимает, почему у Поттера такой блаженный взгляд, не понимает, почему он глубоко вдыхает, прикусив губу, не понимает, почему, будто под гипнозом, кивает, когда Гарри поднимает на него глаза в немом вопросе. Драко совершенно не понимает, почему Гарри с таким искренним удовольствием касается губами его ключиц.
— Господи, чем же ты пахнешь?— обреченно скулит Поттер, уткнувшись носом в ложбинку между шеей и ключицей, а после проводит по тому же месту языком.— Никак не могу понять...Я понюхал каждую склянку с гелем в душе, представляешь. И ничего из этого не пахнет как ты...Сейчас с ума сойду, клянусь.
Драко сжимает руку на его плече, сильно закусив губу, когда Гарри спускается ниже. Поттер будто и не замечает его ран: касается здоровых участков с тем же рвением, с каким целует глубокие шрамы, сжимает руки на обезображенной талии с таким же блаженством, с каким выдыхает ему в губы.
Каждое чертово действие чертового Гарри Поттера буквально кричит о том, как он наслаждается.
А Драко сейчас кажется, что его укоренившийся страх был таким глупым.
— Громче, любовь моя, ну же,— почти шепотом просит Гарри, поднимая на него затуманенный взгляд.— Как же я хочу тебя слышать.
Только в этот момент Малфой понимает, что те стронние судорожные вздохи, всхлипы и тихие полустоны издавал никто иной, как он сам. Драко шипит что-то себе под нос, стыдливо отводя взгляд в сторону.
Гарри хмыкает, плавно перемещая руки ниже, через шелковую ткань широких пижамных штанов сжимает чужие бедра, проводя языком по ложбинке на груди, и победно улыбается, выбив-таки из этого упрямца довольный стон.
— Хорошо, ты такой молодец,— все так же тихо тянет Поттер, оставляя еще поцелуй на одном из кривых рубцов на бледной груди.— Какой же ты красивый...
Гарри внимательно следит за тем, как Драко удовлетворенно проскуливает, когда он проводит пальцами по бедрам и поднимается выше, надавливая на выступающую косточку, массируя круговыми движениями. Облизывается, прижимаясь губами к шее, и плавно переводит правую руку назад, касаясь поясницы и позвонков. Ловит стон на выдохе, вовлекая в мокрый поцелуй.
— Еще чуть-чуть, душа моя,— еле как выдыхает Поттер, облизнув губы, поддается, когда Малфой хватает его за загривок, притягивая ближе: гриффиндорец теперь всем телом плотно прижимается к нему.
И тут же смеется. Потому что Драко прерывает поцелуй, широко раскрывая глаза, и косится вниз.
— Поттер, ты...— его удивление выглядит так нелепо, по крайне мере с точки зрения самого Гарри.
В ответ он лишь облизывает губы, и, пальцем приподняв резинку штанов, запускает руку внутрь, обхватывая одно из полушарий подтянутой задницы. Драко вздрагивает, но по тому громкому стону, который он не успевает проглотить, становится кристально ясно, что дрожит он не от страха.
Гарри прислоняется еще теснее, двинув бедрами вперёд, одновременно с этим сжимая пальцы, и довольно скулит, уткнувшись носом в чужую шею. Малфой дрожащими пальцами комкает ткань его кофты, часто-часто дыша.
— Поттер, какого дракла....ты молчишь,— возмущенно бурчит Драко, не в силах поймать хоть какую-то концентрацию, чтобы разговаривать нормально.
— Родной, разве тебе нужно объяснять очевидные вещи?— довольно тянет Гарри, улыбаясь, и поднимает на него глаза, еще пару раз потеревшись бедрами, так и не вынимая руки из штанов, плавно поглаживая.— Конечно, черт возьми, у меня встанет.
— Я ведь...даже не коснулся тебя,— заторможенно выдает Малфой, сжимая в руке его волосы, вздрагивая, глотает стон, когда гриффиндорец неспешно гуляет рукой по его телу.
— Драко,— на секунду он хмурится.— Поверь, иногда я готов кончить в штаны просто глядя на то, как ты дышишь.
Малфой давится воздухом, одновременно с тем, как Гарри крепко сжимает его ягодицу, снова толкнувшись бедрами вперед. Убирает руку с плеча, отпустив кофту, и стыдливо прикрывает ладонью глаза, закусив глаза.
— То, как ты говоришь, то, как выглядишь, то, как пахнешь...любая из этих вещей обязывает меня хотеть тебя всего,— продолжает Поттер, довольно наблюдая за тем, как стремительно краснеют чужие уши.
— Кретин,— выдавливает Драко, закусив губу, так и не решившись убрать ладони от лица.
Гарри смеется, срываясь на довольный выдох, когда жмется ближе — казалось бы, куда еще— к бедрам слизеринца. Малфой сглатывает, когда по его телу прокатывается волна мурашек, и отнимает руку от лица, касаясь пальцами чужой щеки. Поттер вопросительно смотрит на него, запуская в штаны и вторую руку, сжимает.
Драко хмыкает, притягивая его ближе, целует очень крепко, так, чтобы дышать тяжело было.
Расслабленный Гарри улыбается ему в губы, но через пару секунд срывается на протяжный стон. Отрывается, нервно облизнув губы, опускает глаза, сверля взглядом аккуратную руку. Драко, обхвативший его член сквозь брюки, очень медленно убирает ладонь, открывая вид на крупное мокрое пятно на светлой ткани.
— Какой позор,— скулит Гарри сквозь приступ смеха, утыкаясь носом в плечо слизеринца.— Ты даже коснуться нормально не успел, а я действительно кончил в штаны, как четырнадцатилетка.
Драко фыркает, подхватывая его хохот, забавляясь от того, как Гарри трясется от смеха, и медленно перебирает каштановые волосы.
— Не хочешь вытащить свои лапы из моих штанов?— уточняет он.
— Это последнее, чего я захочу,— укалывает Поттер, поднимая глаза на него, и довольно улыбается, сжимая пальцы.
— И все же тебе придется это сделать,— пожимает плечами Драко.— Иначе сегодня мы опоздаем даже на обед, а ведь тебе еще переодеваться.
Гарри поднимает брови, и, бросив взгляд на часы, прыскает от смеха.
— Еще пять минут, родной, ладно?— тянет он, улыбнувшись.
Малфой закатывает глаза, но кивает, утягивая Поттера в новый поцелуй.