Я хотел ненавидеть Питер

Когда циферблат на телефоне Шастуна показал наконец «7:40», он будто с цепи сорвался, звонко опустив поднос на поверхность барной стойки.  
— Так всё, ребят! Всем спасибо за ночку, но у меня впереди школа. Новая школа! Пора идти, а то первый урок уже через двадцать минут, а я всё ещё здесь! — протараторил парень, забегая в служебную комнату.
— Ну, ладно мы… Щас мирно пойдём отсыпаться на парах, да и до них ещё время будет. А он-то как будет в школе сидеть? — спросила Вика стоящего за баром Сашу.
— Даже не знаю. Спросим вечером, — пожал плечами парень, ставя на поднос очередной заказанный кем-то латте.
Через пару минут в зал вылетел уже переодевшийся Шастун с рюкзаком за плечами. Он наскоро попрощался с ребятами и пустился бегом до остановки, которая была через перекрёсток от «Онегина». И благодаря тому, что парень бежал, он добрался до нужного места за считанные минуты и как раз запрыгнул в автобус, который набирал пассажиров.
— Успел! — вслух выдохнул он, плюхнувшись на свободное место. И повезло, что автобус тронулся спустя только три минуты, а не двадцать три.
Шастун посмотрел на часы, убедился, что время неумолимо бежит, а автобус просто тянется со скоростью неизвестно какого, совершенно неподвижного существа. Время было 7:55, а он и близко к школе своей не подъехал. И Шастун проклинал всё на свете на протяжении этих долгих десяти минут, что ехал его автобус. Но наконец, он выскочил на своей остановке и снова побежал, но уже до здания лицея. А пока преодолевал эту дорогу, пусть и длинными ногами, десятки раз подумал, что курить — это далеко не хорошо, потому что дыхалка хромает.
И всё-таки, Антон забежал в школу, пройдя через охранника, который усомнился в том, что это ученик, но увидев рюкзак с книжками, пропустил и без того категорически опаздывающего парня. Благо Дима объяснил в чате, где находится кабинет алгебры и геометрии, ведь Шастун безошибочно поднялся на второй этаж и прошёл до последней двери, на которой красовалась табличка с названием общего предмета.
— Da-a-amn![1] — прошипел он, посмотрев на время в телефоне, которое только и показывало «08:22», и всё-таки распахнул дверь, предварительно постучавшись.
— У-у-у! — прогудели ребята-одноклассники, многие из которых злорадно просмеялись такому неудачиливому новичку.
— Извините, пожалуйста, за опоздание, можно войти? — запыхавшись, спросил Антон, увидев очень миниатюрную седовласую женщину в очках. Типичная училка математики. Сразу же видно, что противная до жути…
— А Вы, — приспустив очки, обратилась она к Шастуну, — молодой человек, простите..?
— Антон Шастун. Новенький. Ещё раз прошу прощения за опоздание, — всё ещё имея короткую одышку, протараторил он.
— Шасту-у-ун, значит… — загадочно протянула женщина, ища в журнале нужную фамилию и что-то там черкая синей ручкой. — И что же ты, Шастун Антон, опаздываешь на первый урок в учебном году, на первый урок в новой, я так полагаю, для тебя школе, на первый урок алгебры?
— Ну… Так вышло. Плохо ориентируюсь в новой школе, в новом городе… — улыбчиво, но в той же манере соврал парень, видя поддержку в лице Позова, который так и смотрел на друга в ожидании его правдоподобных отговорок.
— Вот как, — хмыкнула учитель, — а как ты ориентируешься в алгебре? Мне просто интересно.
— О-о-о, отнюдь не мой профиль! — совершенно честно и с улыбкой заявил Антон. — Уж тем более в этом лицее, среди этих мозгов... — он кивнул на свой класс.
— Да ты что! — воскликнула женщина, всплеснув руками. — Зачем же ты так о себе? Давай лучше мы сейчас вместе проверим твои знания?
— Предлагаете мне блеснуть ими второго сентября? — ухмыльнулся Шастун.
— Именно так, молодой человек. Потому будьте добры, положите свои вещи и скорее идите к доске, чтобы не задерживать урок.
— Всенепременно! — слащаво улыбнулся Антон, понимая, что не такого расклада он ожидал, но и сдаваться не его выход.
— Прошу прощения..? — чуть повысила голос учитель, поднимаясь со стула.
— Говорю, не мог бы я узнать имя и отчество преподавателя, коему сейчас буду демонстрировать свои навыки в математике, а то уж больно неудобно быть в полном неведении, я ведь новенький, — снова язвительно ухмыльнулся кудрявый парень, наслаждаясь словесной схваткой с учителем, хотя он этого не очень-то и хотел.
— Юноша, не нужно хамить мне! — строго пресекла женщина, окидывая взглядом встрепенувшегося, как воробушка, Антона.
— Да ни в коем разе! — фальшиво раскаивался парень, прижимая правую ладонь к сердцу. — Как мне не совестно перечить и обижать старших?! Что вы! Что вы! Никогда!
— Значит так, Шастун! — учитель звонко стукнула ручкой по столу. И надо сказать, что весь одиннадцатый класс в этот момент заворожённо следил за разворотом событий. — Поставил свои вещи на место и вышел к доске!
— Хорошо, — всего лишь кивнул Антон, проследовав к своей парте, но никакого испуга или его подобия не было. Он быстро повесил на крючок свой рюкзак в полной тишине.
— Антох, не надо! — еле слышно шепнул Дима, схватив парня за рукав. Шастун чуть отпрянул, но вообще не понял этого, нахмурился и прошёл к доске.
— Вот теперь мы посмотрим, какой ты умелец в алгебре… — хмыкнула женщина, взяв в руки учебник. И следующие пятнадцать минут в полной тишине Антона терроризировал учитель математики и сама математика. Эта женщина давала ему примеры, уравнения, задачи, которые Шастун вот вообще не понимал и не пытался понять, а просто и без напряга говорил, что не знает, что со всем этим нужно делать.
— Ну что ж, Шастун, всё очень плохо у тебя с математикой, — выдохнула она, когда Антон отбросил кусочек мела обратно в подставку. Парень же просто испепелял взглядом учителя, так как закипал, ведь он молчал всё это время «решения» задач.
— А я и не говорил, что обладаю исключительным умом в области этой науки, — фыркнул парень и тут же
поймал на себе злобный прищур учителя.
— Ещё что-то хочешь сказать? — хрипло спросила женщина, сверля взглядом ученика.
— Хочу, — уверенно кивнул Антон.
— Хм! — громко хмыкнула та. — И что же, если не секрет?
— Не секрет вовсе, — улыбнулся Шастун, пожав плечами. — Я всё же очень хотел бы узнать имя педагога, который, очевидно, будет доставлять мне неудобства весь последующий учебный год… — на свой страх и риск сказал Антон и увидел эти ошеломлённые глаза напротив. — Не поделитесь столь ценной информацией с таким необразованным, вычурным, зарвавшимся юнцом? — всё с той же гордой улыбкой спросил парень, придавая голосу ироничные интонации.
«Не я начал эту войну…» — произнёс он в этот момент у себя в голове. И в этот же момент раздалась оглушающая трель звонка, но никто из одиннадцатиклассников в кабинете и не шелохнулся, будучи ошарашенными таким поведением новичка.
— Я сейчас же доложу о твоём поведении твоему классному руководителю! — завопила учитель, кинувшись к столу.
— Ха… — приглушённо хмыкнул Антон, пожав плечами. Все продолжали на него удивлённо смотреть, а он же прошёл к своему месту за рюкзаком.
— Ты чё разошёлся так? — тихо спросил Дима.
— Ну а чё она?! — обезоруженно развел руками Антон, сказав это в полный голос. Да и прозвучало это от него с настолько обиженной интонацией оправдания, будто у него в песочнице лопатку отобрали, а он в ответ треснул маленького неприятеля по голове, уже слыша осуждающие вскрики чужих мамочек за спиной. И только Шастун хотел что-то спросить у Позова, как среди шума уже  собирающихся на следующий урок подростков зазвонил телефон Антона. Он улыбнулся надписи «ПоляX» на нём, но и насторожился одновременно.
— Привет, солнце! — парень улыбнулся ещё ярче, закидывая на плечо рюкзак и задвигая стул. — К тебе? Конечно! Сейчас я приду, — быстро ответил он и повесил трубку.
— Ты куда? — спросил Позов, тоже поднимаясь с места.
— Мне нужно спуститься вниз, к сестре. Я скоро приду. Хорошо? — сказал Антон, отдаляясь от друга
— Ладно, — неуверенно кивнул Димка, провожая друга взглядом, а потом обращая внимание на нервно рычащую в телефон учительницу математики, потому он и поспешил ретироваться оттуда как можно скорее. И только он и ещё пара парней-одноклассников завернули на лестницу, всё ещё обсуждая сегодняшний просто фееричный, как для первого, урок, как наткнулись на Попова.
— Ой! — рефлекторно отскочил Дима.
— Извини! — с немного сбивчивым дыханием воскликнул учитель.
— Нет, ничего страшного, — Позов отошёл в сторону, а за ним и остальные.
— Ребят, а где Шастун? — тут же задал вопрос Арсений.
— Шастун? — переспросил Даня Морозов, переглядываясь со своим молчаливым другом.
— Да, Шастун, — более серьёзно повторил литератор, но ответа не дождался. — Давайте говорите. Не собираюсь бегать весь день по школе и разбираться, — строго посмотрел на учеников Попов.
— Он к сестре пошёл, — всё же сдался Позов.
— К сестре? — удивился учитель.
— Ну да. У него младшая сестра есть. Первоклашка. Он сказал, что к ней пошёл...
— Ладно. Понял. Спасибо, — быстро отчеканил Арсений. — Чё стоите? Бегом на урок! — поторопил парней Попов, спускаясь на первый этаж, где обитала начальная школа. — И чтобы без опозданий!
***В это же время Антон отыскал среди шумного коридора, наполненного детьми, едва достающих ему до пояса (и то, не каждый), кабинет, на котором была табличка «1-В», рядом стояла та самая учительница, а вокруг бегали дети, радуясь перемене. Среди них была и его сестрёнка. Антон растянулся в улыбке, заметив, что Полина радостно играла с какими-то девочками из её класса, а потом наконец заметила брата, хотя его сложно не заметить, когда он единственное высокое существо, обитающее в этом коридоре и на этом этаже.
— Тоша! — завизжала девчушка, бросаясь к Антону, что ловил её, немного присев в коленях. Он ловко подхватил её на руки и отошёл к стене, чтобы не мешать беспорядочному движению малышни. Полина ласково обняла брата за шею, как ей показалось, поправила пшеничные кучеряшки на его голове, и только потом они опустились на пол. Антон присел на корточки, а девочка встала на ноги.
— Ну привет! — ещё ярче улыбнулся Шастун.
— Привет! — кокетливо ответила та.
— Чего вызывала? — парень сразу перешёл к делу, продолжая мягко улыбаться.
— Просто мне очень хотелось тебя увидеть, — призналась Полина, мило похлопав глазками.
— А-а-а, понятно, — кивнул парень, любуясь сестрой.
— А почему ты не поехал с нами на машине, как вчера? — немного расстроенно спросила она.
— Цветочек, я не буду ездить с вами в школу, — сразу прямо ответил Шастун, тяжело вздохнув.
— Но почему-у-у? — снова задала вопрос девочка, подняв бровки домиком, что вконец умилило Антона.
— Поль, я не ночую дома. Я на самом деле не поздно прихожу и рано ухожу, как говорил, а я… работаю, — немного тише сказал парень, будто боясь, что кто-то услышит, хотя вокруг и было шумно благодаря визгам детей. Он взял обе её ручки в свои прохладные ладони и продолжил:   
— Только обещай, что никому не скажешь, даже маме с папой, — серьёзно попросил подросток.
— Угу, — неуверенно кивнула Полина, смотря куда-то сквозь Антона, куда-то вдаль.
— Нет, Поль, так не пойдёт. Пообещай, что никто больше об этом не узнает. Никто не должен знать, что я не ночую дома и работаю. Особенно… мама с папой, — повторил более серьёзно Шастун, заглядывая сестре в глаза.
«Мама с папой» — эти слова Антон говорил только при сестре. Сам он давно потерял их смысл, даже ассоциирует с чем-то негативным и плохим, и только когда Полина была рядом он старался говорить их как можно привычнее, как это делают все дети. А он делал это только для Полины, потому что для неё они были именно мамой и папой, настоящими, любящими. Для него же они не являлись даже родителями, разве что законными представителями. Да, всё скатилось до такого. Но он же не хотел, чтобы об этом кто-то знал, уж тем более маленькая сестрёнка, которая должна расти счастливой и беззаботной.
— Обещаю, — кивнула девочка, всё ещё смотря куда-то вперёд, будто мимо лица брата.
— Умничка, — вновь расплылся в улыбке парень. — Это будет только наш с тобой секрет, да? — очень таинственно спросил Антон, чтобы точно увлечь сестру идеей о неразглашении.
— Ага, — сказала Полина и наклонилась ближе к брату, над ухом. — Тош, а кто этот красивый дядя? — шёпотом спросила девочка, всё же немного поглядывая вперёд, за спину Шастуна.
— Какой дядя? — удивлённо и в полный голос спросил Антон, озираясь по сторонам. И как только он обернулся назад, то увидел в шаге от себя своего классного руководителя. Вот, на кого так увлечённо смотрела девочка. «И как давно он тут стоит?! Господи, хоть бы он не слышал нашего разговора! Пожалуйста!» — лихорадочно пронеслось в голове Шастуна, пока стеклянные глаза взволнованно бегали из стороны в сторону, а губы сами собой сжимались и прятались от внешнего мира.
— Здрасте! — смущённо, но всё же улыбнулся парень, встав на ноги.
— Ну привет, Шастун! — вздохнул и улыбнулся мужчина в сторону Полины, складывая руки на груди.
— Арсений Сергеич, извините, пожалуйста, я прям на пару секунд! — протараторил подросток и, не дождавшись ответа, чем обескуражил Попова, вернулся к сестре.
— Поль, у тебя всё хорошо? — спросил Антон, снова присев перед сестрой и поправляя ей красивые хвостики с большими бантами.
— Да, — ответила девочка.
— Ну тогда давай немножко попозже ещё свяжемся, ладно? Может, я к тебе сюда ещё приду.
— Тош, так кто этот дядя? — игнорируя речи брата и глазея на его учителя, спросила Полина в полный голос, поэтому Арсений и услышал вопрос девочки, чему ухмыльнулся, опёршись боком о стену. Антон тоже понял, что литератор слышал вопрос, машинально обернулся, в смятении покраснев и пробежавшись взглядом по Попову, и вернулся к сестре.
— Поль, это мой учитель, — тихо ответил он.
— А-а-а! — протянула девочка. — Понятно!
— Ага, — усмехнулся такой реакции подросток. — Ну всё, беги. Скоро урок начнётся. Мне тоже уже пора, — теперь достаточно громко сказал он, вставая в полный рост.
— Хорошо! — бросила Полина и скрылась где-то в толпе чуть ли не инкубаторских, благодаря форме, детей. Антон обернулся обратно к Попову и, неловко улыбнувшись, пожал плечами.
— Извините...
— Сестра, значит? — приподнял краешки губ Попов, кивая в сторону выхода из коридора на лестницу, и они оба двинулись туда.
— Сестра, — подтвердил Антон, скрасив всё выдавленной улыбкой.
— Ну и с каких пор, Шастун, ты обманываешь свою сестру? — спросил вдруг Арсений.
— В смысле? — в недоумении вопрошал мальчишка, шагая по лестнице.
— В прямом, Антон. Говоришь, пора тебе на урок… А я так понял, ты у нас любитель прийти ко второй его половине, не так ли? — спокойным и размеренным тоном задал вопрос учитель.
— Арсений Сергеевич, этого больше не повторится. Ну так получилось… — весьма по-детски оправдывался парень, остановившись на лестнице.
— Да ладно! — саркастично ухмыльнулся Попов.
— Я правда не специально. Я что, самоубийца, чтобы специально опаздывать на первый урок в новом городе, в новой школе, в новом учебном году, так ещё и на мою любимую математику! — не менее иронично заговорил подросток, вспомнив недавние тирады математички о «новом».
— Мда… Серьёзный кадр, — усмехнулся в ответ учитель. — Что ты натворил на уроке, помимо опоздания на двадцать три минуты? — спросил литератор, возобновив шаг.
— На двадцать две! — возразил мальчишка, но когда поймал на себе укоризненный взгляд, примолк.
— Почему мне в первый день, едва ли закончился первый урок, звонит учитель почти в истерике от новенького в моём классе?
— Арсений Сергеевич, а на физику опоздать можно? — слегка прищурился Шастун, когда они ступили в коридоры второго этажа.
— Нет, — твёрдо ответил Арсений и сразу же нахмурился. — С чего вдруг можно?
— Тогда великодушнейше прошу прощения, но разрешите откланяться от столь занимательной и увлекательной беседы, ведь мне следует быть вовремя на уроке по такому важному и лично для меня уж очень нужному предмету, как физика, а сигнал о его начале поступит вот-вот, уже через минуту! — наигранно воодушевлённо и выразительно  пролепетал парень, продемонстрировав учителю табло телефона, которое чётко показывало «8:49», и тут же убежал куда-то в сторону классов, где, кажется, вчера видел надпись «физика».
— Шастун, мы не закончили! Чтобы на большой перемене явился ко мне в класс! — крикнул вдогонку Попов, видя только спину своего ученика.
— Понял! — только и бросил в ответ мальчишка, скрываясь за дверью нужного кабинета.
— Мда… Теперь понятно, почему она так взбесилась, — хмыкнул учитель, начиная медленно шагать в сторону своего класса. — Сарказм, ирония, словарный запас… Живой ум всё-таки.  Не каждому понять…
Раздался звонок, а вместе с ним и Шастун залетел в класс, мигом плюхнувшись за свою парту. Пока учителя не было, и он доставал какие-то принадлежности, выслушал массу комментариев к прошедшему уроку в стиле: «Ну ты даёшь, пацан!», «Нифига ты её уделал!», «На первом уроке? Ну ты монстр!», «Нашу математичку? Уважуха!».
***Урок физики прошёл более гуманно. Учитель лишь говорил что-то типа введения в изучение физики в этом году, а подростки только слушали. Дима же с Антоном успели обсудить предыдущий урок, потом встречу Шастуна и Попова и последующие его объяснения, которые должны были состояться на большой перемене, но прозвенел звонок. Все быстро собрались и покинули класс, включая разговорчивых друзей.
— И что ты будешь делать? — теперь уже в полный голос и напрямую спросил Дима.
— Не думаю, что это проблема. Да, я опоздал, но причину назвал. Пусть она будет такой. Звучит достаточно правдоподобно, — добавил Антон, намекая на то, что никто не должен знать, что он работает. — Я никого не оскорблял, не хамил. К доске я вышел, отвечал как мог. Свои незнания и пробелы не отрицал, а даже наперёд их предвещал. Я всего лишь хотел познакомиться с учителем, а то, что она увидела в этом что-то не то, — я тут вообще ни при чём, — чётко разъяснил он, следуя за Позовым на урок биологии.
— Ну, ты прав. Она у нас, конечно, та ещё грымза, но, думаю, класс тебя поддержит, да и я тоже, — сказал Димка, закинув на спину портфель.
— Спасибо, Поз! — Шастун улыбнулся, и они завернули в просторный класс биологии. Удивительно, как эти двое так быстро… побратались.
Этот урок тоже прошёл на расслабоне. Даже на ещё большем расслабоне, потому что учитель, Павел Алексеевич, показался Антону уж слишком клёвым для учителя. Он на этом уроке вообще ни от кого ничего не требовал, включил какой-то фильм, который рассказывал что-то о курсе биологии в одиннадцатом классе, и уселся за свою кафедру, закинув обе ноги на стол. Это, как выяснилось, было нормальным состоянием биолога. Пока кто-то (единицы) с интересом смотрел фильм на проекторе, кто-то болтал или залипал в телефоне, Позов охотно рассказывал новому другу о себе, об учителях и школе в целом. Так и пролетел урок.
— Может, мне с тобой всё-таки пойти, а, Антох? — раз в десятый уже предложил Дима.
— Да не надо. Всё нормально будет. Что ты как на войну меня… Где фанфары тогда? Ну и «Прощание Славянки», в конце концов? — с ироничной улыбкой спросил Шастун.
— Ладно, Шаст, — в ответ на это усмехнулся подросток. — Где спортзал запомнил?
— Да, — в очередной раз ответил парень.
— Ну всё тогда, удачи! — напоследок сказал Дима, хлопнув друга по плечу, и он с другими одноклассниками ушёл на первый этаж в спортзал в то время, как Антон по памяти шёл в кабинет литератора, ну и соответсвенно в свой классный кабинет. Дверь была закрыта. Он осторожно постучался и заглянул внутрь.
— Можно?
— А? — поднял голову сидящий за столом Попов. — Да, проходи, Антон, — кивнул учитель, и подросток вошёл, закрыв за собой дверь. — Сейчас я кое-что допишу в журнале, а потом мы пойдём в учительскую, — бросил литератор, наскоро черкая что-то в журнале 5-А класса.
— Зачем? — насторожился Антон.
— А за тем, Шастун, что нас там ждёт очень занимательная, как ты говоришь, беседа на предмет твоего поведения на первом уроке, — выводя буквы резким и размашистым почерком, говорил Арсений.
— Да ну-у-у! — недовольно протянул подросток. — Я же ничего не сделал, к чему такие разборки?
— К тому, чтобы больше таких разборок не было, — ответил учитель, захлопывая журнал с розовой обложкой в клетку.
— Ну охуеть… — шёпотом сказал парень, опираясь всей спиной о стену.
— Шастун, я всё понимаю, конечно, но ты находишься в школе, в кабинете русского языка и литературы, при учителе этих же предметов, между прочим. Уж имей совесть выражаться поприличнее, — сделал замечание Попов, осадив ученика суровым взглядом. «Ну и как он услышал, если мы на таком расстоянии?» — мысленно возмутился Антон.
— Извините, — неловко пожал тот плечами. — Как насчёт «офигеть»? «Обалдеть»? «Офонареть»? «Одуреть»? «Ошалеть»? «Опупеть»? «Очуметь»? «Опухнуть»? — с театральной задумчивостью перечислял подросток, а Арсений удивлённо смотрел на него, с ползущими наверх бровями и широкими, ясными, голубыми глазами.
— И с таким словарным запасом использовать то ругательство? Неразумно, Шастун, неразумно… — с улыбкой парировал старший, покачав головой.
— Так оно сюда лучше подходило! — без тени сомнения заявил Антон.
— Да уж понятно! — ухмыльнулся учитель, поднимаясь с места. — Всё, пойдём. Нас уже ждут, — уже серьёзно сказал мужчина, направляясь к Антону. Они вместе вышли и молча дошли до учительской, которая была на втором этаже.
— Мы пришли, — оповестил Попов сидящих в небольшом помещении учителей. Там сидел биолог Антона, та самая математичка и ещё две каких-то учительницы, которых он совершенно не знал.
— Здрасте, — на выдохе кивнул парень старшим. Они тоже поздоровались в ответ.
— Ну, Шастун, будешь объясняться классному руководителю? — самодовольно улыбнулась женщина, сидя за небольшим столом в углу квадратной комнаты.
— Я? — удивлённо переспросил он, оставаясь стоять на пороге, возле закрытой двери в то время, как Арсений на шаг отошёл от него, тем самым образовав невидимый треугольник «Попов-Шастун-учитель математики». Все преподаватели с интересом стали наблюдать за разворачивающейся картиной, хотя кто-то до этого пил чай или писал что-то в каких-то бумагах, что были просто повсюду. — А что мне объясняться-то?
— Мне, что ли, рассказывать? — чуть строже спросила учитель.
— Ну, раз Вы организовали эту встречу, значит, Вам есть, что сказать. В мои планы совершенно не входил данный разговор. Я вообще другим хотел заняться на этой перемене, — чётко высказался Антон, положив руки в карманы мягкой толстовки. Математичка снова была готова разгневаться от этих слов, Попов же удивлённо выгнул бровь, Паша вообще поперхнулся чаем, переглянувшись с двумя другими учительницами. — Что? — непонимающе спросил парень, глядя только на классного руководителя, как ни в чём не бывало.
— Арсений Сергеевич, он вот так же дерзил мне весь урок! — с придыханием воскликнула женщина и поднялась на ноги.
— Прошу прощения, но... — изрядно пафосно кашлянул Шастун, — я ведь на половину урока опоздал.
— Это только усугубляет твоё положение! — заверещала учитель, опять грозно нахмурив криво нарисованные брови, что извивались тоненькими полосочками по коже над глазами.
— И я не дерзил, — добавил подросток чересчур спокойным тоном.
— Да ты что! — всплеснула та руками, что у неё аж эти узенькие прямоугольные очки на нос слетели. — Может, мне весь класс спросить тогда? Они-то уж всё видели и слышали!
— Думаю, таким образом Вы только подорвёте свою репутацию и авторитет… — очень тихо, шёпотом сказал парень, но это услышал только Попов.
— Кхм! — громко изобразил он кашель, намекая Антону на явную ошибку, и тот покорно опустил голову. — Извините, конечно, а в чём конфликт-то заключается? — спросил Арсений, решив остановить «словесный понос» Антона, тем самым не дать ему попасть в ещё более неприятную ситуацию, уж тем более в его первый день в этом лицее.
— Арсений Сергеевич, Вы серьёзно?! Я же говорю, он вот так хамит! — снова взялась за своё учитель математики.
— Да я понимаю-понимаю! — поспешил остановить очередные вопли Попов, сопровождая это останавливающим жестом рук. — Я хочу узнать, что стало причиной такого… тона, — окинув мальчишку оценочным взглядом, сказал он. И в учительской на пару секунд повисла тишина.
— Ну он же неуважительно по отношению ко мне вёл себя! — опять вклинилась женщина.
— Я отвечу? — попросил Антон, всё-таки подняв голову на литератора, и тот лишь кивнул. — Ну а почему я должен был проявлять к Вам уважение? Вы мне были совершенно не знакомы, а уже использовали попытку выставить меня посмешищем на весь класс. Я опоздал, объяснившись, вины не отрицаю ни в коем случае. Вы вызвали меня отвечать, решив проверить знания, я подчинился и всё время до конца урока простоял у доски, хотя по уставу школы, считай, по местному закону, сегодня, второго сентября, Вы не имели права взывать меня к ответу и уж тем более оценивать его, но тем не менее я вышел, ничего, грубо говоря, не решил, выслушал Ваши замечания, насмешки, хотя ещё до того, как выйти к этой доске, предупредил, что мои знания в математике почти нулевые, тем самым снова признал свою слабость, на которую учитель по канонам воспитания давить не должен, а должен помогать наоборот найти сильные стороны, ну или уж развить эту слабую. И всё это лишь потому, что я в излишне вежливой форме решил поинтересоваться Вашим именем, которое я, кстати, до сих пор не знаю. И насколько я представляю себе жизнь, я не могу уважать и вести себя уважительно по отношению к человеку, которого не знаю. Разве что… за возраст… — Шастун хмыкнул и пожал плечами на своих последних словах.
Все впали в ступор, застыв с удивлёнными глазами. Этот подросток произвёл колоссальное впечатление на каждого. Только математичка краснела и закипала на глазах; Попов где-то даже с гордостью, но с явно охеревшей физиономией поглядывал на своего одиннадцатиклассника; две учительницы, сидящие за длинным столом застыли с удивлением на лицах, а Паша просто встал с места, подошёл к парню и протянул правую ладонь. Антон непонимающе вытянул свою руку в ответ, а потом пожал учительскую, не понимая, что от него хотят.
— Ну ты красава, малый! — с восхищением сказал биолог.
— Павел Алексеич! — шикнул Арсений, оттолкнув друга от подростка, и тот всё же отошёл, возвращаясь на место.
— Павел Алексеевич, что Вы поощряете?! Грубиянство?! — взъелась женщина. Паша лишь поднял руки в жесте «сдаюсь» и упал обратно на стул.
— Тамара Георгиевна, но почему Вы не представились? — вдруг перевёл взгляд Попов.
— Что?! Да потому что он опоздал! — возмущённо вскрикнула учитель.
— Очень приятно познакомиться, Тамара Георгиевна, — процедил сквозь зубы парень, как бы приветливо кивнув и «улыбнувшись».
— Антон, — поубавил его пыл Арсений, твёрдо осадив голосом на землю.
— Тамара Георгиевна, у Вас есть ещё вопросы к Антону? Или Вы всё же считаете его виноватым во всех грехах? — спросил наконец Попов учителя напрямую.
— Арсений Сергеевич, у Вас очень странные методы в педагогике. Он не прав, — настаивала на своём математичка.
— Тамара Георгиевна, — Шастун прервал классного руководителя, который только открыл рот, чтобы что-то сказать, — можете считать, что я несомненно не прав, что обращался с Вами так. Не знаю, чем для Вас это являлось, грубостью или дерзостью там… Но если бы Вы адекватно отреагировали на мою просьбу представиться, ведь я это сделал при первом Вашем вопросе ко мне, нам бы удалось избежать данной ситуации. К тому же я сегодня никого из встретившихся мне учителей не просил о подобном, а они сами называли себя, видя в классе новенького. Это банальные нормы этикета, увы, как оказалось, присущие не всем... — фальшиво печально выдохнул на последних словах Антон.
— Шастун! — вскрикнула учитель. — Ты не смеешь мне указывать!
— Тамара Георгиевна, не нужно повышать голос на моего ученика, — сурово пронзил взглядом женщину Попов, буквально загородив собой мальчишку, чем удивил Антона, и это было заметно по его лицу, ведь никто никогда не защищал его, уж тем более учителя, только и желающие его унизить, разве что один физрук в прошлой школе хорошо общался с подростком.
— И Вы туда же! — возмущённо всплеснула она руками. — Я педагог с тридцатилетним стажем!
— Да вся школа знает об этом… Один Шастун был не в курсе. Теперь баланс восстановлен, — негромко фыркнул Воля, и Антон опустил голову, зарывшись в собственный ворот толстовки и прыснув со смеху.
— Значит так. Я считаю, что вы оба не правы. Тамара Георгиевна, Вы повели себя не совсем корректно по отношению к ученику, а особенно к новому. А ты, Антон, был слишком резок, — высказался Попов, стоя между двух пылающих огней, то есть между мальчишкой и учителем математики.
— Но я не буду извиняться, Арсений Сергеевич, это неправильно. Можете называть это юношеским максимализмом или нигилизмом, но я не сделал ничего такого, чтобы просить прощения, — чуть повысил голос Шастун, понимая, к чему ведёт литератор.
— Антон! — Арсений прервал любые попытки Тамары Георгиевны что-то сказать, и начал просто умоляюще глядеть на подростка, и тот понял это, тяжело вздохнув и снова затащив обе руки в карманы кофты.
— Это только ради Вас, Арсений Сергеич, — тихо сказал парень, но его услышал и Попов, и Воля, у которого глаза на лоб от удивления полезли. Арсений же немного смутился, а потом приподнял уголки губ, будто в благодарность, хотя сам был очень удивлён. Да и Шастун, надо сказать, сам от себя не ожидал таких слов.
— Тамара Георгиевна, я сердеч… — парень одёрнул сам себя, стараясь снова не сойтись на иронию, а попытаться выглядеть серьёзным. — Я прошу у Вас прощения за своё поведение. Был не прав, — всё же выговорил он, и Арсений сам выдохнул, благодарно улыбнувшись и кивнув ученику. Математичка слушала это с самодовольной улыбкой.
— Надеюсь, ты это говоришь искренне… — заметила она. «Надейтесь», — одновременно пронеслось в головах у Антона и Арсения.
— И надеюсь, что больше ты себе такого не позволишь, — добавила женщина. «О-о-о, не обещаю», — ухмыльнулся Шастун, и его классный руководитель уловил это с подозрительным прищуром.
— Я могу идти? — еле стоя на месте, спросил Антон, глядя только на литератора. Тот же немного потерянно посмотрел на Тамару Георгиевну, которая уже собиралась на своё место за столом, потом на Шастуна.
— Да, Антон. Подожди, пожалуйста, за дверью. Ладно? — едва заметно он улыбнулся ученику. Тот же кивнул и вышел.
Он выдохнул и прижался к стене возле учительской, оказавшись в уже привычном за несколько часов шуме школьников, снующих повсюду. Буквально через минуту вышел и Попов. Антон немного дёрнулся и подскочил в попытке подравняться.
— Да ладно тебе… — отмахнулся таким действиям учитель, положив руку на плечо ученику, на что Антон вздрогнул и покрылся мурашками, как и всегда. Для него это было уже и нормально, вроде как, а вот Попов замечал не в первый раз, но пока не понимал, что происходит и внимания почти не обращал, списывая всё на неожиданность. — Ты извини за этот цирк, — вздохнул литератор, устало потерев переносицу.
— Да ладно… — хмыкнул парень. — Я всё прекрасно понимаю. Это же среднестатистический «заслуженный» учитель, требующий колоссального подчинения и образования СССР, — с улыбкой сказал Антон, когда они двинулись по коридору.
— Точно, — даже как-то горьковато усмехнулся учитель. — Мне правда жаль, что тебе пришлось вот так сдаться и признать себя виновным, хотя, как я понял, из всего, что происходило в последние минуты, ты таковым не являешься, — честно признался он.
— Арсений Сергеевич, если бы я даже тут всю школу поднял, никто бы не встал на мою сторону, кроме школьников, ненавидящих математику и Тамару Георгиевну. Ничего страшного в этом нет, — достаточно позитивно посмеялся подросток.
— Я бы встал, — честно и серьёзно признался литератор. Антон немного удивился и смущённо улыбнулся.
— Да Вы вообще какой-то неправильный учитель, — хмыкнул спустя пару секунд Шастун. — Но спасибо.
— Почему это неправильный? — задумчиво нахмурился Арсений.
— Ну… Я всего второй день здесь, а уже для себя понял, что Вы детей тоже людьми считаете, ну, грубо говоря…
— Серьёзно? — в ответ улыбчиво хмыкнул Попов.
— Ну типа… — неуверенно пожал плечами парень. — Я, конечно, ещё не бывал на Ваших уроках и не знаю, что меня ждёт… — немного просмеялся он.
— О-о-о, а на уроках своих я тот ещё зверь! — мужчина расплылся в саркастичной улыбке, всё так же неторполиво шагая по шумному коридору.
— Ве-е-ерю, — улыбчиво поддержал игру интонаций подросток.
— Но почему ты не дождался извинений от Тамары Георгиевны, а так быстро убежал? Она же тоже должна была сказать пару слов… — вдруг на полном серьёзе спросил Арсений. Антон остановился на месте, а заодно с ним и Попов. Шастун повернулся, оказавшись с учителем лицом к лицу, и Арсений убрал руку с его плеча.
— Я, конечно, никого обижать не хочу и за спиной говорить тоже, но Вы её видели, Арсений Сергеич? — будто даже по-актёрски, так естественно и непринуждённо выгнул он кверху бровь. Попов старался оставаться серьёзным, но через две секунды наблюдения за этим лицом он не выдержал и засмеялся.
— Ты очень выразительный и харизматичный, Шастун, — объяснился учитель, чуть стеснительно отворачиваясь в смехе.
— Спасибо, — лишь улыбнулся подросток, немного растерявшись.
— А вообще, тебе спасибо, — выдохнул наконец мужчина. — Ты очень умный парень. Уж извини, что твой первый день в новой школе под моим руководством выдался вот таким.
— Да ладно! — ярко улыбнулся мальчишка, смущённо разведя руками в стороны. — С кем не бывает!
— О-о-о, боюсь ни с кем не бывает, — усмехнулся в ответ Арсений.
— Ничего страшного. Уж, тем более Вы тут ни при чём, — повторил свои мысли Шастун.
— Только, Антон, — снова посерьёзнел литератор, — если вот это всё у тебя с учителем продолжится, то ты говори мне, хорошо?
— Разумеется! — Шастун отвёл взгляд в сторону, потому что это был как раз-таки сарказм, ведь смысла жаловаться учителю он не видел.
— Антон, — настойчиво акцентировал Арсений, — это ведь не шутки.
— Да понял, понял, — отмахнулся тот, но, кажется, оба поняли, что это совсем не согласие.
— Ладно. Беги тогда на урок. У вас физкультура, кажется, да? — задумчиво спросил Попов, посмотрев на наручные часы.
— Ага, — кивнул парень.
— Спортзал найдёшь?
— Да уж не заблужусь, я думаю, — усмехнулся подросток.
— Ну тогда встретимся через урок, — дружелюбно улыбнулся учитель и направился в сторону своего кабинета, дождавшись очередного кивка. А Шастун очень медленно побрёл вниз, в спортзал, вспоминая чистые голубые глаза, на которые так сильно обратил внимание в последние секунды. Казалось, он даже залип. Главное, чтобы литератор этого не заметил…
Так он дошёл до раздевалки, где его ждали Дима и одноклассники, которые так и начали тарахтеть в два уха, желая узнать подробности, но Антон рассказал всё максимально кратко, а многое просто утаил, оставаясь с улыбкой на лице, хотя внутри на всё было всё равно и просто хотелось спать, ну вот поэтому он до звонка и успел переодеться и залпом выпить банку энергетика, припасённого на дне рюкзака.
***В общем, и урок физкультуры прошёл ровно. На правах старшеклассников, пришедших в школу в первый день, они просто играли в волейбол с разрешения физрука. Кстати, этот самый Сергей Петрович добровольно-принудительно внёс фамилию, да и самого Шастуна в сборную школы, и не в одну команду, а сразу в несколько видов спорта, как только увидел рост, меткость и даже силу в парне. (О ловкости не говорим, эта шпала пока будет бежать из одного конца спортзала в другой, и себя покалечит, и других заденет). Но он и не особо сопротивлялся, тем более, что учитель пообещал если что помогать с оценками в учёбе. На такой хорошей ноте все отправились в раздевалку под общий гул, а потом пошли на литературу, которую Шастун с нетерпением ждал весь день.
***Арсений зашёл в класс со звонком и почему-то посмотрел точно на Антона, улыбнувшись ему. Парень ответил тем же.
— Значит так, ребят, — начал учитель, поставив обе ладони на первую парту второго ряда. — Вы уже у меня взросленькие, — улыбчиво подметил он. — Объяснять вам уже ничего не надо, к тому же бесполезно всё это…
— Вы как никогда правы, Арсений Сергеич! — ухмыльнулся Морозов, как уже запомнил Антон.
— Знаю, Морозов, знаю! — выдохнул мужчина, посмотрев на парня сидящего почти в конце класса. — Короче! Мы с вами продолжаем читать и изучать литературу хотя бы для удачного итогового сочинения и сочинения на ЕГЭ. Ну и, само собой, для развития вашего математического или естествоведческого мозга в другую сторону, — ухмыльнулся учитель и снова посмотрел на нового ученика в своём классе. Тот же увлечённо слушал его.
— И ещё, — Попов поднял вверх указательный палец, — насчёт электива для сдающих литературу, а их у нас пока два штуки, — усмехнулся он, специально исковеркав слова. — Вот будем с вами заниматься по вторникам, четвергам и пятницам после самоподготовки. Удобно, я надеюсь?
— Да, — ответил Антон, пожав плечами, ведь ему было нечего терять. Уж лучше проторчать лишние пару часов в школе, чем идти домой. Тем более, потом всё равно на работу.
— Угу, — кивнула Лиза, сидящая поодаль от Шастуна. Она тоже надумала сдавать литературу, но только потому, что ей нравится предмет, а так она тот ещё химик и биолог.
— Ну вот и отлично! Тогда со следующей недели начнём, — растянулся в улыбке Попов и сел на своё место. — А сегодня мы с вами поговорим о том, что вы читали летом!
— О-о-о… — настороженно разнеслось по классу. Антон же этого не очень понял, но приготовился к интересному уроку, ведя глазами за преподавателем.
— Читали что-то из списка, что я вам давал на лето? — спросил Арсений.
— Да-а-а, — протянули многие подростки.
— Ну хорошо. Не хочу сегодня вас нагружать, поэтому побеседуем. Ведь как говорили классики: «В уставе школы, считай, местном законе, прописано, что сегодня, второго сентября, я не имею права взывать вас к обязательному ответу и уж тем более оценивать его», — ухмыльнулся Арсений, листая перед собой какую-то книжку, скорее всего, пособие для урока. Антон в этот момент выпрямился и удивлённо расширил свои тёмные глаза, ведь это он сказал. Тогда, в учительской ещё, и Попов запомнил почти дословно. Но никто не понял этих слов, даже не обращая особого  внимания. — Да, Шастун? — лукаво улыбнулся учитель в сторону парня.
— Угу, — в ответ неуверенно кивнул подросток.
— Чё? — нахмурился повернувшийся к нему Дима.
— Без понятия, — хмыкнул Антон, дождавшись момента, когда учитель снова вернётся листать тонкие газетные странички в мягком переплёте.
— Ну что, на кого что произвело впечатление? — всё так же улыбчиво спросил мужчина своих учеников. — Только давайте без балагана и на головах стоять не будем, ладно? Спокойно поднимаем руку и говорим. Относится ко всем и всему,  — достаточно твёрдо выдвинул просьбу Попов. — А то младшие классы и так доканали, а прошло только четыре урока… — чуть тише добавил он. И все, вроде как, поняли эту просьбу.
И началось обсуждение. В основном все подростки говорили похожими словами и мыслями, но и это радовало Арсения в своих учениках после такого перерыва в три месяца. Но вот только Антон, названный гуманитарий класса, уже молчит на протяжении минут пятнадцати и совершенно не вступает в разговор с учителем и одноклассниками, просто сидя склонив голову набок и крутя между пальцев несчастный карандаш, при этом очень внимательно следя за учителем и его передвижениями.
— Антон, — наконец окликнул его Арсений, — ты читал «Котлован»? — спросил он, ведь последние пару минут класс не очень-то и бурно обсуждал это произведение.
— Ну, читал, — вздохнул парень.
— А чего так тяжко? — усмехнулся Попов, опираясь боком на край своего стола. — Что скажешь?
— Ну-у-у… — протянул он, — Весьма специфическое, тяжёлое, абсурдное, мрачное произведение.
— Вот как! — удивлённо хмыкнул мужчина.
— Да. Утопия — утопией, реальность — реальностью. Платонов всё конкретно разграничивает, — легко размышлял Шастун, вспоминая прочтённую когда-то книжку.
— Ещё что-то? — спросил Попов, заглянув в глаза мальчишки на большом расстоянии.
— Язык у него слишком странный. Подростку такое воспринимать будет сложно, — добавил он после небольшой паузы. — Сплошная инверсия…
— Ха! — неожиданно даже для себя хмыкнул учитель, потому как заинтересовался мыслями Антона, ведь обычно школьники не блещут идеями. Многие не знают что говорить, многие побаиваются, некоторые вовсе ленятся.
— Да и мне как-то не особо зашло…
— Правда? — выгнул бровь Арсений.
— Угу, — кивнул подросток, беззаботно перемещая карандаш с одного пальца на другой.
— А читал «В этом прекрасном и яростном мире»? — спросил литератор.
— Читал, — снова вздохнул мальчишка.  
— Ну и? — ожидая ответа, Попов уставился на Шастуна.
— В принципе, это полегче, поинтересней даже, мне кажется, — Антон пожал плечами и заметил ухмылку на губах учителя. — Оно хоть и меньше, а сказал Платонов достаточно, чтобы нам хотя бы немного что-то понять.
— Интересно… — тихо прокоментировал мужчина, поправляя чёрный галстук на шее. — А похож он на кого-нибудь? Можешь сравнить?
— Платонов? — уточнил подросток, и Попов лишь кивнул. — О-о-о, нет, — улыбнулся Шастун, остановив занимательное вращение канцелярии на пальцах. — Современники его вообще не такие. По крайней мере я не встречал… — задумался он, разглядывая всё тот же оранжевый карандаш. — Вот идея моя не очень, но-о-о…
— Говори-говори, Шастун! — подбадривал Арсений, явно оценивая эту попытку размышлений.
— Платонов — это будто сочетание Лескова и Достоевского. Вот рассказывает он всё языком Лескова, а бюрократизм плещет совсем как у Достоевского. Хотя эти двое и между собой достаточно похожи… — робко объяснился Антон, не поднимая взгляда.
— Хорошо. Мы тебя услышали, — спустя секунд десять задумчиво ответил учитель и сел обратно на свой стул.
После этого Попов за время урока ни разу не спросил ничего у Шастуна, а тот, в свою очередь, даже не пытался влезать в обсуждения одноклассников на предмет литературы, потому как думал, что сказал что-то не то, неправильное и посчитал нужным не напоминать о себе хотя бы на время урока. А зря…
Когда же он закончился, Антон очень быстро закинул все свои вещи в рюкзак и незаметно выбежал из класса, когда литератора отвлёк кто-то из его одноклассников.
Он был немного расстроен, что сумел так испортить разговор и даже отношения с таким классным учителем, но виду подавать, конечно же, не хотел, и не хотел, чтобы кто-то что-то даже заподозрил, поэтому вылетел на улицу через главный вход, огибая всех детей с высоты своего роста и достал со дна рюкзака сигареты. То, чего Антон так хотел ещё с ночи. Последний раз парень курил, когда в кафе не было посетителей и он выходил на улицу в темноте. Потом же всё происходило слишком быстро и совершенно не было времени найти укромное место для этого. Благо, первые три дня самоподготовки нет, значит, можно спокойно уйти. Шастун так и сделал, чирканув зажигалкой и смачно затянувшись излюбленным Philip Morris ещё в школьном дворе.
Он побрёл куда-то в сторону дома, периодически выдыхая сизый дым на воздух. Ему в этот момент не хотелось совершенно ничего, как и во всё остальное время, в принципе, тоже. Просто гораздо легче изображать счастливого смеющегося парня, чем рассказывать о каком-то негативе, о каких-то проблемах. И только наедине с собой он мог позволить себе быть таким, какой он есть на самом деле, но не всегда.
Раньше, когда Шастун только-только оказался обделённым и непонятым, он действительно переживал, порой плакал, уж особенно по ночам, и даже пробовал резаться. И лишь ближе к пятнадцати годам подросток бросил это дело, поняв, что никому не нужны его эмоции и переживания, в том числе и самому себе. Никто не знает о его этом секрете. Совершенно никто. Только со стороны кажется, что Антон самый общительный, активный, жизнерадостный и открытый парень, а на самом деле о нём абсолютно никто ничего не знает.
***На часах было только 12:30, а Шастун уже был свободен. Докурив третью сигарету по дороге из школы, подросток всё-таки решился зайти домой, предварительно проведя ритуал по удалению запаха табака. Дома оказалось тихо. Кажется, мать парня отдыхала у себя в комнате, а сестра занималась своими делами. Тем не менее, он тихо прошмыгнул в свою комнату и завалился на кровать, уставившись в потолок.
Так как были первые дни учёбы, домашку задавали минимально или не задавали вовсе. Разве что на математике и физике требовали, поэтому Антон, сверив расписание на завтра, в котором как раз была и математика, и физика, быстро скатал решение нескольких номеров с ГДЗ и, заведя будильник, провалился в сон.
***Вечером он по новой собирался на работу, потом добирался до «Онегина», заскочив при этом в маленький ларёк на углу, где ему, благодаря внушительному росту, продавали сигареты и алкоголь, снова пешком и снова с никотиновой палочкой между пухлых губ и песнями Imagine Dragons в наушниках, а также с Позовым, что спрашивал о причине его сегодняшнего такого быстрого покидания школы.
Тоха ШастВсё норм, Дим. Не переживай. Просто нужно было домой как можно скорее бежать. Извини, что ничего не сказал даже.21:46Димка Позов
Ну ладно. Ничего страшного.
21:48
Ты на работе?
21:49
Тоха ШастВ пути, Димон. А чё?21:51Димка Позов
Да не ничё. Спросил просто
21:52
Тоха ШастОк)21:52На Димас, те перед сном мемас.А я пошёл официантитьXX*вложение*21:53
Так и закончилась их небольшая переписка. Так, Антон нагло соврал своему новому другу, но ведь это было легче и для него самого…
И снова ночная смена с проверенными в прошлых выходах Викой и Сашей. В этот раз клиентов было больше, и в сон почти не клонило, потому что было реально некогда.