Лето, бабушка и я

Несмотря на вмятину в багажнике, которая образовалась у папиной машины моими усилиями, на следующий день мы поехали на святой источник Гремячий Ключ. Мы в данном случае — это я, ну само собой, мои младшие, наши родители и близнецы.

Договорились встать пораньше, часов в шесть, чтобы в семь-восемь выехать, а в девять уже быть на месте. И вот я, прямо как взаправдашняя, поставила будильник на шесть утра и даже, несмотря на всю свою совиную натуру, поднялась вовремя, но вот только в это время все остальные ещё спали, не считая бабушки, конечно. Последняя уже ушла в курятник собрать яйца на завтрак.

Я вторглась в комнату, где спали родители и принялась их будить.

— Ой, Васька, ты на часы смотрела? — Папа недовольно тёр глаза.

— Смотрела, уже шесть утра, пап, — сообщила я. — Пора вставать.

— Что? Да в это время все нормальные люди ещё спят!

— Бабушка не спит...

— Твоя бабушка не считается!

— Ладно, — тут же согласилась я. — Пап, ты же сам говорил, что надо встать в шесть утра, чтобы в девять уже быть на месте!

Мама рассмеялась, а папа явно смутился.

— Ну... Э... Я же это не в прямом смысле... — Забормотал он.

Но в итоге родители всё же встали. Я своего добилась. И пошла будить Симку и Лушу.

В этот день у нас был самый вкусный в мире завтрак: бутерброды с маслом, сыром и колбасой да куриные яйца. Лучше не придумаешь! Мы наскоро перекусили (рано утром никогда не хочется много есть, особенно перед какой-то поездкой) и стали собираться. Я довольно быстро сложила все свои вещи в рюкзачок, а потом мы с Лушей ещё долго смотрели, как родители спорят, бегают, мечутся, ищут то, что лежит у них прямо под носом, и отчитывают нас. Нет, это правда смешно.

В итоге в машину мы сели уже ближе к десяти часам утра.

— Ну вот так связывайся с вами! — Ругался папа, заводя наше транспортное средство и медленно отъезжая от деревни. — Будем на месте в девять... Как всегда прособирались и!..

Я спрятала улыбку за ладонью и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Про то, что это именно папа сначала кучу времени искал свои кроссовки, а потом пошёл что-то взять в машине и вляпался в коровью лепёшку, я благоразумно решила молчать.

А мы между тем ехали по полю. За спиной оставалась деревня, и я старательно отгоняла от себя мысли о том, что совсем скоро, может завтра, а может уже и сегодня вечером, эти домики, ставшие такими родными за последние три месяца, точно также останутся где-то далеко, но не на несколько часов, как теперь, а на много-много месяцев...

За окном пейзаж медленно сменялся, и вот перед нами вдруг выросли зелёные холмы, за ними лес, потянутый синеватой дымкой, а на одном из холмов вдалеке виднелись какие-то деревянные постройки, разные домики и часовни, обнесённые оградой, тоже деревянной. Кажется, мы почти приехали. От радостных предвкушений я, мои младшие и близнецы заёрзали на своих местах.

Наконец, мы вывалились из автомобиля, подхватили вещи и направились ко входу на территорию источника. Сейчас это место приводили в порядок, землю повсюду перекопали, и везде стояли строительные машины.

Нам, детям, само собой уже не терпелось пройти к купальням, а родители не так спешили. Мама то и дело просила встать нас то тут, то здесь для фотографии (ага, как же, просила, Мама обычно просит так, что это не просьба, а приказ, вот что).

Но так или иначе, мы, наконец, дошли до своей цели. Повсюду на территории источника было очень много людей, причём так много, что мне казалось, больше уже и быть не может, но нет, всё-таки может... Мы забились в уголок и принялись торопливо сдирать с себя верхнюю одежду, пока не остались в одних купальниках. Я придирчиво разглядывала слишком толстые, по крайней мере на мой взгляд, руки и ноги, старательно втягивала живот... Танька не отставала. Зато Лушка и мальчишки, ни капли не стесняясь, встали чуть поодаль и стали с интересом разглядывать окружающих нас людей.

— Смотри, какой дядька, он, наверное, арбуз съел! — Потешался Санёк.

— Да что тебе этот дядька, — фыркал Сима. — Ты на тётеньку рядом с ним посмотри!

— Ой, мальчики, смотрите, какая красивая девушка-женщина! — Ворвалась в обсуждение мальчиков Луша.

— Какая? Вон та, у которой нога разрисована ручкой? — Спрашивали наши братья.

— Нет, вот эта, белая!

Вокруг было столько народу: дяди и тёти с отвисшими животами, мужчины все в татуировках и женщины рядом с ними, красивые девушки и парни, мальчики и девочки, вроде нас... Все они подходили к купальне, окунались, постоянно раздавались визги, вперемешку с молитвами, в разные стороны разлетались брызги.

Все шли и шли к этой самой купальне, все... Кроме нас. Мне просто ужас как надоело стоять и ждать, не пойми чего, да и не только мне, остальные ребята тоже уже просто подпрыгивали на месте от нетерпения. Но родители наши совсем не торопились, а повлиять на них мы никак не могли.

Наконец, папа с Лушкой на руках, не торопясь, направился в сторону купальни. Мы все — я, Симка и близнецы, посеменили за ним. Мама осталась с вещами, она ни за что не хотела идти окунаться.

Чем ближе мы подходили к купальне, тем громче становился плеск воды и крики людей. Я просто пританцовывала на скользких ступеньках, так хотелось уже скорее... Скорее! Но папа по-прежнему никуда не спешил.

— Пап, пошли уже скорее! — Не выдержал, наконец, Симка.

— Подожди, — ответил ему папа. — Видишь, сколько там народу? Вот они выйдут, и мы пойдём.

— Да? А сколько народу вокруг, — никак не затихал мой младший брат. — Те выйдут, так эти зайдут!

— Ну правда, дядьматвей, давайте уже скорее! — Заныли близнецы.

Но папа остался непреклонен.

— Подождите, дети, — сказал он, и нам ничего больше и не оставалось, кроме как послушно ждать.

— Ну так все пройдут, кроме нас! — Всё-таки не выдержала я ещё через некоторое время.

Возмутилась я видимо слишком громко, потому что мужчина, стоявший перед нами обернулся и спросил, кивая в сторону купальни:

— Теперь вы?

— Нет-нет, проходите, — отозвался мой папа, а я впилась ногтями себе в ладошки и очень искренне пожелала провалиться сквозь землю.

Но вот и мы приблизились к купальне. Первым пошёл папа с Лушкой на руках, а следом уже я, Симка и близнецы. Да, сразу все вчетвером, хотя я всё же успела влезть первой.

Вода источника оказалась не просто холодной, она была ледяной! К тому же, я ведь и не думала, что купальня такая глубокая! Мне пришлось сильно запрокинуть голову назад, чтобы лицо осталось над водой. Так что стоило мне залезть, как я снова вылетела из купальни, помешав сделать роковой шаг и остальным ребятам. Но увидев, как лезут другие, я устыдилась своего поведения и решила дать себе второй шанс, но поскользнулась, ушибла ногу, вскрикнула и с головой ушла под воду. Правда, через секунду всплыла обратно но какого ужаса я успела натерпеться за эту секунду!.. От страха я даже принялась креститься не той рукой, что положено.

Под громкие крики Луши: «Спасите, убивают!» я снова полезла из купальни, как вдруг за меня схватился Сима. Уж не знаю почему, но он до сих пор сидел на первой ступеньке лестницы, ведущей прямо в воду, видимо, боялся сделать следующий шаг. Схватившись за меня и не отпуская, он полез дальше, в воду, а потом вдруг взял и повис... Да-да, прямо на мне и повис! Кое-как я стряхнула несносного мальчишку с себя и всё-таки вылезла из купальни. Тут же мне стало так тепло, как никогда ещё не было, так хорошо... и всё вокруг заиграло новыми красками. Я вдруг поняла (ненадолго, но поняла же), как всех люблю, как прекрасен этот мир, а моя вера в Бога кажется ещё никогда не была столь сильной.

В прекрасном настроении я дождалась, пока папа, мои младшие и близнецы тоже выберутся из купальни, и уже все вместе мы вернулись к маме.

Здесь мы взяли вещи и разошлись, папа увёл мальчишек, а мама взяла с собой меня, Таньку и Лушу. Вместе мы подошли к какому-то деревянному домику, который оказался «женской раздевалкой», как дружно решили мы с Таней. Пол в раздевалке был очень мокрым, но тёплым. Здесь оказалось довольно душно и шумно. Мы снова забились в самый угол. Я накрылась полотенцем и стала торопливо сдирать с себя купальник, вытираться и натягивать платье, придирчиво следя за тем, чтобы никто случайно не увидел чего-нибудь нежелательного.

Переодевшись, мы покинули гостеприимную раздевалку и тут же столкнулись с папой и мальчишками. Они тоже уже были совсем сухие, не считая волос и в привычной одежде. Тогда наша компания всё также, как и раньше не торопясь, направилась к выходу. Я с интересом смотрела, как вода источника, начиная свой путь далеко в лесу, бежит по склону через траву, прошлогоднюю листву, ветки и камни прямо в отверстие в дощатом покрытии. Мама предложила подойти, набрать пару бутылок этой самой воды, а заодно умыться да напиться. Мы все согласились.

От этого мини-водопада я отошла с мокрым платьем, зато абсолютно счастливая.

Ещё немного, и мы увидели несколько лестниц, которые, проходя мимо камней, поросших мхом и лишайниками вели к кресту, расположенному на самой вершине этой своеобразной горы. По камням бежала, радостно журча, смеясь и переливаясь на солнце, вода источника...

— Поднимитесь? — Спросил у нас папа.

Мы радостно закивали и поспешили к лестнице. Ступеньки были мокрые и скользкие, но мы хватались за перила и перескакивали через одну, а то и через две ступени, поэтому поднялись всего за несколько секунд.

Народу здесь было, как и везде на источнике, много, как и везде, слышался шум воды и крики людей. Мы поспешили к камням, по которым бежали ручьи, снова умылись и напились. Мы только чуть-чуть обсохли, а теперь уже снова были мокрые, зато радость просто переполняла и меня, и остальных ребят, явно готовясь политься через уши, нос и рот. Я даже хотела прочитать хотя бы мысленно какую-нибудь молитву, но передумала и просто прошептала:

— Спасибо.

Бог меня ведь и так поймёт, правда же? Потом мы пошли обратно к лестнице. Вдруг Луша вырвалась вперёд, конечно же, поскользнулась и упала...

— Луша! — Возопил Симка.

Мы с братом, а за нами и близнецы, все вместе, мы бросились к Лушке.

— Тебе же говорили родители здесь не бегать! Говорили? Господи, ну почему ты никого не слушаешься?! Сильно ударилась? Ну почему, почему ты такая дурочка?! — За строгими словами и демонстративно громкими отчитываниями я силилась скрыть своё волнение за сестру.

— Что за дети, как их воспитывают? Кричать в таком месте! — Возмутилась красивая молодая женщина, которая только что поднялась по лестнице вместе с каким-то мужчиной.

Мне в очередной раз захотелось провалиться сквозь землю. Я подхватила Лушку и поспешила скрыться с глаз этой... не очень-то доброй женщины.

Спустившись, я бросилась жаловаться на сестру родителям:

— Луша там бегала, поскользнулась и упала!

— Ну и сама виновата, — сказала мама, торопливо осматривая свою младшую дочь.

— А Васька там ещё закричала, а какая-то тётенька её отчитала! — Сообщил Симка, но родители нас уже больше не слушали.

И всё же такая наглость меня не могла не возмутить:

— Не правда, ты тоже кричал, она говорила обоим!

— Нет, я не кричал, ты кричала.

— Но и ты тоже!

— Ты!

— Нет, и ты!

— Всё-всё, ты! — Сказал брат, словно уверяя в этом самого себя.

Мне тут же захотелось содрать с его лица эту дурацкую улыбочку, но я мудро решила, что сейчас не место и не время, однако поклялась устроить Симе хорошенькую взбучку, когда мы вернёмся домой.

Когда мы сели в машину, мама раздала нам коврижки, а папа принялся ругаться, что вот, никто так не кричал, когда лез в воды источника, как мы, но вообще это было неправдой, потому что шумели и кричали многие, мы даже были не самыми громкими, неожиданно для самих себя.

Кстати я до сих пор понятия не имела, что же такое коврижки. Да, до десяти лет дожила и не знала. Бывает. Каждый раз, слыша это слово, я представляла себе маленькие сахарные коврики пастельных цветов. Я, конечно же, понимала, что это не может быть правдой по определению, но всё же фантазия была гораздо красивее реальности.

А коричневый кругляш, что я держала в руках, доверия не вызывал.

И всё же зря я сомневалась в коврижках.

— Мм... — Одновременно промычали мы с ребятами.

— Это самое вкусное, что я только ел в своей жизни! — Заявил Сима, а я мысленно с ним согласилась.

— Ну прямо, можно подумать, вас тут голодом морят! — Буркнул папа, но больше за всю долгую дорогу ни разу никто не стал ссориться или отчитывать другого, а если мы и говорили, то только о чём-нибудь приятном. Это удивительно, конечно, но правда.