Глава первая. "Новенькая"
Хёнджин был сиротой. Это я знала по слухам и его поведению, ведь почти никогда не общалась с ним напрямую, чтобы иметь возможность узнать лично от него, спросить. Но это совершенно не вызывало жалости, потому что то, что я знала о нём из собственного опыта – что он дрянь и редкостная мразь. Ужасная, гадкая мразь, которая, проходя мимо меня по коридору школы, заставляла меня оборачиваться украдкой ему вслед, чтобы посмотреть на преступно длиннющие ноги, плетущиеся вальяжной походкой, и широкие плечи под белой рубашкой, единственного предмета школьной формы, который он носил. За драную джинсу и отсутствие галстука его отчитывали каждую неделю, но всё было без толку. Его можно было отчитывать, ругать и попрекать постоянно, и всё равно это не имело на него никакого действия.
- Хёнджин, может, хотя бы половину урока продержишься в вертикальном положении? – резко обратилась к нему, уютно засыпавшему на парте, лицом в нераскрытом учебнике и руках, обнимавших его, учительница. Он выпрямился и, дремотно моргая, посмотрел на побеспокоившую его, как на назойливую муху, прожужжавшую над ухом. – Ты сюда спать пришёл?
- Я не выспался, - без прикрас, с нагло-наивной, непробиваемой улыбкой заявил он. Даже не косил под дурака, а всем своим видом говорил: «Вам придётся смириться, что я веду себя, как хочу, изображать, что вы держите меня за дурачка, потому что по-другому я вести себя не стану, и этим всё равно вас переиграю».
- Спать нужно дома, а не на уроках!
Дом – понятие абстрактное. Если ты сирота, то где ты живёшь? В приюте? Легко ли там выспаться? С другой стороны, наша школа далеко не из последних, в неё бы не взяли абы кого с улицы. Значит, у него есть какие-то родственники? Он живёт с ними? Ничего не ответив, только сморщив одну сторону лица, Хёнджин отвернулся к окну, у которого сидел. Десять парт. Три ряда по три, за которыми все сидят парами – девять, и десятая, образующая дополнительный четвёртый ряд, в самом конце, где, скорее как царь и бог, чем изгой и отщепенец, сидит он. У окна. Разваливаясь как душе угодно, вытягиваясь во все стороны. Его ноги настолько длинны, что если он вытягивает их под столом, то бьёт стул сидящего перед ним Хан Джисона. Но тот настолько терпелив и дружелюбен, что никогда не возмущался стуку под собой, и Хёнджину надоело не получать реакцию, не выводить, так что ноги теперь в основном тянулись по проходу, смотря стопами в мою сторону.
- И постригись, в конце концов! – велела ему вдогонку учительница, которая была нашим классным руководителем. – Так и будешь ходить кентавром?
Хёнджин нахмурился, недовольно на неё поглядев. Откинулся на спинку, заведя за неё руки, как сидят взятые под стражу хулиганы, чьи запястья сковали наручниками. Верх его волос был забран в хвост, а нижние рассыпались едва ли не до плеч. Он припёрся вот таким обросшим к началу учебного года, и, заработав замечания от всех преподавателей, продолжал наслаждаться нарушением школьных приличий. Я, никогда прежде не думавшая, что длинные волосы у парней могут выглядеть сумасшедше красиво, окончательно потеряла голову от этого его преображения. Говорю же – мразь, как она есть!
Пользуясь, как и половина одноклассников, тем, что учительница привлекла к нему внимание, я уставилась в его сторону. Глазею не потому, что сама хочу, а потому, что все туда смотрят. Наблюдение бесполезных стычек преподавательского состава с Хёнджином было любимой забавой среди нас. Когда-то все с нетерпением ждали, когда же на него что-то подействует и он сломается, но, убедившись что ничем его не пронять, все уже просто иронизировали над бессилием учителей во главе с классной руководительницей. Поняв, что ничего не добьётся, она продолжила урок; нужно было отвлекаться обратно на занятия. Краем глаза, однако, я продолжала видеть, как Хёнджин выжидает, чтобы урок набрал обороты, госпожа Пак увлеклась бы, и он снова устроился поспать.
Я пришла в этот класс только в прошлом году, переведясь из-за переезда, и стала новенькой. Все уже друг друга знали и пришлось вливаться в слаженный коллектив. Ну как слаженный... Кто-то здесь дружил, кто-то не очень. А кто-то просто Хёнджин. Мне казалось, что он меня недолюбливает, потому что, когда появилась я – меня посадили с Феликсом, с которым прежде сидел он. Хотя учительница спросила, хочет ли кто-нибудь пересесть в связи с появлением ещё одной ученицы, и Хёнджин, молча встав и перекинув рюкзак через плечо, добровольно ткнул на свой стул и ушёл за дополнительной партой. Так что это он меня вроде бы к Феликсу и посадил. Классная руководительница в любом случае не дала бы посадить новенькую на галёрку, потому что это грозило буллингом, мне нужно было адаптироваться и оказаться на равных с другими. Не в конце, а посередине. К тому же она была рада, рассадив, по слухам, двух прежних зачинщиков беспорядков, которые стояли на ушах, пока соседствовали. Не знаю, насколько это было реальным, потому что для меня Феликс оказался хорошим, вежливым и отзывчивым соседом, совершенно не подстрекающим на шалости. Или он не верил в мои бунтарские возможности?
Да я сама в них не верила. В мыслях, конечно, я была смелой и, если что-то не выходило в жизни, всегда представляла в голове, как состоялась бы другая развязка. Подшутил одноклассник? О, я остроумно осаживала его меткой фразой! В своих фантазиях. На деле я отворачивалась и пыталась слиться с местностью, чтобы о моём присутствии поскорее забыли. Единственным человеком, чьего внимания мне бы хотелось, был Хван Хёнджин, но одновременно с этим я и боялась его, поскольку терялась от его присутствия сильнее, чем от чего-либо на свете.
- Псс! Ботаник! – Стоило Пак-сонсэнним, оставив задание на доске, выйти куда-то на минуту, как позади раздался голос. Я машинально обернулась, но Хёнджин смотрел сквозь меня, на Сынмина, сидевшего за первой партой. – Эй! – Не дождавшись отклика, он отхватил от ластика кусочек и швырнул в одноклассника, я только и успела посторониться на всякий случай, чтоб не попало по мне. Прилетело Сынмину в затылок. Он недовольно обернулся:
- Чего тебе?
- Не закипи от усердия!
- О себе позаботься! Провалишь осенью Сунын* - посмотрю на тебя!
- Ну и что со мной станет? Умру я, что ли, от этого?
- Зачем ты тогда вообще в старшую школу пошёл? Валил бы в техникум!
- Тебя забыл спросить!
Вот в этом он был весь. Стычки и перепалки на ровном месте, чего ради – неизвестно, на лице при этом довольство игривого котёнка, ловящего лапками бантик на верёвочке. Эмоциями людей он что ли подпитывается? Причём негативными. Что со мной не так, что я думаю о нём всегда только отрицательно, ругая ежечасно, но при этом чётко осознаю, что влюблена по самое не могу? Это случилось буквально сразу, когда я перевелась. Мне понадобилось недели две, чтобы освоиться и наткнуться на застящий мне разум объект. Если кто и провалит Сунын первым, так это буду я. Школа – жутко неподходящее время и место для любви, почему именно меня постигла такая неудача?
Учительница вернулась в класс, и все быстро принялись усердно корпеть в тетрадках. Принялся ли Хёнджин, я спиной уже знать не могла, но интуиция подсказывала, что нет. Однако госпожа Пак вернулась не одна, а вместе с девушкой, девчонкой нашего возраста и... в такой же школьной форме, что и мы.
- Ребята, минуту внимания! – отвлекла она нас всех. Но я уже понимала, к чему всё идёт, потому что сама пережила подобную сцену. – Позвольте вам представить вашу новую одноклассницу. Она теперь будет учиться с вами. Хван Йеджи.
- Пожалуйста, позаботьтесь обо мне**, - смело сказала она, уверенно улыбнувшись и поклонившись классу. Я так уверенно точно не держалась. Сравнивая своё появление и её, я с унынием подмечала, что мне далеко до такой простоты в поведении: в ней не было и тени смущения при целой группе незнакомых людей! А меня сгибало в спине от взглядов, не в пример её ровной осанке балерины.
- О, новенькая номер два! – раздалось замечание Хёнджина. Это дало мне понять, что он, похоже, до сих пор и имени моего не запомнил. Просто нумеровал, чтоб не париться. Однако я озарилась предчувствием великолепной возможности! Точно, сейчас Пак-сонсэнним опять предложит кому-нибудь пересесть, и я тогда встану, продолжая добрую традицию этого места, уступлю его Йеджи, а сама отправлюсь к Хёнджину. Да! И оставшийся год мы просидим за одной партой, может, разговоримся, наконец, подружимся. Начнём встречаться! Мои мечты перегнали бы победителя «Формулы-1», да даже ракету, летящую бороздить космические пространства. Сжав пальцы на ручке, я готовилась к молниеносному прыжку, чтобы собрать вещички и перебраться к Хёнджину. Ох, я, конечно, перенервничаю и вспотею, приблизившись к нему, но потихоньку успокоюсь и расслаблюсь. Сама я идею пересаживания озвучить не могу, подожду, когда учительница опять скажет...
- Хёнджин, сходи за ещё одним стулом, Йеджи будет сидеть с тобой.
О нет. Нет, нет, так нечестно! Я же тут уже год, я заслужила право выбирать! Я должна встать и предложить своё место. Сказать, что отсюда лучше видно, вдруг у неё проблемы со зрением? Как обычно, всё это происходило в моём воображении, а жопа продолжала сидеть на стуле, унывая всё сильнее от упущенного шанса.
- Как ты относишься к феминизму? – ни с того, ни с сего бросил Хёнджин новенькой. Не мне – другой.
- Положительно, - не раздумывая ответила она. Как запросто она заговаривает при всех, да ещё с тем, кого даже не знает!
- Вот пусть сама тогда за стулом чешет, - отбрехался Хёнджин, положив ногу на ногу. Пак-сонсэнним вперила руки в бока, выставив одну ногу чуть вперёд:
- Хван Хёнджин, я могу ещё кое-как потерпеть плохого ученика в своём классе, но дурного человека – нет! Где твоё воспитание?!
- Моё? У меня ничего такого не было, вас ввели в заблуждение, - но по какой-то причине решив уступить, он всё-таки стал подниматься, - ладно-ладно, схожу я за вашим грёбанным стулом...
- Да я сама могу!.. – возразила Йеджи, видимо, решившая не отступать от позиции придерживающейся феминизма.
- Йеджи, дай мальчику повести себя подобающе, - придержала её учительница.
- Нет-нет, я, на самом деле, за равенство, ни к чему заставлять человека делать то, что ему трудно, когда я способна сделать это сама.
- Да, мне трудно, так что должна будешь, - идя к выходу, бормотал Хёнджин, но Йеджи двинулась следом:
- Мы сходим вдвоём. Это будет честно, правда?
У меня чуть челюсть не отпала. Как она это делает? Как вообще люди научаются себя вести свободно, раскованно, не заморачиваясь о том, как и кто на это посмотрит, что подумает? Хотя меня часто останавливало даже не общественное мнение, а внутренняя скованность, мне казалось, что тот, с кем будет связано моё действие, его не оценит, отвергнет, а я буду выглядеть глупо и потом когда-нибудь подскочу в три часа ночи с мыслью об этом тупом поступке. Но глядя на Йеджи, довольно красивую, с хвостом длинных волос, глазами рыси с приподнятыми кверху внешними уголками, тонкой талией, было ясно, что она сомнений в себе не знает. За ней, наверное, парни стайками увивались. А если Хёнджин в неё влюбится?! Разве могу я этому как-то воспрепятствовать? У них даже фамилия одинаковая, это словно знак судьбы. Когда-нибудь они ещё и поженятся. Слёзы обиды готовы были набежать на глаза от того, что ещё не случилось, но уже виделось мне как наяву: Йеджи в белом платье, а Хёнджин в роскошном костюме жениха с бутоньеркой на лацкане пиджака.
- Хорошенькая! – услышала я шёпот Чанбина на соседнем ряду, подтвердивший мои опасения. Впрочем, Чанбин плохой индикатор. Он был старшим в классе и до всего, до чего мальчишки дозревают позже девчонок, дозрел ещё в прошлом году, поэтому школьное поголовье девчонок у него было красавицами, милашками, принцессами, персиками и чем угодно ещё, что помогло бы ему наладить контакт хоть с одной.
Хёнджин с Йеджи вернулись. Стул нёс он. Поставил его рядом со своим, который сдвинул с середины к самому подоконнику, показушно на максимум увеличив расстояние между собой и свалившейся на голову соседкой. Она, не придавая этому значения, с обещанием улыбки на губах стала раскладывать свою канцелярку. Пак-сонсэнним продолжила урок. Карандаш у меня в руке чуть не поломался. Ну какая же он сволочь, а? Не карандаш – Хёнджин! Даже ничего не делая, умудряется делать мне больно. Одним своим существованием. Своим равнодушием. Игнорированием существования меня. Есть ли способ перестать быть для него невидимкой? Если бы желания исполнялись по мановению волшебной палочки! Но в жизни, увы, надо что-то предпринимать, что-то делать, рисковать, добиваться самостоятельно. А как можно добиться парня, если изначально не зацепила его и не пришлась по вкусу? Не пришлась же? Прямо о таком не спрашивают, да я и не смогу никогда в жизни. А если бы смогла, и услышала, что я ему на самом деле не нравлюсь, что бы со мной сделалось? Конец света. Отваги выдержать такой ответ у меня не хватит, поэтому лучше и не знать. Меньше знаешь – крепче спишь. В одиночестве. Пока с парнем, которого любишь, будет спать какая-нибудь Йеджи. Я заранее окрестила её легкодоступной шляндрой, ища недостатки, из-за которых Хёнджин бы на неё не повёлся. Ревнивые мысли мои смогли прерваться только от звонка на перемену, вернувшего меня к реальности.
- Идёшь в столовку? – кивнул мне Феликс на выход.
- Да, иду.
Подождав Рюджин, с которой дружили, мы втроём отправились перекусить.
Примечания:
*главные экзамены в Южной Корее, необходимые для поступления в высшие учебные заведения
**Устойчивая форма приветствия в Южной Корее