часть 6
Макото, рассматривая Чую, сидящего на кровати Дазая, всего в бинтах и ссадинах, и поедавшего палочками принесённое бенто, находился в смешанных чувствах. Во-первых, он до сих пор не понимал, каким таким чудесным образом этот цыплёнок смог заслужить расположение
Дазай-сана. Во- вторых, он не понимал, от кого Чуя так отхватил, испытывая не то восторг, не то жалость к этому маленькому существу.
И, в-третьих, он всё никак не мог взять в толк, почему этот сиротка так грациозно управляется с палочками, которых в приюте отродясь не было. Он аккуратно подхватывал ими небольшие кусочки еды и клал в рот, даже ни разу в соусе аккуратные маленькие губы не перепачкал.
И осанка. Он умудрялся держать осанку, даже будучи в таком плачевном состоянии.
Мелкого пустили посидеть за особые заслуги перед Дазаем, который отправил того найти поесть что-нибудь нормального. Но Макото не просто нашёл, он принёс два бенто, несколько онигири, чай в бутылке, а ещё сигарет, пива и новые журналы. Осаму с Цубаки куда-то нужно было уйти, Фурихата увязался с ними. Кусакабе оставили за старшего, а вот Макото попросили присмотреть за Чуей, не рискуя оставлять его один на один с бугаём в косухе, который его недолюбливал. Да и Макото один на один с Чуей не оставишь, иначе всё могло кончиться новой дракой.
И вот, Макото уже битый час сидел на кровати Цубаки, наблюдая за Накахарой, пока тот невыносимо грациозно, но медленно ел бенто.
— И где только манерам выучился? — фыркнул пренебрежительно блондин.
— Ну меня, в отличие от некоторых, не в пещере воспитывали, — прожевав, отозвался мальчик. Макото собрался открыть рот, но голос подал Кусакабе:
— Завалите, — рявкнул парень басом.
Чуя невозмутимо продолжил есть, а Макото грызть ногти. Через какое-то время он снова заговорил.
— Кто тебя так отметелил?
— Не твоё дело, — сказал Чуя и потянулся к бутылке с чаем, но Макото подлетел и схватил её с кровати Дазая.
— Я с тобой нормально разговариваю! — взвизгнул он. — Неужели нельзя проявить хоть каплю уважения?
— За что мне тебя уважать? — злобно глядя снизу вверх точно глаза в глаза, серьёзно спросил Накахара. Кусакабе оторвался от журнала и краем глаза начал молча наблюдать за перепалкой, готовый в любой момент растащить щенков по углам, потому что второй вспышки гнева Чуи их мальчик на побегушках мог не пережить.
— Чем я хуже тебя? — в отчаянии спросил Макото.
— Я по крайней мере ни на кого не рычу просто от скуки и не даю дебильные прозвища! — вскипел мальчик.
— Так ты из-за этого на меня так взъелся? — рассмеялся блондин.
— Я взъелся? — вскочил на ноги юноша и теперь был почти выше своего оппонента, стоя на кровати. — Я тебе слова не сказал, пока ты не докопался до меня!
— А какого хрена ты пялился так нахально?!
— Да хули вы все до меня доебались со своим «пялился»?! — не выдержал и сорвался на мат Чуя. Кусакабе опешил.
— Захлопнулись и разбежались по углам, — рявкнул старшеклассник.
Макото недовольно швырнул чаем в Чую и сел на своё прежнее место, а Накахара уселся на кровать обратно, агрессивно скрестив ноги.
— Я по крайней мере Дазай-сану на жалость не давил, — пробубнил блондин, срывая у Чуи тормоза окончательно.
— Ну всё, я точно прибью тебя, — как-то машинально выхватив из-под подушки Дазая нож, зарычал Чуя и молниеносно оказался возле Макото.
Тот растерялся и пропустил удар по лицу, который Чуя нанёс ему в порыве ярости.
Он повалил Макото на кровать Цубаки и оседлал его, приставив к горлу нож. Кусакабе опомнился, когда Чуя уже собирался перерезать ему горло,
и вскочил с кровати.
— Не двигайся! — закричал мальчик, не отрывая взгляда от испуганного лица блондина. — Иначе я прирежу его.
— Режь! — закричал пришедший в себя Макото. — Тебе же смелости не хватит! Инкубаторский цыплёнок! Бройлер хре...
Но договорить он не успел, Чуя быстро сложил нож, взял его в кулак и врезал с такой силой, что Макото резко крутануло на кровати.
Кусакабе почувствовал, что это шанс их разнять, дёрнулся было, но застыл перед лезвием ножа, смотрящего точно ему в живот.
— Не двигайся, — тяжело дыша, сказал Чуя, продолжая одной рукой держать Макото за горло, а другой угрожать старшекласснику. Кусакабе даже не понял, когда мелкий снова выхватил нож. Чуя был чересчур быстрым.
— Эй, — попытался позвать его Кусакабе, ощущая, что запахло жареным. Замечая, как предметы начали подниматься. — Накахара, только молчи.
Макото упрямо смотрел на него, сдерживая слёзы от больного удара, и не шевелился, пока Накахара пытался совладать со способностью.
— Вы же все, — тихо начал он, — ничего не знаете. Видите только жалкого малявку, неспособного сигаретного дыма лишний раз вдохнуть. Избалованного мальчишку, который хочет к мамочке, — жёстко проговорил Чуя.
— Здесь все хотят к мамочке, — тихо сказал Кусакабе, примеряясь, как бы получше выбить нож из маленькой руки.
— Не равняй меня со всеми, — пророкотал Накахара. Предметы в комнате начали кружиться и образовывать небольшой вихрь. — Я же чувствую, что всех вас могу убить щелчком пальцев. Всего-то сказать пару слов, — Кусакабе сглотнул, а Макото всё пытался понять, о чём речь, уже отпустив слёзы по вискам.
— Дазай не всегда рядом. Знаешь, как сложно этого не сделать? — прошипел Накахара. — Как сложно терпеть эту горячую злость?
— Мы не знаем, — сказал Кусакабе. — Мы не эсперы.
— Тогда какого чёрта вы все стараетесь меня взбесить?! — закричал Чуя. — Как держаться, когда каждый, все до единого, ведёт себя так, будто бессмертный?!
— П-прости, — проскулил Макото, мало что соображая, но видя, как ясные голубые глаза налились кровью и теперь по-настоящему пугали.
— Простить? — Чуя жестоко усмехнулся. — Теперь ты извиняешься, Макото? После того как из-за тебя, из-за тебя, мать твою, оно проснулось! — парень сглотнул вязкую слюну. — Теперь тебе страшно, да? — Чуя рассмеялся.
— Теперь ты хочешь моего прощения. Потому что ты трусливое чмо, неспособное умереть с достоинством.
Чуя резко метнул руку с ножом обратно к горлу мальчишки, Кусакабе напрягся сильнее.
— Чуя, — позвал он. — Прекрати. Он сожалеет.
— Нет, — покачал головой юноша, ведя острым лезвием по взмокшей шее. — Он не жалеет. Он даже не понимает, за что извиняется. Он просто боится. Маленький трусливый Макото.
— Чуя, — прохныкал он.
Накахара перехватил нож поудобнее в руку и замахнулся. Кусакабе дёрнулся, чтобы остановить его, но пацан молниеносно со всей силы воткнул его, комнату озарил крик.
***
Макото лежал под Чуей, тяжело дыша, пока он сам был на грани истерики. Кинжал торчал возле его головы, воткнутый в матрас, а сам блондин ревел, как белуга.
Кусакабе, не теряя больше времени, схватил Чую со спины. Тот зашипел от боли, попытался вырваться, но его развернули и уткнули лицом в чужое непривычно широкое плечо. В нос ударил чужой запах дезодоранта и немного пота.
Парень кивнул Макото на дверь, перехватил вцепившегося в него Накахару удобнее, отмечая какой он лёгкий, и пересел на свою кровать. Предметы продолжали беспорядочно парить по комнате, пока мелкий что-то бубнил ему в плечо.
— Надеюсь, ты снова не призываешь своё проклятье? — осведомился старшеклассник.
— Нет, — тихо скульнул Чуя. — Мне больно.
Кусакабе, напрочь забыв, что пацан весь избитый, ослабил хватку и огромной лапищей погладил его по спине, неуклюже успокаивая.
— Давай, рассказывай, — потребовал он, когда всхлипы стихли.
— Нет, — покачал головой Накахара.
— А Дазаю расскажешь?
— Нет.
— Тогда говори мне, обещаю, не проболтаюсь. Что с тобой произошло?
Чуя всхлипнул. Он начал перебирать ткань футболки, пахнущей табаком, дезодорантом и слабо порошком. Как-то, непонятно даже для Чуи, Кусакабе смог вытянуть из него рассказ.
Он рассказал, как впервые призвал способность, как родители его испугались и близко больше не подходили. Только на день рождения и рождество. А потом их убили, пока Чуя спал. Рассказал о тёте и дяде, которые забрали его наследство. Рассказал о невкусной овсянке и вырвиглазных картинах, об ужасной игре на скрипке и психоделичных стихах. Рассказал, как получал в первой школе, чему там научился.
И рассказал, как Макото вывел его из себя.
Кусакабе слушал молча, редко задавал уточняющие вопросы. Сидеть с ним оказалось неожиданно приятно. Не так, как с Дазаем, но с ним Чуя ощущал, что даже если взрыв — железобетонная спина Кусакабе защитит его.
Постепенно предметы опустились на пол, когда Чуя успокоился. Парень его пересадил на колени к себе спиной и, задрав футболку со спины, начал менять съехавший пластырь.
— Неприятная история, но не самая худшая, — заметил Кусакабе.
— Твоя хуже? — спросил Чуя. — Расскажи.
— Ну, я-то не эспер. У меня всё по сценарию. Спились. Избили, а потом на них соседи заявление написали. Родителей в тюрьму, меня сюда. Три года назад они скололись, едва отсидели.
— Кошмар, — отупело глядя перед собой, сказал Накахара.
— Кошмар. Но это не самое худшее, малыш.
Тут есть люди и с более ужасной судьбой.
— Дазай? — догадался он.
— Не только Дазай. Тут много таких — сломанных. Так что нечего тебе со всеми воевать. Нам надо вместе держаться.
— Что-то вы не сильно рвётесь держаться вместе со мной, — ядовито выплюнул Чуя.
— Ты просто новичок. К слову, дерёшься как бешеный. Тут таких любят. Макото первый перед тобой стелиться начнёт, когда подрастёшь.
Уж поверь. И глотки за тебя грызть будет.
— Не нужны мне ничьи глотки, — печально отозвался мальчик. — Я вообще не знаю, что там дальше. Пройдут восемь лет и что?
— Тут до восемнадцати редко задерживаются, — задумался Кусакабе. — Не волнуйся, скоро ты поймёшь, что делать дальше, — опуская футболку на мальчике как была, поведал парень. — А теперь надо прибраться.
— Я помогу.
***
Когда Дазай, Фури и Цубаки зашли и застали Кусакабе, усадившего Чую себе на плечи, который пытался достать с лампочки под потолком дазаевскую футболку, они слегка опешили. А когда Цубаки заметил нож в своей кровати, они и вовсе все разом побледнели.
— А Макото где? — осипшим голосом спросил Фурихата.
Кусакабе резко развернулся, утягивая за собой и Накахару, который почти дотянулся до чёртовой футболки, и как-то странно на них посмотрел.
— Пошёл в свою комнату.
— Но я же просил его остаться здесь, — замечая беспорядок и то, что Кусакабе
как-то резко изменил своё отношение к его Чуе, прошелестел Дазай.
— Они немного повздорили, — беря мальчика под руки и поднимая ещё выше, сообщил парень. Чуя наконец смог добраться до футболки и, схватив её, прижал к себе. Большие руки опустили его на пол, и он посмотрел на Дазая снизу вверх любопытным взглядом. Дазай наклонил голову к плечу, отвечая таким же взглядом. Чуя тоже наклонил. Осаму заметил какую-то перемену в своём подопечном, но не мог её точно различить.
— Дазай, больше не оставляй ребёнку ножи, — попросил Кусакабе, вытаскивая кинжал из кровати. — А то одного из них можем и не досчитаться.
— Кого? — продолжая неотрывно сверху вниз смотреть на Чую, как и он на него, спросил Осаму.
— Ну уж точно не меня, — неожиданно фыркнул мелкий и вернулся на кровать доедать своё бенто.
***
— Пацан-то бешеный оказался, — сказал, затягиваясь, Кусакабе, когда они ночью вышли во внутренний двор покурить.
— А я говорил, — безуспешно пытаясь подкурить от неработающей зажигалки, сообщил Фурихата.
— Говорил, и что? Он Макото чуть не прирезал, — выдохнул дым носом бугай и дал Фури подкурить от своей зажигалки.
Дазай, сидя на перилах крыльца, глотнул пива и передал банку Цубаки.
— Что произошло? — спросил он.
— Да я сам не понял, — сказал Кусакабе и пожал широкими плечами. — Сидели, грызлись, а потом у одного в руках нож, а другой ревёт, как белуга.
— Ревел, значит, Макото, — самодовольно усмехнулся Цубаки. — Я говорил, что он его рано или поздно пришибёт.
— Ну, ещё не пришиб, — пожал плечами Дазай.
— Его либо вернуть надо, либо учить, — сказал Кусакабе. — Он границ не видит. Уверен, что и с лестницы его за нахальную моську спустили.
— А кто? — спросил Фури.
Дазай пожал плечами и снова глотнул пива из банки, которую ему вернул Цубаки.
— Надо его Огаю показать, — задумался Дазай.
— Не надо, — покачал головой Кусакабе.
— Придётся, — хмуро сказал Осаму. — Он должен знать о всех зачисленных эсперах.
— Мелкий тут не числится.
— В каком смысле? — опешил Цубаки.
— Его опекуны Мацумото подкупили. Официально он в семье живёт.
— Зачем его сюда тогда? — не понял Фурихата.
— Головой подумай, — вздохнул Дазай. — Из-за денег, наверное.
— Угу, — кивнул Кусакабе. — Он богатеньким мальчиком был, с наследством.
— Это он тебе рассказал? — злобно прищурился Дазай.
— Я обещал не говорить, — пожал плечами Кусакабе.
Дазай залпом допил пиво и, швырнув банку в траву, слез с перил.
— Ты куда? — спросил Цубаки.
— Спать, — рявкнул Осаму.