Пролог
"Свет Хартии" кричал.
Корабль, захваченный яростными волнами мощнейшего варп-шторма, медленно разваливался на части. Вихри эфирных энергий хлестали по слабеющему полю Геллера, обрушивая на крейсер воющее безумие Имматериума. Громадные демонические когти скребли по его бортам, сжимаясь вокруг защищающего корабль пузырька укреплённой реальности в попытках добраться до лакомых душ членов экипажа. Могучий киль крейсера гнулся, издавая ужасные металлические стоны, словно вопли живого существа в последние мгновения смертельной агонии.
В глубине корпуса техножрецы лихорадочно старались укрепить дух Бога-Машины гибнущего корабля, лорд-капитан выкрикивал приказы команде мостика, а навигатор сделала ещё одну безнадёжную попытку разглядеть сквозь шторм свет Астрономикона, который потеряла из виду несколько часов назад. Убедившись, что её усилия бесплодны, она попыталась отыскать поблизости хоть какой-нибудь островок спокойствия, в котором корабль мог бы продержаться чуть дольше, в призрачной надежде, что шторм утихнет. Она знала, что этот курс уводит их всё глубже в кипящий ад варпа, но другого выбора просто не было.
В одно из кратких мгновений затишья её варп-глаз заметил нечто, странно похожее на сияние Астрономикона, а в его свете — что-то, что могло быть тихой гаванью, безопасным островом реальности... и она уцепилась за этот шанс, как утопающий за соломинку.
По велению навигатора драгоценная энергия, каждую крупицу которой так берегли техножрецы, выплеснулась через варп-двигатели, грубо разорвав завесу между Имматериумом и реальным миром. Крейсер "Свет Хартии", гордость вольного торговца Парсеона Андерокуса, вывалился из разрыва, шатаясь, как пьяный. Потоки псионической скверны стекали с его бортов.
Некогда могучие двигатели едва мерцали, на последних крохах энергии вытолкнув корабль на орбиту вокруг планеты, сияющей в ночи подобно драгоценному камню.
Оставшиеся позади демоны взвыли в голодной ярости при виде ускользающей добычи. Волны нечистой энергии варпа устремились сквозь разрыв, стараясь расширить его, не дать ему закрыться, и пролились на мир внизу воплями ненависти и грязного вожделения.