Эполет

«1»

Десять лет назад.

Гамбит.

Тэхён даже не знал, сколько времени прошло с того момента, как зашёл внутрь. Всё это время он только и делал, что убивал, резал, избивал и ещё раз убивал. Он почти выбился из сил. Хотелось оказаться в своём доме, раздетым до гола, чтобы больше не чувствовать на себе грязную, изодранную форму, с липнущей к коже кровью — своей и чужой. Оказаться подальше от этого места, пропитанного запахом железа, разлагающейся плоти и испарины. Больше не видеть ничего из того, что ему пришлось видеть, и не делать того, что ему пришлось сделать.

Прежде чем пройти в следующий блок, он вспомнил, что оставил одного парня в живых. Тот так и сидел на том же месте, издавая сдавленные стоны, а когда Тэхён подошёл к нему ближе, то попытался зажать руками рваную рану на животе ещё сильнее. Всё это было таким бессмысленным. Вся его жизнь не имела никакой ценности, но даже так он всё не хотел умирать. Тэхён почти презрительно скользнул взглядом по извившимся, немного посиневшим кишкам, которые вываливались наружу, и, недолго думая, склонившись над ним, прошёлся ножом ещё выше.

Несколько секунд он попросту наблюдал за тем, как тот истекал кровью. За всё это время Тэхён не произнёс ни одного слова. Не видел смысла говорить с мертвецом. Обернувшись, он посмотрел на висящую в углу камеру и учтиво открыл им вид на своё творение, чтобы зрители смогли разглядеть всё получше. А затем, не брезгуя, схватив все вывалившиеся органы, запихнул их обратно в разорванный живот. Парень под ним начал слабо сопротивляться, но не прошло и минуты, как тут же сдался, понимая, что уж лучше бы пошёл на расстрел, чем стал жертвой маниакального садиста. Он едва ли осмелился посмотреть Тэхёну в глаза, а когда встретился с ним взглядом, то увидел в них лишь пустоту. До того она была пугающей, что он начал сомневаться, что Тэхён вообще был человеком. Ведь у всего есть границы. Правила. Предел. А Тэхён, казалось, попросту их не видел. Только и делал, что переступал.

Где-то поблизости от здания, в котором проходил Гамбит, сидел Лидер. Смотрел он почти с жадностью, не скрывая азарта, которого не испытывал довольно долгое время. Тэхён подарил ему на редкость хорошие воспоминания. Во всяком случае, этот год запомнится ему надолго.

— Это сын председателя партии? — спросил он у сидящего поблизости военного.

— Всё верно.

— И что он здесь делает?

— Хочет сломать стереотипы.

У Сон улыбнулся, снова опуская взгляд на экран. Тэхён двигался с такой лёгкостью, которая не вязалась с его возрастом. Подумать только — ему едва ли исполнилось восемнадцать. Ребёнок, в котором не было ничего детского.

«2»

До начала Гамбита оставалось не больше получаса. Зал в этом году почти битком был набит людьми. Присутствовали все — чиновники, военные, политики, друзья политиков и друзья друзей политиков, семьи чиновников, их знакомые, знакомые знакомых. Большинство из них заняли свои места на креслах. В центре возвышался огромный экран монитора, разделённый на несколько частей. Там же, за экраном, беспрерывно бегали люди, заранее проверяя работу всех камер. В воздухе, смешавшись с ароматом дорогих духов, стоял терпкий запах табака. Поскольку до начала Гамбита оставалось ещё несколько минут, люди, бегло ознакомившись с участниками, начали делать ставки.

Тэхён немного припозднился, но даже так шёл не спеша. В отличие от других военных, он не стал одевать парадную форму — не счёл нужным. На нём был лишь строгий китель, подчёркивающий фигуру. Где-то в углу стояла Со Хи, обсуждая будничные вещи с другими женщинами. О чём именно, он даже знать не хотел, но всё же, скрыв недовольство, учтиво поздоровался. Со Хи при виде него заметно расслабилась.

— Я бы предпочла остаться в доме, — вылетело из её уст, когда они остались наедине. — После того, что с тобой произошло из-за этого Гамбита, мне тяжело смотреть, как...

Она резко замолчала, пытаясь понять, не задела ли чувства Тэхёна. Но мужчина так и не изменился в лице, будто не имел никакого отношения к услышанному.

— Тот сезон выдался тяжёлым, — лишь ответил он, а затем сменил тему: — Как ты? Ходила к врачу?

Когда они дошли до ступенек, он учтиво протянул ей руку. Свет в зале начал постепенно тускнеть.

— Она сказала, что вряд ли у нас что-то получится, — вымученно выдала Со Хи. — Если ты не против, я хотела бы остановиться.

— Ты вольна делать, что хочешь, — напомнил ей Тэхён.

И Со Хи, посмотрев на него, улыбнулась. Не успел он занять своё место, как к нему подошёл человек в чёрном (в чёрной форме обычно ходили только прислужники Лидера). Военный что-то прошептал ему в ухо, некоторое время они о чём-то говорили, и, когда ему указали в сторону лестницы, Тэхён, задержав взгляд на посыльном, медленно перевёл его наверх — туда, где восседал Лидер.

Голоса в зале тут же стихли. Не нужно было прилагать особых усилий, чтобы понять, что его пригласили на верхний этаж. Редкая привилегия, доступная лишь избранным. Тэхён удостоился её не впервые, но удовольствия от этого не испытывал. Прежде чем покинуть зал, он коротко попрощался с Со Хи, встретился взглядом с сидящим в центре зала отцом и развернулся. Идти туда совсем не хотелось, и всё же Тэхён, поднявшись с помощью лифта, лениво шагнул внутрь. У Сон, как и обычно, сидел на кожаном кресле. В руках он держал дорогую сигару:

— Подполковник Ким, — приветствовал он, улыбнувшись. — Рад видеть тебя в добром здравии.

Тэхён остановился перед столом, сомкнув руки за спиной. Сколько же лицемерия в их общении.

— Лидер, — ответил он с учтивой отстранённостью, отдавая дань формальности.

— Как продвигается поимка шпионов?

Вопрос прозвучал скорее для поддержания разговора, чем из настоящего интереса. У Сон не сомневался, что Тэхён не упустит свою добычу. Он нагло скользнул по нему взглядом.

— Сегодня вечером лейтенант Мин собирается устроить облаву. О количестве пока ничего не известно.

У Сон кивнул, не сводя с него цепкого взгляда. Когда-то Тэхён выглядел совершенно иначе. Черты его лица с возрастом заметно огрубели. Немного худощавое тело превратилось в массивную фигуру, да и характер с годами только испортился в худшую сторону. Но даже так он не терял своей ценности.

Глядя на него, У Сон усмехнулся и кивком указал на соседнее кресло.

— Присаживайся.

Тэхён не торопился занимать предложенное место, но после краткой паузы всё же опустился, перекинув ногу на ногу. Лидер между тем не сводил с него взгляда.

— Я намерен забрать его к себе после Гамбита, — произнёс он с некоторым равнодушием, будто вопрос уже был решён.

Тэхён не изменился в лице, но не мог не почувствовать горечи.

— И что вы с ним будете делать?

— То, что не смог сделать с тобой, — прямолинейно ответил У Сон. — Парень слишком юн, догадываюсь, что неопытен. Подмять его под себя не составит труда.

— Вас не смущает, что он сын предателей? — упрекнул его подполковник.

— Тебя это тоже не смущало. Слышал, за тот месяц, что он провёл в твоей базе, ты успел поразвлечься с ним.

— Не мог не воспользоваться удобным случаем. А вам это не по душе?

— Нет, что ты, пользуйся им в свою угоду, пока не наиграешься.

Некоторое время они так и смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Тэхён не торопился проявлять уважение, хотя и не позволял себе откровенного пренебрежения. Он прекрасно знал, как раздражает Лидера своей недоступностью, и даже так всё равно продолжал играть на его нервах, проверяя то ли свою удачу, то ли его выдержку.

— Был рад пообщаться, — вставая с места, наконец произнёс он, когда был остановлен чужим голосом:

— И ты даже не попытаешься попросить меня оставить его в покое? — улыбнувшись, спросил У Сон.

Тэхён нахмурился. Сколько бы лет ни прошло и как бы он ни изменился, а Лидер всё равно видел его насквозь...

«3»

Чонгук даже не понял, как оказался стоящим в центре арены. Рядом, тяжело дыша, стоял Хан, у которого была то ли астма, то ли ещё что-то с лёгкими, а может быть, даже с сердцем. Чонгук уже и не помнит точно, только знает, что ему здесь находиться не стоило. Некоторое время они так и стояли в центре арены, а когда прозвучал сигнал — рванули вперёд. В голове невольно всплыл их ночной разговор:

— То, что ты делаешь, обречено на провал! Ты хоть раз видел, как я держал в руках ружьё? Да если бы не командир Ким, меня бы и на службу-то не взяли! Я же — ноль без палочки!

Чонгук был так зол и в то же время взволнован, что едва ли сдерживался от накатившей истерики. В темноте он так и продолжал буравить взглядом Хана, который, вместо того чтобы злиться, почему-то молчал. И тогда, не выдержав тишины, Чонгук вспыхнул снова:

— Ну умрёшь ты, а что дальше? Где гарантия, что они заплатят твоей семье? Думаешь, твоя мать обрадуется этим деньгам? А как же я? Разве я смогу жить со спокойной душой, зная, благодаря кому остался в живых?.. — и тут он всё же не сдержался, разрыдался, как маленький ребёнок. — Даже дворняга заслуживает жизни больше, чем я. Я ведь какой-то дезертир, — всхлипнул он, и прежде чем Хан успел что-то сказать, Чонгук внезапно ударил себя по лицу. — Предатель, — и ещё раз, — отброс, — щёка горела, но он не останавливался. — Ничтожество...

Чонгук хотел стереть себя, уничтожить, заглушить внутри совесть. Он так сильно бил себя, что раскраснелась щека, и тогда Хан, вскочив с места, поспешил схватить его руку. Но Чонгук продолжал извиваться, пытался вырваться, вновь занести руку, и Хан сжал её ещё крепче. Было больно видеть, как Чонгук корит себя в том, в чём был не виноват, а ещё больнее — понимать, что каждое сказанное им слово являлось правдой.

— Чонгук, перестань, — искренне попросил он, но парень, казалось, даже не слушал его. И тогда он повторил ещё раз, но уже громче: — Чонгук, я прошу тебя, перестань. Ты не виноват. Хватит винить себя, это никак нам не поможет. Лучше успокойся.

Чонгук тяжело дышал и, не осмелившись посмотреть на него, ссутулился. Хан так сильно боялся продолжения, что так и не осмелился отпустить его руку. Он не знал, что сказать, не знал, как его успокоить, чтобы хоть как-то облегчить ношу.

— Ты не ноль, Чонгук, — наконец выдохнул он. — И не предатель. Если бы ты им был, то сейчас не трясся бы от мысли, что кто-то умрёт вместо тебя. Ты ни в чём не виноват. Я сам сделал этот выбор и знал, на что иду, — продолжил Хан, не отводя взгляда. — Меня никто не заставлял.

В груди появился осадок. Чонгук нахмурился:

— Не говори так.

— Но это правда.

— Нет! Ты не должен был делать этот выбор! Никто не должен был!

— Может, и так, — ответил мягче Хан. — Но то, что случилось, уже случилось. Я принял свой исход, а ты должен принять свой.

— Я не смогу, — прошептал Чонгук, покачав головой.

— Сможешь, — твёрдо ответил Хан. — Ты сильнее, чем думаешь.

Чонгук не успел даже понять, когда оказался среди толпы участников. Одни продолжали бежать вперёд, другие в первую очередь бросались к постам, где находилось оружие, третьи же рванули назад. Пол под ним содрогнулся от топота, и впереди послышался громкий вскрик. Когда Чонгук добежал до первого поворота, Хан уже успел достать несколько ножей. Они находились в таком близком расстоянии и в то же время в таком опасном, что, когда Хан почти приблизился к нему, его чуть ли не пришибли топором.

Чонгук застыл. Перед глазами пронеслась вся жизнь. В ушах зашумело. Грудь сдавило. Лицо побледнело. И он даже не успел понять, как прямо перед ним Хан, даже не раздумывая, полоснул по горлу другому. Мужчина, схватившись за рану, захрипел, и между его пальцев хлынула кровь. Не прошло и минуты, как он свалился на землю, хватая ртом то ли воздух, то ли отчаянное желание жить. Став свидетелем смерти матери, Чонгук до одури боялся крови. Он не выносил ни одного вида, ни одного запаха, ни одного упоминания, а здесь всё кругом кишело смертью.

Из ступора вывел грубый голос Хана:

— Не стой столбом! — прокричал он.

И тогда Чонгук резко выдохнул. Верно, Гамбит. Он в Гамбите. Вместе с Ханом, пытавшимся спасти его жизнь всеми силами. Чонгук даже не понял, как начал двигаться, не знал, когда схватился за нож. Всё случилось слишком быстро. Чем дальше они продвигались по коридору, тем больше тускнел свет. И тогда Чонгук вспомнил про Тэхёна, о котором больше не хотел думать. О его словах. О всех советах. Обо всём, что между ними случилось. Интересно, где он сейчас? Наблюдает ли за ним? Смотрит ли на него? Переживает ли из-за него?

Позади них показался ещё один участник, и когда он замахнулся тяжёлой арматурой, Хан, оттолкнув Чонгука подальше, чтобы тому не прилетело, повалился на землю. Мужчина, не останавливаясь, замахнулся ещё раз, но Чонгук успел всадить в его глотку нож. Даже сам не понял, как так вышло. А когда кто-то схватил его, повернувшись, он рассеянно ударил соперника куда-то в грудь, как учили его ребята. Он ничего не понимал. Чувствовал, как что-то ломается под его руками, видел, как кровь брызжет на одежду, знал, что кричит, но почти не слышал собственного голоса.

Чонгук обещал себе, что никогда (никогда!) не станет убивать человека, пусть даже если ему придётся умереть самому. А теперь, оказавшись в таком месте, в таком уязвимом положении, не мог поступить иначе. Выбери он игру на пианино — никогда бы не познал такой жизни. Жил бы себе в роскоши, подаренной государством, и не тужил. Но он ведь весь из себя такой умный, такой гордый.

И куда привела его эта гордость?

Ведь в конечном итоге ему всё равно пришлось подчиниться. Командир Ким из-за него лишился хорошего будущего, Тэхён в любой момент может лишиться жизни, а Хан подписал себе смертный приговор, не говоря уже о ребятах в казарме, которые по его вине не раз получали наказание. Чонгук — ходячая проблема. Вся его жизнь — сплошная катастрофа.

— Нам поскорее нужно перейти в другой блок. Если нарвёмся на здоровяка, то вдвоём его не осилим, — пробормотал Хан, собирая с земли ножи погибших соперников.

— Если он доживёт до финала, считай, что все твои старания будут напрасными, — нервно отозвался Чонгук. К счастью, думать он не разучился.

— И что ты предлагаешь? Напасть на него? — Хан указал на мёртвые тела. — Мы этих хлюпиков с трудом уложили!

— Я не собираюсь на него нападать. По крайней мере в одиночку. Я просто предлагаю составить альянс с другими участниками. Как только уберём его — разбежимся в разные стороны.

Хан рассмеялся.

— Ты в своём уме? Чонгук, здесь нельзя никому доверять.

— А у тебя есть идеи получше? Или ты собрался весь сезон прятаться по углам, как крыса?

Хан сжал челюсти, не найдя, что ответить. Чонгук воспользовался паузой и продолжил, понизив голос:

— Я серьёзно... Если мы его не устраним, он доберётся до финала. И ты знаешь, чем это закончится.

Хан нахмурился, перебирая в руках ножи.

— И кого ты хочешь привлечь? — недоверчиво спросил он.

— Я видел, как одна группа побежала в сторону восточного блока. Их четверо, но они осторожничают, не лезут на рожон. Если мы предложим шанс избавиться от главной угрозы — они согласятся.

— А если они сразу же нас прирежут?

Чонгук нахмурился. Вид у него был мрачный.

— В таком случае мы с тобой умрём.

Хан покачал головой:

— Дерьмовая перспектива.

— Но всяко лучше, чем просто сидеть и ждать, пока нас вырежут по одному.

— Чонгук, если ты забыл, что жизнь моей семьи висит на волоске из-за тебя, то я вынужден напомнить тебе об этом ещё раз. Умрёшь ты — умрут и они.

— Я помню, — взбесился Чонгук. — И пытаюсь сделать всё, чтобы выжить! Не окажись ты в этом Гамбите с этой тупой сделкой, я бы предпочёл быть убитым, чем убивать, и ты прекрасно об этом знаешь!

Хан хотел было что-то сказать, но не успел. Откуда-то издалека послышался резкий хлопок, после него раздались громкие, почти животные вскрики, больше похожие на вопль. Все участники в коридорах, обернувшись, замерли. Вопль между тем продолжался. Крики не затихали, и, не желая это слышать, а уж тем более оказаться на их месте, люди двинулись вперёд. Хан между тем так и продолжал нагло нащупывать тела убитых — всё надеялся найти хоть что-то годное, но так и ничего не нашёл. А когда поднял взгляд, то заметил, как Чонгук уставился в пол. Взгляд его падал туда, где запеклась кровь.

— Я был резок, — наконец прошептал он, в страхе быть услышанным кем-то лишним. — Прости.

Лампочка с каждой минутой тускнела всё больше и больше.

— Ничего, — лишь ответил Хан. — Пойдём скорее. Нам нужно дойти до сектора B пораньше остальных.

«4»

Пока богатые люди могли позволить себе наблюдать за Гамбитом с большого экрана, Чимин, Хо Юль и Джун Хо не имели ни малейшего понятия, как это происходило на самом деле. Слышать — слышали, читать — читали. Но видеть... Нет, видеть им не доводилось. Да и не очень-то им хотелось за этим наблюдать. Ребята раньше то и дело подшучивали над всеми участниками, о которых просто знали или где-то видели. Причём шутки их были до того грубыми и бездушными, что даже думать об этом не хотелось.

Чимин стоял у выхода из казармы, закутавшись в тонкую куртку, и нервно поглядывал на дорогу. Гамбит начинался через считаные часы, а от Чонгука до сих пор не было ни весточки. Они с ребятами знали, что всё так и случится, но не думали, что так сильно будут за него волноваться. Когда показалась машина, Чимин даже не сразу узнал её. До того она была замызгана, что слой грязи толстым слоем покрыл номерной значок. Только когда открылась дверь и оттуда вышел лейтенант Мин, внутри него что-то дрогнуло. В последнее время они так редко виделись, что он почти забыл, как Юнги выглядел.

— Вы один? — негромко спросил он.

Мин кивнул.

— Вы сегодня поедете в столицу? — тихо спросил Чимин и тут же выпрямился, мысленно ругая себя.

— Мне не положено говорить, — ответил Юнги.

Мужчина чуть прищурился, заметив, как тот переминается с ноги на ногу. Между ними повисло неловкое молчание. Чимин так и продолжал стоять, уткнувшись взглядом в землю. В присутствии лейтенанта он почему-то всегда терялся. Хотел выглядеть уверенно, но прямо сейчас казался глупым. Юнги, вздохнув, бросил взгляд на ручные часы. Без половины четвёртого.

— Хочешь поехать в столицу из-за Гамбита? — спросил он негромко.

Чимин вздрогнул.

— Да. Мы... Мы с ребятами волнуемся за рядового Чона. Я знаю, что не должен просить, — торопливо добавил он, — но если бы вы взяли нас с собой... хоть на пару часов.

— «Нас»? — переспросил лейтенант Мин, и угол его губ чуть заметно дёрнулся.

Тон его показался недовольным, и Чимин невольно отшагнул назад, пытаясь создать между ними дистанцию.

— Если не получится — забудьте. Я прекрасно понимаю, что это не по уставу.

Последнее, чем хотел бы заниматься Юнги, — так это стать чьим-то шофёром, а что ещё хуже — оказаться в обществе болтливого Хо Юля. Но Чимину отказать он не мог. Наблюдая за тем, как он мялся, Юнги заметно смягчился:

— Будь готов через двадцать минут, — сдался он. — Возьми ребят. Только не опаздывайте. Я не люблю ждать.

Чимин несколько секунд так и стоял, не сдвинувшись с места. Он почти был уверен, что шансы на успех равнялись нулю, но не мог не попытаться. Лицо засияло в улыбке, и, не оборачиваясь, он побежал к казарме (пока лейтенант не передумал — ведь всякое бывает).

«5»

Хан выглядел неважно. Он старался не подавать виду, но чем быстрее ему приходилось двигаться, тем сильнее он задыхался. Воздух и без того был спёртым, а с каждым часом становился всё тяжелее. Здоровяк между тем продолжал убивать — методично, неумолимо, переходя из одного блока в другой. Люди от усталости и голода зверели. В конечном итоге всем хотелось одного — поскорее выбраться из этого места живым, а если нет, то умереть самой что ни на есть безболезненной смертью.

Чонгук и Хан ничем от них не отличались. Измотанные, голодные, избитые, они двигались от блока к блоку, туда, где свет то слепил, то, наоборот, исчезал.

— Нам нужно разделиться, — наконец озвучил свои мысли Чонгук. — В нижнем секторе В есть медикаменты, еда и вода. Не знаю, найдёшь ли ты там ингалятор, но, раз они собирали анкеты и провели осмотр, должны были его положить.

Хан нахмурился. Только он хотел было воспротивиться, как Чонгук чуть повысил голос:

— У тебя приступ, — сказал он очевидное, — ты сдохнешь раньше, чем мы приступим ко второму раунду. Найди этот ингалятор и подыши им. Я пойду искать союзников.

— Чонгук, в их глазах ты не представляешь никакой угрозы.

— Скажем так: в их глазах я не представляю никакой угрозы, но убить меня у них не получится.

Хан, казалось, не привык к подобного рода грубому тону. Он притормозил, остановившись в центре узкого коридора. Чонгук, будучи на взводе, вскипел ещё сильнее. Происходящее порядком изматывало. Прошло всего несколько часов — он не знал, сколько именно, но догадывался, что максимум три или четыре. За это время он уже успел удариться головой, когда пытался уклониться от атаки. Чувствовал несколько порезов в области бёдер — неглубоких, но достаточно болезненных.

— С чего ты решил, что они тебя не убьют? — с искренним недоумением спросил Хан.

Чонгук несколько секунд смотрел на него как на последнего идиота. Во всяком случае, создавалось такое впечатление.

— С того, что я догадываюсь, кто тебя нанял. И моя победа — в его интересах, — терпеливо ответил он. — Не исключено, что ты не единственный, кто участвует здесь ради моего блага.

Говоря о ком-то, он подразумевал подполковника Кима.

— Я понимаю, о ком ты говоришь и что ты имеешь в виду, — голос Хана заметно охрип из-за одышки. — Но это всего лишь наши догадки, и если ты вдруг умрёшь, моя семья и я в том числе погибнем вслед за тобой...

Чонгук не хотел расстраивать друга, но чем вежливее и терпеливее он себя вёл, тем больше времени они теряли.

— Я понимаю твои чувства, — коснувшись его плеча, прошептал он. — Но и ты пойми. Хан, ты не дотянешь. Моя тётя болела астмой — поверь мне, я знаю, какими порой мучительными бывают приступы. Если до полуночи тебе не удастся найти ингалятор, боюсь, твоя смерть будет гораздо хуже, чем ты себе её представляешь.

Они посмотрели друг другу в глаза. Хан несколько минут сомневался, но терять ему было нечего. Он неохотно кивнул головой, ощущая себя якорем, что тянет ко дну весь корабль.

— Обещаю, я дойду с тобой до финала, — он крепко обнял его и, глядя прямо в камеру, прошептал так тихо, как только мог, чтобы никто, кроме Чонгука, его не услышал: — ***

«6»

По приказу У Сона Тэхёну пришлось задержаться. Он уже и не помнил, когда в последний раз видел, чтобы Лидер получал такое откровенное удовольствие. У Сон не шелохнулся ни на дюйм — откинувшись на спинку кресла, он сцепил пальцы у губ и безмолвно следил за экраном. Камера, установленная под самым потолком, выводила изображение коридора, где Хан и Чонгук, притаившись, стояли в слишком пленительной близости, обсуждая те вещи, о которых знать могли только они.

— Что мы знаем о седьмом номере? — с нескрываемым любопытством обратился У Сон к подполковнику.

Тэхён лениво развернул тонкую папку и пролистал несколько страниц, прежде чем найти нужную информацию:

— Парню двадцать три. Представляет интересы старшего лейтенанта Ли. Служил два года на востоке, а полгода назад был обвинён в злоупотреблении военными полномочиями, за что сейчас отбывает своё наказание в Гамбите, — как только взгляд упал ниже, он слегка нахмурился. — В медицинской карте заявлено, что он астматик.

Лидер тут же связался по рации с одним из офицеров.

— Убрать все ингаляторы из нижнего сектора. Немедленно, — произнёс он, не отрывая взгляда от экрана.

Тэхён в ответ на его действия только улыбнулся. У виска дрогнула тонкая жилка раздражения. Происходящее его отнюдь не устраивало, но покажи он своё раздражение — и У Сону не составит труда догадаться, в какие игры они с Чонгуком играют.

— Любопытное решение, — нейтрально произнёс он. — Учитывая, что этот парень, похоже, играет в чужую партию.

У Сон наконец повернулся к нему. Лицо по-прежнему безмятежное.

— Ты хочешь что-то сказать?

— Хочу убедиться, что мы оба понимаем, кто и кем был послан, — утрировал Тэхён.

Догадался, значит. Лидер потянулся за бокалом крепкого виски.

— Я не думал, что твой рядовой окажется слишком смышлёным. Он казался малость зашуганным.

Тэхён захлопнул папку с громким хлопком.

— Признаться честно, я и сам крайне удивлён его храбростью, — с некоторым раздражением в тоне произнёс он. — К тому же его физическая форма оставляет желать лучшего. Чонгук не умеет ни стрелять, ни даже драться.

— Значит, наш парень не тот, за кого себя выдаёт. Ты и сам видел, как прекрасно он справляется с бесшабашными соперниками.

— И всё же я считаю, что это не повод для устранения седьмого номера, — попытал свою удачу подполковник.

Чонгук вряд ли переживёт такую боль.

— Седьмой номер тянет его ко дну, если ты не заметил, — неуклонно ответил У Сон. — К тому же все мы пришли сюда за зрелищем, а не драмой.

Тэхён выждал пару секунд, прежде чем заговорить снова.

— В таком случае рискну предположить, что гибель Чонгука вас не слишком огорчит.

— Ты ведь сам знаешь — я всегда ищу тех, кто способен тебя заменить. Но, увы... слишком слабый кандидат.

Тэхён расплылся в улыбке.

— Значит, я всё ещё незаменим. Забавно слышать это от человека, который столько лет пытался меня забыть.

У Сон не смог закрыть глаза на укоризненный тон. Лицо его вмиг потеряло ту безучастность, приобретая более устрашающие черты. Он нахмурился.

— Скажу так: как бы ты ни пытался скрыть от меня, я прекрасно вижу, что этот парень тебе понравился. А поскольку мне нравишься ты, Тэхён, я не могу допустить даже мысли делить тебя с кем-то. И, пока ты не заговорил про нашу сделку, опередив тебя, я отвечу, что прекрасно помню о ней. Несомненно, ты прекрасно справляешься со своей задачей в роли военного, но это не то, чего я от тебя жду. С годами моё терпение иссякает, и боюсь, что когда-нибудь мне придётся пойти на крайние меры для того, чтобы переубедить тебя быть со мной, — взгляд его потемнел. — Выйдет ли Чонгук с этого Гамбита живым или нет, — сказал он после нескольких секунд тишины, — зависит только от тебя и твоего поведения.

Тэхён несколько секунд так и сидел, застыв на месте. Лицо его оставалось невозмутимым.

— В молодости вы были куда опаснее, а сейчас просто ревнуете. И чем сильнее вы давите, тем очевиднее становится, кто здесь по-настоящему зависим, — с напыщенным спокойствием ответил он.

У Сон, казалось, вот-вот сгорит от ярости. Тем не менее, совладав с остатками раздражения, он терпеливо поправил галстук.

— Верно подмечено. Я действительно стал мягче... с теми, кто мне дорог. Но не забывай, Тэхён, я всё ещё тот, кто может стереть человека с лица земли одним словом. И если ты хочешь проверить, остался ли я опасным, то пожалуйста, продолжай в том же духе. Только помни: когда ты начнёшь умолять меня остановиться, вряд ли я прислушаюсь.

«7»

Прежде чем выйти, Хо Юль поспешно схватил с вешалки фуражку.

— Я думал, он лучше подавится, чем сделает кому-нибудь одолжение, — буркнул он на ходу, не особо стесняясь в выражениях.

Джун Хо с Чимином бросили в его сторону недовольный взгляд.

— Ты его не знаешь, — постарался защитить репутацию Юнги Чимин. — В прошлом году он заступился за нас перед подполковником Кимом. А это многое значит. Никто не смеет пойти против Северного Беса, ибо он не прощает ошибок.

Джун Хо молча полез в карман за своей старой зажигалкой. Потёртую, с вмятиной сбоку, он всегда её таскал в качестве памятного сувенира. Чимин, не унимаясь, продолжал отчитывать Хо Юля, то и дело заправляя отросшую чёлку за ухо. За эти два месяца она отросла ещё больше и почти касалась переносицы. С его волосами нужно было что-то делать. Вот только Чимин упрямо отказывался идти к Су Мину, местному парню, чей отец работал парикмахером, а самого сына с малолетства учил стричь не хуже, чем брить наголо призывников. Дело у них было семейное. Впрочем, Су Мин действительно хорошо справлялся с ножницами. Даже лучше, чем с винтовкой. Но в том-то и дело, что Чимин до ужаса боялся острых предметов: ножей, ножниц, от вилок до заточек. При виде них он впадал в истерию, мог вопить часами, а затем всю неделю ходил как живой труп, не иначе. Он и раньше говорил, что боится их, но они с Хо Юлем раньше думали, что это просто позёрство. Примерно в это же время года, глубокой ночью, когда Чимин уснул с головой, уткнувшись в подушку, Хо Юль достал из-под подушки спрятанные ножницы и начал аккуратно подравнивать кончики. Двигался он почти бесшумно. Но у Чимина, похоже, сработала какая-то чуйка. Он вскочил как ошпаренный, разбил ему кулаком нос и, увидев ножницы, начал кричать как не в себя. Джун Хо тогда сильно растерялся и постарался успокоить его, но Чимин, казалось, больше его не слышал. Старший лейтенант Мин в ту ночь дежурил в соседнем корпусе и, прибежав на крики, приказал Джун Хо отвести Хо Юля в медпункт. Чимина же он забрал с собой. С тех пор они не виделись около двух недель. Где тот был и что делал — ни сам Джун Хо, ни Хо Юль так и не знают. А Чимин и не спешит рассказывать.

— Твой старший лейтенант Мин просто хорошо отлизывает подполковнику, — без задней мысли бросил Хо Юль. Злить Чимина доставляло ему небольшое удовольствие.

Тот уже открыл рот, явно готовый взорваться, как вдруг в проёме показался сам Юнги. Ребята мигом встали в шеренгу. Хо Юль пустил нервный смешок, от чего Джун Хо ткнул его локтем куда-то в бок. Юнги скользнул по ним взглядом, остановившись на Чимине на секунду дольше, чем на остальных. Губы дрогнули в едва заметной улыбке. Выглядел он уставшим, сонным и в меру раздражённым. Впрочем, он всегда ходил с таким видом, словно не спал больше суток.

— У меня нет ни времени, ни желания с вами возиться, — проигнорировав слова Хо Юля, обратился он ко всем. — В машину и поскорее, пока я не передумал.

Парни подчинились без лишних слов. Джун Хо запрыгнул назад, через секунду возле него плюхнулся Хо Юль. Чимин залез в салон последним и, по привычке, занял место у окна. Он никогда не садился в центр — там было тесно, душно, а что ещё хуже — приходилось сидеть плечом к плечу с людьми.

Дорога лежала через выжженные поля, редкие полосы кустарника и мрачные линии старых столбов. Над всем этим безжизненным пейзажем висел свинцовый свет. Не вечер и даже не утро — просто тусклый, будто застывший день, в котором не было ни начала, ни конца. Обычно Юнги старался избегать вождения под любым предлогом. Водил он, в отличие от подполковника Кима, аккуратнее. Он сидел с прямой спиной, пальцы напряжённо сжимали руль, взгляд не отрывался от дороги. За всё это время они не вымолвили ни одной фразы.

Джун Хо так и продолжал сидеть, уставившись в окно, где вдалеке мелькнула старая водонапорная башня. Хо Юль, кажется, уснул, прижавшись лбом к стеклу. Уж кто-кто, а он всегда имел личное качество — не париться даже в самые напряжённые моменты. «Чимин, друг мой, мы живём один раз, умираем один раз, и настоящая любовь бывает только раз», — объяснял он своё поведение. Сидя возле старшего лейтенанта Мина, Чимин, вдруг вспомнив эти слова, слабо улыбнулся. «Вот бы все так думали и так жили», — подумал он про себя.

Но, увы, через шесть с половиной часов пришлось стянуть с себя розовые очки. Машина притормозила у входа в старое здание, и Юнги, не церемонясь, завёл всех в противоположный блок, где находились все зрители из высшего общества. Коридор был слишком просторным, из центрального зала доносились громкие вскрики: кто-то в кадре бежал, кто-то падал, кто-то истерично смеялся. Всё смешалось в какофонию, где люди, казалось, забыли, что смотрят не на шоу, а на бойню.

— Если кто спросит — вы из национальной безопасности. Ищете людей для разведки, — сухо приказал Юнги. — Всем всё ясно?

— Так точно, товарищ старший лейтенант Мин, — отозвался за всех Хо Юль.

Выражение его лица тут же сменилось на серьёзное. Чимин между тем всё ещё не мог оторвать взгляда от одного из экранов.

— Где Чонгук? — спросил он, отбросив все формальности. — Почему его нет на экране?

Прежде чем ответить, Юнги бросил короткий взгляд в сторону чиновников. Те, кажется, уже утратили интерес к происходящему: кто-то вертел бокал в пальцах, кто-то зевал. Он только открыл было рот, чтобы ответить, как экран внезапно вспыхнул насыщенным, тревожным красным, залив всё помещение алым светом. В темноте этот цвет сильно резал глаза. Все одновременно зажмурились, а когда открыли глаза — на экране уже мелькал силуэт: Чонгук бежал по арене, вырываясь вперёд, за ним гнался громадный мужчина. Камера дёргалась, не успевая за движением, но и без того было понятно, что ещё несколько минут — в худшем случае секунд — и они увидят, как прощается со своей жизнью их друг.

Чонгук, споткнувшись, повалился на землю. Одежда на нём пропиталась кровью. Преследователь, несмотря на свою мышечную массу, ускорился из последних сил, и как только расстояние между ними сократилось до нескольких считанных метров, экран в зале вдруг дёрнулся. Изображение прервалось. Раздался резкий, металлический треск, и зал снова заполнил алый цвет.

Парни втянули воздух, предвещая в голове самое ужасное, что могло случиться по ту сторону экрана.