8
- Знаешь что? - вдруг воодушевлённо произнёс Ви, шагая рядом с девушкой, в голове которой до сих пор была лишь мысль о том невинном поцелуе.
- Что? - опомнившись ответила Кан.
- Раз уж ты сегодня так рано закончила занятия и время всего лишь пол одиннадцатого, - посмотрев на наручные часы, выдал он, - Может купим всяких вкусняшек и пойдём на наше место? Я просто не люблю торчать в кафе и ждать заказ полчаса и есть, пока остальные пялятся на тебя.
- Давай. Но я пойду при одном условии. - выставив указательный пальчик, выговорила она, строя из себя строгую дамочку.
- И что же это за условие? - парень поправляет лямку рюкзака, которую отнял у девушки ещё у ворот университета.
- Ты купишь мне моти.
- И всё? Я то думал...
- Но только настоящую моти. А не такие как в американских супермаркетах. Настоящую моти у настоящего японца. - довольно улыбаясь произнесла Кан.
- Фига се. И откуда я тебе возьму настоящую моти от настоящего японца? - возмутился он.
- Это уже твои проблемы, - пожала плечами девушка, хитро поглядывая на него. Не нужны были ей эти моти, она просто хотела узнать, насколько далеко он мог пойти ради неё и что готов сделать.
- Ну что ж. Знаю одного человека. Я покупаю у него кёндан для мамы каждый вечер. Уверен, его моти станут твоими фаворитами.
- Кстати, как твоя мама? - чувствуя неловкость, тихо спросила девушка.
- С каждым днём всё лучше и лучше. Я говорю с доктором чуть ли не каждый день и он говорит, что мама очень быстро идёт на поправку.
- Правда? Это же чудесно! Я так рада, — в восторге визжала Кан. Она шла рядом с парнем немного подпрыгивая, напевая тихо песенку себе нос.
— Уверен, ты понравишься БонХвану. Он довольно таки странный, но очень добрый. Я вот всё думаю, насколько иногда жизнь бывает удивительна..
— О чём ты? — недоумевала она.
— Несколько дней назад, когда я ходил к маме в больницу навестить её, я всё думал, как бы подбодрить её, ну или поднять ей настроение, чтобы как-то отвлечь её от лечения. — ХаДжун сам не замечал, как вдруг начал излевать душу девушке, к которой он было абсолютно равнодушен. — Я шёл по улице и вспомнил про любимый десерт мамы: кёндан. Он могла их есть непрерывно неделями, настолько она их сильно любила. И вот я думал, как было бы здорово, купить ей кёндан, но где же мне найти корейский десерт, к тому же не такой уж и знаменитый, тут в Нью-Йорке.
— И? Что произошло? — тихо прошептала Кан.
— И вдруг я слышу голос дедули, неподалёку, который продавал корейские сладости. Он прям звал меня, и оказалось, что у него осталась одна единственная пачка кёндан. Ты представляешь, как всё сложилось.
— Офигеть... Значит, эта пачка кёндан принадлежало твоей маме. — улыбнулась Кан, шагая рядом с парнем, который согласено кивал. — То, что принадлежит тебе, никуда не уйдёт от тебя, но то, что не является твоим, не задержится ни на минуту.
— Запишу это в свой блокнот, под заголовком:"Великие цитаты Кан Сохи" , — засмеялся он.
— Йааа~, я же серьёзно с тобой разговариваю, почему ты смеёшься?
— Ну да, прости. Выглядишь ты очень серьёзно, — усмехнулся Ви, смотря на неё недовольное выражение лица.
Большая пустынная территория, окруженная большими, заросшими тиной, водоёмами. На открывшейся виду территории из воды выглядывают небольшие песчаные островки с жухлой пожелтевшей травой. В центре возвышается огромное серое бетонное здание в двадцать три этажа. Это жилое здание существовал почти с самой застройки города, и сейчас представляет собой лишь руины былого великолепия. Парень быстро окидывает взглядом территорию, подмечая под себя, что посторонних людей нет в поле зрения и он может наконец завершить своё дело и покончить с этой дурацкой сделкой.
Боковые стенки отсутствуют, открывая внутреннее устройство заброшки. Несущие стены поддерживают огромные многочисленные бетонные колоны, а крышу имитируют длинные перегородки и отверстиями внутри. Тяжелые грузные тучи, лениво плывущие по небу, лишь добавляют мрачности и некоего антуража.
— А так и не скажешь, что полчаса назад, солнце довёл нас до медиум прожарки, — фыркнул Ви, смотря на небо, что медленно покрывалось серыми тучами.
— Ммм...
— Ну что ж. Пошли? — ХаДжун бросает хитрый взгляд на девушку, но та даже не замечает этого, точно зачарованная разглядывая заброшку. На этот раз они подошли с другой стороны.
— С этой стороны оно выглядит так устрашающе... Как будто Кёльнский собор. — почти шепчет она, не отрывая взгляда от здания.
— Ну, до собора ему конечно далеко, но для секретного местечка вполне сойдёт, — щёлкнув девушку по носу, Ви пошёл вперёд, пока Кан медленно краснела от гнева. Она ненавидела когда кто-то присосался к её носу, думая, что они это делают потому, что он большой и это единственное, что они замечают в её лице. Она и так комплексовала из-за него, а такого рода действия посторонних людей лишь усиливала ненависть к своему лицу, которое по её мнению и без того было уродским.
Взбираясь по старым бетонным ступенькам, Сохи сильно устала и чувствовала себя будто отваренная брокколь. Ноги гудели, и ныли и будто бы вовсе не хотели нести её и уж тем более нести на верх. Дыхание сбилось, а каждый шаг давался ей труднее и труднее. Кан смотрела наверх и видела как Джун был впереди неё на два - три этажа.
— Ах~, Джун... — громко выдохнула Кан оббессилено рухнув вниз. — Я не могу больше! На каком мы сейчас этаже вообще? Сколько ещё осталось?
— Ну, — тяжело дыша остановился Ви. — Осталось совсем ничего. Ты на двадцатом, а я на двадцать первом. Давай, Сохи. Осталось немного, ты сможешь.
— У меня ноги с прошлого раза болят, я умру сейчас!
— Ну тогда, — ХаДжун начал спускаться вниз под недоумевающий взгляд Кан, которая встала с холодного бетона. Парень остановился прямо перед ней и протянул руки, чтобы взять её, но та резко отскочила.
— Что ты делаешь?!
— Раз ты устала, я понесу тебя.
— Ещё чего. Ну уж нет.
— Почему? В конце концов это была моя идея.
— Дело не в этом, Джун. Ты просто не сможешь.
— Что не смогу? — не понимал Ви.
— Ты не сможешь поднять меня, ясно? Я тяжёлая. И вообще, пошли, я и сама могу идти, отдохнула неплохо.
— Тяжёлая? Ах, Сохи. Я иногда в таком а... шоке с тебя. Ты такие глупости говоришь иногда, что мне даже смешно, — Ви подхватывает девушку на руки, от чего она начинает кричать и бить парня по спине.
— Что ты делаешь?! Отпусти меня! Ты хоть знаешь сколько я вешу? Я тебе не пятидесятикилограммовая девица! Я кушаю! И между прочим много!
– Кушай дорогая, кушай на здоровье, — улыбаясь говоил он, аккуратно поднимаясь по лестнице.
— Ты не слышишь меня что-ли?! Отпусти меня сейчас же! Мы же провалимся! Ты забыл что мы в заброшке? Тут все хрупкое!
— Да не брыкайся ты так, моти помнёшь! Тем более, мы уже дошли.
Пара ступает на крышу здания и Ви опускает девушку на землю, которая сразу же отходит назад, сверля его недовольным взглядом. Парень буквально чувствовал её ярость, от чего, как бы сильно он не старался, его губы предательски расплылись в улыбке. ХаДжун смотрел на её лицо, где большими жирными буквами было написано "я хочу убить тебя", опускал голову и тихонько смеялся.
— Ах ты-ж! — Сохи подбегает и толкает парня в грудь от чего он немного отшатывается назад. — Ненавижу тебя!
— Успокойся, милая, — Ви смеётся и пытается перехватить её руки, но не получается, ловя каждый её удар.
— Ты же знаешь, что я ненавижу свой вес, своё тело! Зачем ты сделал это?! Ну что?! Понравилось тащить свинью до самой крыши?! Понравилось?!
— Да, понравилось, Сохи! Очень понравилось! Сколько раз тебе нужно говорить, что ты прекрасна какой бы ты себя не считала? Ты мне нравишься, Сохи, разве это не ясно? — поняв, что это тот самый момент, чтобы завоевать её доверие и стать хозяином её разума и сердца, Ви решил, что нужно идти до конца и наплести ей такую херню, от чего она потеряет голову. Чтобы от его присутствия у неё в животе бабочки устраивали оргию, а оставаясь одна вдали от него, у неё начиналась ломка. Он хотел овладеть ею полностью.
— Ты не сможешь меня понять, Джун. Знаешь почему? Потому, что у тебя нет недостатков.
— Это не так.
— Нет, это так. Ты безумно красивый, хороший, заботливый, добрый, учитывый, внимательный. У тебя не плохих качеств. И как я по твоему должна чувствовать себя рядом с таким мужчиной? — её глаза блестели от слёз, а руки начали дрожать.
— Не нужно меня идеализировать, Сохи. Тебе будет слишком больно.
— Я жирная свинья с огромным носом должна верить, что такой как ты любит меня? Это невозможно!
— Сохи, люди влюбляются не во внешность, а в душу. Ты самая добрая, жизнерадостная, позитивная и заботливая девушка которую я встречал в своей жизни. Я люблю тебя, Сохи. Какой бы ты не была, я люблю. Если бы я тебя не любил, тебе не помогли бы ни маленький вздёрнутый носик, ни сорок килограммов, ни умные книжки, ни красота, тебе ничего не помогло бы, понимаешь?
ХаДжун аккуратно взял дрожащие руки девушки и мягко прижал их груди, под ее пристальным взглядом. По её щеке стекла одинокая слеза, хотя она так сильно пыталась сдержать их. Ее глаза блестели от застывших слёз, от чего они казались стеклянными. В животе всё свело в тугой узел от нахлынувших эмоций. Кончики пальцев покалывали, а коленки начали дрожать. Он смотрел на неё, будто видел её насквозь. Будто смотрел прямо в душу. Его глаза... Его черные, глубокие глаза смотрели на неё с желанием и пылкой страстью, но Кан всё скидывала на свою через чур бурную фантазию. И всё же при взгляде на эти глаза, предчувствовался в них какой-то глубокий и таинственный мрак. Этот взгляд глядел — точно задавал загадку… «Неужели, я действительно ему нравлюсь?»
Прекрасные, несколько серьезные для ее возраста глаза посматривали с робкой сосредоточенностью глубоких душ. Сохи точно под гипнозом, любовно глядела на него и казалось весь мир остановился. Казалось, кроме них, больше никого не осталось на этом свете.
В своей комнате или под деревом на ферме, Сохи читала в своих книжка про такие моменты, когда двое влюблённых наконец признаются друг другу. Но читая их, она никогда в жизни не подумала бы, что тоже сможет ощутить это. Почувствовать, как на спине вырастают крылья, как жизнь задаёт новые краски и тебе кажется, что в этом мире нет ничего невозможного.
— Сохи, я люблю тебя. — его голос ровный, нежный и бархатный. Он заставляет подчиняться и слушать его как зачарованная. — И мне не важно как ты выглядишь. И я это говорю не потому, что ты страшная или уродливая. А потому, что я понял, что говорить тебе насколько ты прекрасна нет смысла. Ты всё равно будешь стоять на своём.
— Но...
— Ты слышишь? Слышишь как сильно оно бьётся? Это твоя вина, Сохи. Ты стала причиной моего беспокойства и я не дам тебе просто уйти. Я просто не отпущу тебя.
Его ладонь опускается на её щеку, большим пальцем поглаживая нежную кожу. Его глаза соскальзывают на её приоткрытые губы, а в голове проскальзывает мысль закончить с этой дебильной сделкой прямо здесь и сейчас на крыше заброшки. Он наклоняется, представляя, как накроет её алые губы и сольётся с ней в чувственном поцелуе. Но всё рушится, когда Сохи отстраняется и отходит от него, оставляя его стоять в замешательстве.
— Что-то не так? — тихо спрашивает он, будто боясь спугнуть её.
— Я ... я не хочу этого. — неуверенно мямлит она, опуская голову.
— Чего? Поцелуя?
— Да. Я ... — Сохи делает большой вздох и собирает всю свою было уверенность в кулак. — Я не хочу потерять свой поцелуй с ... с
— Со мной?
— Да. То есть нет! Я просто хочу отдать свой первый поцелуй мужу, а не парню.
— Хах...ты серьёзно? — усмехается он, от чего Кан теряется сильнее.
— Серьёзно. Я не хочу никаких близостей до брака.
ХаДжун начинает смеяться в голос, смотря на небо, от чего Сохи пугается, ведь со стороны он выглядит как настоящий псих.
Наверное так оно и есть, потому, что Ви чувствует истерику. Настоящую неконтролируемую истерику. А что ещё он должен чувствовать, узнав, что девушка, с которой он должен переспать и заснять это всё на видео не соглашается даже на поцелуй. Какого черта блин?!
— Это не смешно! — злиться Кан, сжав руки в кулаки.
— Я..прости...— не в силах остановиться, хохочет он. — Это...это...
— Какой же ты гадкий! — Сохи толкает парня в грудь и уходит к выходу.
— Несколько минут назад говорила, что у меня нет изъянов, — смеясь идёт за ней следом.
— Очевидно я ошиблась! — грубит она.
— Очевидно ты не услышала меня, — Ви хватает её за предплечье и тянет на себя, перевхатив её буквально у выхода.
— Нет это ты не слышишь меня. Ты всегда смеёшься надо мной и обращаешься со мной как с ребёнком!
— А жто разве не так? Сохи, тебе всего семнадцать лет, а ты говоришь мне о свадьбе.
— И что? Если не хочешь жениться на мне, зачем вообще встречаться?
— Я не гворил, что не хочу жениться. Но ты даже не совершеннолетняя. Это невозможно.
— Я не говорю тебе жениться на мне прямо сейчас. Я не пойму, почему ты смеёшься надо мной, даже когда я говорю с тобой серьёзно? — Кан вырывает свою руку из его цепкой хватки и устремляет свой яростный взор на него.
— Ох, Сохи... Я не знал, что это как-то ранит тебя. Если тебе не нравится, я постараюсь больше не смеяться над тобой.
«Боже...ХаДжун в кого тебя превратила эта малолетка?»
— И?
— Прости меня. Я постараюсь минимализиррвать эту мою оплошность по отношению к тебе, — Ви усмехается и протягивает свой мизинец. — Мир?
— Мир, — Сохи улыбается, резко хватает палец парня и тянет вниз.
— Ааай!Айайай! Больно! — его лицо искривляется в болезненной гримасе, пока Кан не отпускает его и с победной улыбкой не уходит к краю крыши.
— Ты безжалостная, жестокая ведьма! Мой любимый пальчик...— парень хнычет и мягко целует свой палец, следуя за девушкой.
— Это мой урок тебе. Но если тебе что-то не нравится, можешь сжечь меня, как ведьму.
Сохи садиться на край, свесив ноги, молча ликуя, от чего её лицо трогает счастливая улыбка. Парень опускается рядом и достаёт контейнер с моти.
— На, — он протягивает одну сладость с немжно испорченной внешностью, от чего Кан морщится.
— Что это с ним? — берет в руки раздавленный десерт.
— Меньше брыкаться должна была. Говрил де что моти помнёшь. Вот ешь теперь так.
— Это вкуса не меняет. — Кан делать первый кусь и точно из реальности выпадает. Нежный, сладкий, но не приторный, тает во рту... — Вот это настоящий моти.
— Да, это настоящий моти. — усмехается парень не забывая самому насладиться вкусным десертом. — Какие планы на завтра?
— Ох, завтра я скорее всего весь день пробуду на учёбе. Экзамены близко, а завтра у нас будут важные подготовительные лекции. Думаю завтра мы не сможем встретиться.
— Вообще никак?
— Вообще никак. Завтра же пятница. В субботу и воскресенье я вся твоя. Можем пойти гулять или в парк сходить. Или даже в кино.
— Мда... завтра же тринадцатое.
— Да, тринадцатое. Ну и что? — недоумевает Кан,удивлённо смотря на хмурое выражение лица собеседника.
— Осталось всего два дня...— отрешённо проговаривает он, от чего Кан все больше не понимает, что с ним происходит.
— До чего?
— Что? — будто опомнившись, отвечает Ви.
— Ты же сказал, что осталось два дня. Вот я и спрашиваю: до чего?
— Да ничего. Не бери в голову.
— Ты что-то скрываешь? Что-то случилось? Что-то плохое?
— Да нет же, все хорошо. Я это так, оговорился.
— Ну ладно.