юнгуки|Падре, я согрешил
Время близилось к закату, когда карета подъехала к Храму. Небо затянуло грозовыми тучами. Раскаты грома слышались вдали, когда первые капли осеннего дождя разбивались о мощёную дорогу. Кучер отворил дверь кареты, подал руку, в которую вложил свою, в кожаной перчатке, пассажир. Нога, укрытая бархатным бордовым сапогом коснулась верхней ступени. Вышел омега, укрытый длинным чёрным плащом с капюшоном. Редкие капли дождя ударялись о хрупкие плечи и спешной поступью омега ринулся по ступеням на паперть¹, прямо ко Святым Вратам храма.
Юнги толкнул правую сторону высокой, тяжелой двери, с характерным щелчком она отворилась. Тьма, лишь слегка рассеянная горящими свечами не пугала, лишь притягивала. Витражи на окнах всё ещё пропускали через себя тусклый свет, который играл цветными бликами на стенах и полу. Высокие своды лишь подчёркивали величие Бога и смирение верующих пред Ним. От самого низа стен и до потолка тянутся живописные росписи, визуально рассказывающие о библейских событиях и учениях Христа.
Эхом разносится стук каблуков о мраморный мозаичный пол, ударяется о стены и возвращается обратно. Проходя между двух рядов скамей, омега вздрагивает, замечая силуэт Падре в чёрной сутане².
-Падре, я пришёл на исповедь.
-Проходи, сын мой.
Виски Падре уже тронули седины, и морщины, обрамляющие глаза, выдавали почётный возраст священника. В левой руке он держал Библию, правой же указал в сторону исповедальни.
Прикрыв за собой красную штору из плотного атласа, уловил терпкий запах древесины. Омега сел на скамью, наконец снял капюшон, лицо прикрыто полупрозрачной черной вуалью. Сквозь решётку, едва ли не во тьме, различает черты лица священника по ту сторону.
-Я согрешил, Падре.
-Как же ты согрешил, сын мой?
Тяжело вдохнув полной грудью воздуха, начал свой рассказ:
-В самые тёмные ночи, такие как эта, из-под моей кровати выползает монстр. Не иначе как сам Дьявол, Падре…
**
На часах давным-давно заполночь, ритмичный тик усыпляет. Под тяжелым пуховым одеялом тепло и уютно, глаза словно налиты чугуном. Ещё несколько мгновений и сладкий сон заберет его в свои объятия.
Но вдруг по позвоночнику пробегает холодок. Юнги распахивает глаза. Наступает зловещая тишина, тиканье часов ощущается физически и болезненно, будто в самой голове. Стук сердца долбит по барабанным перепонкам. По полу из-под кровати разливается густой, чёрный как бездна туман, и окутывает всю комнату. Первобытный ужас заполняет сердце омеги, он не в силах ни кричать ни шелохнуться. Вдруг что-то касается голого бедра, чья-то ладонь, ледяная до боли, скользит вверх, прямо под задравшиеся неглиже. Всё тело его дрожит, то ли от всепоглощающего страха, то ли от морозного холода.
**
-…Его руки трогают меня, Падре, его губы целуют моё тело так, как только супругу дозволено…
**
Под одеялом вырастает гора, нависает над ним. Что-то переворачивает Юнги на спину, он чувствует чужое дыхание. Нос, скользящий по внутренней стороне бедра, косвенно касается паха, поднимается к животу; большие руки, крепко сжимают хрупкое тело. Омега, словно безвольная кукла- не может двигаться, лишь безнадёжно плакать. Чувствует себя грязным грешником, раз позволяет чудовищу из самых глубин Ада, марать своё непорочное тело.
Губы Дьявола обжигающе горячие, словно раскаленное стекло крупными каплями падает на кожу. Юнги задыхается в панике, легкие горят, будто кто-то перекрыл дыхание. Гора вырастает, чудовище выпрямляет спину и стягивает одеяло с себя. Нависает над омегой словно господин над слугой, а взгляд его- оголодавшего зверя, который поглотит свою добычу одним махом, и Юнги уверен- поглотит.
Глаза с чёрными белками, в которых отражается свет лампы, бесконечно бездонные. Руки, с длинными ногтями, от самых кончиков тоже чёрные, плавно переходят в цвет кожи с середины предплечья. Тело покрывают непонятные омеге знаки и символы, словно проклятья.
Тело омеги дрожит не переставая, Дьявол разрывает неглиже от декольте и до самого низа, затем подушечками пальцев цепляет бусину соска и шипит, точно змей:
-Не бойся меня, омега. Ты познаешь всю сладостную страсть, которую дать тебе может только Искуситель.
**
-… Я мог лишь безвольно смотреть на то, что он делает со мной. Я был словно парализован, словно нем как рыба, пытался кричать, но рот лишь беззвучно открывался и закрывался, Падре…
**
Длинный язык со сдвоенным кончиком заскользил от подбородка до уха омеги. Большим пальцем чудовище распахнуло его рот и жадно впилось поцелуем в губы.
Вдруг Юнги почувствовал нечто небывалое. Жар распространился от низа живота по всему телу, там, внизу, где-то глубоко, скручивается узел, леденящий душу холод отступает. Молчаливый, умоляющий остановиться, не осквернять девственное тело взгляд, переменился. Дыхание восстановилось и более не казалось, будто в легкие с каждым вдохом врезаются тысячи раскаленных игл. Внизу становится мокро.
-Чувствуешь это, омега?
Дьявол отстранился, скользнул пальцами в промежность Юнги.
-Прямо вот здесь.
Говорит это и растирает смазку внизу живота.
-Это называют вожделением.
Монстр хищно скалится, проводит языком по клыкам. Да начнётся пир.
-Ты должен в благодарностях падать ниц, человечишка. Ваш холёный божок никогда не даст тебе испытать то наслаждение, которое дам тебе Я.
Чудовище тянет омегу за руки, садит на себя и заводит чужие руки себе за спину. Юнги впивается короткими ногтями в чужие плечи, Дьявол сжимает пальцами его ягодицы, лижет языком ушные раковины и шипит:
-Мое имя Чонгук, назови его. Назови, и тогда я раскрою тебе все тайны наслаждения.
**
-…Он искушал меня позвать его по имени, Падре. Всё повторял и повторял.
-И что же ты сделал?
-Позвал…
**
-Произнеси моё имя, омега, и тогда я покажу тебе, что значит Рай.
Юнги дышит тяжёло, открытым ртом, глотает воздух и задыхается, но уже не от страха. Монстр трётся своей промежностью между его ягодиц, омега теряет остатки разума, забывает и о грехе, и о непорочности, и даже о самом Боге. Отдаться здесь и прямо сейчас самому Дьяволу, вот чего желает Юнги.
-Назови мое имя.
Чудовище прижимает его крепче к своей груди, ласкает тело руками, доводит до исступления.
-Чонгук…
Широкая зловещая улыбка растягивается на лице Дьявола, когда омега полушёпотом-полустоном наконец зовёт его. Назвать Дьявола настоящим именем, означает дать ему разрешение завладеть собою и Юнги, взволнованно, подрагивая всем телом и истекая там, внизу, желает наконец получить то самое обещанное наслаждение.
Дьявол, прокусывая длинными клыками бархатистую кожу на шее, одновременно с этим толкается в нежное нутро омеги. Юнги выпрямляется всем телом словно струна, задирает голову назад, крик вырывается из легких прямо в губы чудовищу, и в них же теряется. Монстр ласкает чувствительные бусины его сосков, лижет, покусывает шею и плечи, руками помогая тому скользить вверх-вниз, сгорать от экстаза и рождаться вновь.
**
-Я возжелал его, Падре, так сильно возжелал, что мой грех даже смерть не искупит.
-Чувствуешь ли ты вину за свой грех, сын мой?
-Нет, Падре.
Омега смотрит прямо в глаза священнику, лицо, с которым по красоте не сравнится сама Луна, трогает милая улыбка. Чёрный туман скользит под атласную штору исповедальни, Юнги не обращает на него внимания, лишь наблюдает за тем, как черты лица священника в доме Божьем меняются, тело становится выше и крупнее, а сквозь решётку на него смотрят чёрные, как бездна, глаза.
_______
паперть¹ — непокрытая кровлей площадка перед внутренним притвором храма.
сутана² — верхняя длинная одежда католического духовенства с длинными рукавами.
_______
вот и сказочке конец,
кто прочёл — тот молодец.
p.s поделись впечатлением в комментариях