Шанс| Трудные подростки

Коридор тянулся тускло освещённым змеем. Пахло старым линолеумом, побелкой и чем-то трудноуловимо напряжённым — как будто в воздухе витал недосказанный крик. Герман Алексеевич шёл впереди, с привычной, почти ленивой уверенностью. Его шаги отдавались гулко, будто он знал каждый скрип этих стен.

Он вёл её — очередную «трудную».

Полина шла позади, громко жуя жвачку, глядя по сторонам, как будто оценивает — сбежать сейчас или потом. Она идет следом, руки в карманах, капюшон на голове.
Она оглядывала всё с выражением: «ну и дыра».

— Здесь у нас проходят групповые, — сказал мужчина, не оборачиваясь. — Общаемся, делимся. Пытаемся проработать свои травмы и проблемы.
Полина фыркнула.
— Уютненько. Прямо санаторий для е*анутых.
Герман мельком обернулся, усмехнулся краем рта.
— Ты быстро вникла в концепцию.
— Ага, у меня талант. Мне две минуты достаточно, чтобы понять, где я и сколько тут фальши. — Она хмыкнула. — А вы чё, местный гуру, типа Будда на минималках?
— Я куратор. Стараюсь, чтобы вы тут не поубивали друг друга. Хотя иногда — это единственный способ общения.

Проходя мимо спортзала, он чуть приоткрыл дверь. Оттуда донеслось: грохот мяча, чей-то надрывный крик, сдерживаемый мат.
— А тут у нас священный ритуал под названием "физкультура". Иногда помогает. Иногда — только злость разогревает.

Полина остановилась, глядя внутрь.
— Разогревает, говорите? А у вас тут можно в лицо зарядить, если сильно пригорело?
— Сама решай : Нужен ли тебе очередной привод в полицию ? Если да - вперед.

Они пошли дальше.Проходя мимо туалета Герман Алексеевич сказал.
— Тут у нас туалет.— он потянулся к ручке двери, но в секунду передумал.— Ах, да... лучше не надо.
— Вы всех тут так водите? — спросила Полина, не глядя на него.
— Только тех, кто смотрит, как ты.
— А как я смотрю?
Он остановился перед дверью с табличкой «Кабинет куратора».
— Как человек, который уже давно никому не верит. Даже себе.
Полина приподняла бровь, но не ответила. Только прошипела сквозь зубы:
— Мудила.
Герман открыл дверь.
— Добро пожаловать. Посмотрим, насколько ты здесь трудная.

Комната была простая: стол, пара стульев, шкаф с папками, диван у стены и видавший жизнь термос на подоконнике. Ни лишнего, ни уютного. Как будто здесь давно решили: комфорт — это не про этих подростков.
Полина вошла, осмотрелась и сразу плюхнулась в кресло у окна. Перекинула ногу на ногу, вжалась в спинку, будто сигнализировала: «я тут не надолго».
Герман молча закрыл дверь и сел напротив. Достал блокнот, положил на стол, но не открыл.

Молчание. Тягучее, плотное. Полина громко надула жвачку и лопнула её, не сводя с него глаз.

Герман налил себе чай из термоса. Молча. Потом налил и второй стакан, поставил на край — ближе к ней.
— Горячий. Без яда. Без сахара тоже, извини.
Она бросила взгляд на стакан, но не подошла. Просто сидела и смотрела .
— Хочешь, начну с анекдота?
Тишина.
— Не хочешь. Я понял.
Он поднялся, взял её папку, пролистал пару страниц. Не стал читать вслух.
— Знаешь, я не верю в "плохих девочек". Я верю в тех, кого никто вовремя не услышал.
Мужчина снял очки и положил их перед собой.
— Ты же не глупая девчонка. Вон какие махинации проворачивала. Угоны, кража, разбои. Просто попытайся пойти навстречу. Может что путное и получится сделать.

Полина не ответила. Просто встала.
— Могу идти?
— Да. Пока можешь. Но мы с тобой ещё увидимся. Тут быстро не отпускают.
— Как жаль. — Она сказала это без капли эмоций. И вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Герман остался сидеть. Несколько секунд смотрел в ту сторону, где только что сидела Полина. Потом вздохнул, налил себе ещё чаю.
— Лёд. Настоящий. Посмотрим, тронется или треснет.

Дверь открылась. Полина вышла первой, молча, с прямой спиной и лицом, на котором не отражалось ничего. Ни злости, ни страха — только усталое равнодушие.
Герман вышел следом. Девушка все также стояла рядом с кабинетом и осматривала помещение.
— Я тебя зачислил в группу "А", — сказал мужчина спокойно. — Там народ, в целом, спокойный. Без истерик, без понтов. Тебя там трогать никто не будет. Ни в лоб, ни под кожу.
Полина мельком глянула на него.
— Ага. Как будто мне не всё равно..
— А должно быть не все равно.
Она ничего не сказала. Только кивнула чуть заметно.
— Сейчас у них работа с психологом, — продолжил он. — Групповая. Не страшно. Слушай, не слушай — твоё дело. Но будь там. За пропуски ничего хорошего не будет. Три пропуска без уважительной - донос в полицию.
Он стоя в пол оборота посмотрел куда-то вглубь здания.
— Мне надо по делам. Дальше — сама.
Полина остановилась у развилки коридоров. На секунду замерла, потом спросила, не поворачиваясь:
— А если не поменяюсь?
— Тогда просто не мешай тем, кто решится.
Он кивнул ей и ушёл, не оборачиваясь.
Полина стояла ещё несколько секунд. Потом тихо выдохнула, поправила рукав толстовки и пошла в сторону кабинета, где должен был начаться её первый урок.
Шла так, как будто всё под контролем.
Как будто это она выбрала быть здесь.
Хотя оба знали — не выбирала.

Полина шла по указаниям Германа — по левому крылу, третий кабинет от лестницы. Дверь была приоткрыта, слышались голоса. Она остановилась у порога, вслушалась.
— Да ну на*уй, Эдик, не неси бред..
— О, начинается! У него снова травма с детства! Дайте ему плед и какао!
— Успокойся, тебя ж никто не просил говорить. Хотя... можно было и рот зашить.

Она толкнула дверь и зашла. Это оказался актовый зал и большим количеством сидений. Разговоры стихли на секунду. Несколько подростков уставились на неё. Кто-то с интересом, кто-то с наглой ухмылкой. Кто-то даже не обернулся — сидел, уткнувшись в телефон.

Полина  Мишаева — невысокая, с темными кудрями, будто сбежавшими с кисти художника: непослушные, живые, обрамляющие лицо с выражением полной невозмутимости. На ней объемное худи, чуть больше нужного размера, как защитная оболочка от мира. Взгляд прямой, спокойный, будто ничто не способно вывести её из равновесия. В ней есть что-то упрямое и цельное — словно она знает, кто она, и этого достаточно.

— Это че за Кристина с алика?— тихо произнесла Яна ,толкнула подругу в плече, заставляя ту обратить внимание на новенькую.
— Посмотрим..— ответила Лена , разглядывая девушку.

— Опа, новенькая! — протянул Платон, развалившийся на стуле. — А ты кто? Проверяющий или очередной клиент?
— Ну здарова, — сказал Никита, заметив девушку. — Давай, проходи, садись. У нас тут весело.
Полина на секунду остановилась. Окинула его взглядом, лениво, почти без интереса.
— Выглядит как комната для особо одарённых. Или я в цирк зашла?
— Ты чё, бл*дь, сказала? — приподнялся Бойко, будто обиделся всерьёз.
— Да ты не напрягайся, — спокойно ответила Полина. — У тебя и так на лице написано : "долго думал, но не понял".

— У-у-у, — протянул Фил, — у нас тут, походу, ещё одна звезда. — он посмотрел на Лену.—С характером.
В ответ Лена закатила глаза:
— Всё с ней ясно. Одни понты. Сорри, но такие  уже были.
— Мне вообще по*уй, кто тут был.
Полина скрестила руки на груди и села в самый дальний угол. Она , не обращая внимание, натянула капюшон и надела черные очки. Слушать кого либо у девушки точно не было желания.
— Ух ты, гляньте, замолчала. Может, она кукла-убийца?
—Или типа... шпион?— добавил Гена. 

— Ну все все! Давайте успокоимся!— Наконец вступил в диалог преподаватель.

Эдуард Валентинович Кошевой — психолог в центре помощи трудным подросткам . Он — спокойный, уравновешенный и вдумчивый специалист, умеющий находить подход даже к самым сложным подросткам. Но ребята назвали бы его просто — «очередной лох» . Его методы — неформальные, но эффективные: он не давит авторитетом(и явно им не обладает), а старается выслушать, понять и направить.

— Меня зовут Эдуард Валентинович.
— Можно просто — Эдик.— произнес Платон , с доброй улыбкой .
— Хаха, ну можно и так ,если удобно.—продолжил преподаватель.— Я психолог. А тебя как зовут?
Ответа не последовало.
— Ну хорошо. Ничего страшного. Контакт еще успеем наладить. Адаптивный период у всех по-разному проходит. Но ты не переживай,— он перевел взгляд на Полину. Она все также ,не обращая внимание на его болтовню, лежала на сидении. — Ребята все хорошие, хоть и немного шумные.
— Значит, мне "повезло", — сухо бросила Полина. — Оказалась среди шумных долбо*бов. Годно.
— А ты типо самая умная тут?—съязвил
Никита.— Ты по-моему мнению обычная телка.
Полина сняла очки и повернулась к нему, ровно, без эмоций.
— Слушай, мне вообще плевать, что ты там думаешь. Хочешь выглядеть остроумным — сначала вырасти из ментальной песочницы.
— Фига у тебя словарный запас.— ухмыльнулся Фил.— Где Герман таких берет?

Занятие закончилось быстро. Для кого-то — с облегчением, для кого-то — с разочарованием.
Психолог что-то записывал в блокнот, ребята по одному, шумно и неохотно начали вываливаться в коридор.
Полина вышла из кабинета, не спеша, с тем самым равнодушным видом, будто и не было никакого странного разговора внутри. Мимо прошёл кто-то из пацанов, чуть не задев плечом — она даже не посмотрела. Только капюшон худака натянула поглубже. Макс стоял у стены, рубашка расстёгнута, под ней футболка, в зубах жвачка, в глазах — обычная скука.

— Это же ты тогда с крыши чуть не сиганула, — бросил он ей в спину с ленивой интонацией.

Девушка повернула голову через плечо. Глаза спокойные, колкие.
— Обознался.
Собралась идти дальше, но он легко остановил её, ухватив за рукав худи.
— Ну я деменцией ещё не страдаю.
Полина выдернула руку, не грубо, но резко. Глянула на него с лёгкой усмешкой.
— Ну, видимо, начал.
И пошла дальше по коридору, оставив за собой лёгкий запах дешёвых духов, сигарет и очень сильное ощущение стены.

Макс остался стоять, глядя ей вслед. На лице — не то удивление, не то... воспоминание.